— Приезжай срочно! — голос соседки Веры дрожал в трубке. — Тут такое творится на твоей даче!
Я выронила пакет с продуктами прямо на асфальт. Помидоры покатились под машину.
— Что случилось? Пожар?
— Хуже! Твоя невестка дверь выбила! С какими-то мужиками приехала, теперь мебель таскают!
Сердце ухнуло вниз. Алёна? Та самая Алёна, которая три года назад вышла за моего сына и с тех пор строила из себя несчастную жертву обстоятельств?
Через час я уже неслась по трассе, вцепившись в руль. Телефон разрывался — сын не брал трубку. Конечно, не брал. Он всегда прятался, когда его жена устраивала очередной спектакль.
На въезде в дачный посёлок меня встретила целая толпа соседей. Стояли кучкой у калитки и перешёптывались.
— Вот это наглость! — первым высказался дед Михалыч. — Замок спилили болгаркой! Я им говорю — хозяйки нет, нельзя! А эта твоя… как её…
— Алёна, — подсказала я сквозь зубы.
— Во-во! Стоит на крыльце, руки в боки — я, говорит, новая хозяйка! Муж мне дачу подарил!
Я протолкнулась через толпу. На моём участке царил разгром. Входная дверь висела на одной петле, замок валялся в траве. Из дома доносились голоса и грохот передвигаемой мебели.
— Диван сюда! — командовала Алёна откуда-то из глубины дома. — Нет, дураки, не туда! В большую комнату!
Я поднялась на крыльцо. В прихожей двое грузчиков тащили огромный кожаный диван — явно не мой.
— Что здесь происходит? — мой голос прозвучал спокойно, хотя внутри всё кипело.
Алёна появилась из кухни. На ней был новенький спортивный костюм цвета фуксии, волосы убраны в небрежный пучок. Увидев меня, она даже не смутилась.
— О, Галина Петровна! — она улыбнулась так, словно мы встретились в супермаркете. — Как раз вовремя! Хотела вам позвонить — мы тут небольшую перестановку затеяли.
— Перестановку? — я обвела взглядом разгром. — Вы выломали мою дверь!
— Ну что вы так драматизируете! — Алёна махнула рукой с идеальным маникюром. — Просто ключи потеряли, пришлось импровизировать. Новую поставим, ещё лучше!
— С какой стати вы вообще здесь?
Невестка достала из кармана сложенную бумажку.
— Вот! Дарственная от Димы. Он мне дачу подарил на день рождения. Романтично, правда?
Я выхватила листок. Корявым почерком сына там было написано: «Дарю своей любимой жене Алёне дачу для летнего отдыха». Никакой печати, никакого заверения. Детский рисунок, а не документ.
— Это не имеет юридической силы, — я вернула бумажку. — Дача оформлена на меня.
— Ну и что? — Алёна пожала плечами. — Дима сказал, что вы не против. Вы же добрая свекровь, правда? К тому же, вам одной такой дом ни к чему. А у нас друзья, компании…
— Вы сейчас же покинете мой дом, — я старалась говорить ровно, хотя руки уже дрожали от злости.
— Ой, да ладно вам! — Алёна плюхнулась на мой любимый стул у окна. — Не будьте такой жадиной!
У вас же ещё квартира есть. А мне так хочется на природе отдыхать! Я даже друзей позвала на выходные.
— Друзей? — я почувствовала, как подступает настоящая ярость.
— Ну да! Человек пятнадцать. Будем шашлыки жарить, в бассейне купаться… Кстати, бассейн надо почистить.
Вы не против, если я садовника найму? За ваш счёт, конечно. Вы же не хотите, чтобы мы в грязной воде плавали?
Грузчики продолжали таскать вещи. Я заметила, что моя мебель из гостиной уже стояла на веранде, накрытая полиэтиленом.
— Это что? — я указала на свои вещи.
— А, это? — Алёна даже не повернула голову. — Старьё какое-то. Я велела на помойку отвезти. Но если хотите — забирайте. Только быстро, мне место нужно.
В этот момент в дом ввалился мой сын. Дима выглядел помятым — рубашка наполовину заправлена, глаза бегают.
— Мам… — начал он и осёкся под взглядом жены.
— Димочка! — Алёна вскочила и повисла у него на шее. — Я так рада, что ты приехал! Смотри, как я всё обустраиваю! Правда, уютно получается?
— Дима, — я подошла к сыну. — Объясни, что происходит?
Он отвёл глаза.
— Мам, ну… Алёна так хотела дачу… Я подумал, ты не против…
— Ты подумал? — я не верила своим ушам. — Ты подумал, что можно вломиться в мой дом, выкинуть мои вещи и заселиться без спроса?
— Да что вы так кричите! — Алёна закатила глаза. — Подумаешь, дача! У нормальных свекровей внуков бы уже ждали, а вы за какие-то доски цепляетесь!
— При чём здесь внуки?
— А при том! — она уперла руки в бока. — Мне тридцать лет! Все подруги уже в домах живут! А я что? В съёмной однушке с вашим сыночком куковать должна? Нет уж! Мне нормальные условия нужны!
— Так езжайте к своим родителям, — не выдержала я. — У них вроде дом большой?
Алёна побагровела.
— Это не ваше дело! И вообще, что вы мне указываете? Я жена вашего сына! Имею право на комфортную жизнь!
— Алён, может, правда… — начал было Дима, но она его перебила.
— Молчи! — рявкнула невестка. — Вечно ты на мамочкиной стороне! А обещал, что дачу подаришь!
— Я не обещал! Я сказал — поговорю!
— Да какая разница! — Алёна топнула ногой. — Всё равно она тут не живёт! Приезжает раз в месяц грядки полоть! А я буду каждые выходные! С пользой!
Я достала телефон.
— Алло, полиция? — сказала я громко. — Хочу заявить о незаконном проникновении в частную собственность.
Алёна вырвала у меня телефон и швырнула его в стену. Аппарат разлетелся на части.
— Совсем с ума сошли? — заорала она. — Полицию на родную невестку?
— Бывшую невестку, — холодно сказала я. — Дима, если через десять минут её здесь не будет — я подаю в суд. И не только на неё. На тебя тоже.
Сын побледнел. Он знал — я слов на ветер не бросаю. Когда-то давно я уже судилась с его отцом за алименты и выиграла. Все документы на дачу были в идеальном порядке.
— Мам, ты что… — он сглотнул. — Ты серьёзно?
— Абсолютно. Девять минут.
Алёна смотрела на нас с открытым ртом. Потом перевела взгляд на мужа.
— Дима! Сделай что-нибудь! Это же твоя мать!
— Именно, — кивнула я. — Его мать. Которую он, видимо, ни во что не ставит. Восемь минут.
— Да иди ты! — взвизгнула Алёна. — Старая карга! Жадина!
Она схватила вазу со стола — мою любимую, привезённую из Италии — и замахнулась. Я даже не шелохнулась. Ваза полетела в стену и разбилась вдребезги.
— Семь минут. И теперь ещё и возмещение ущерба.
— Алён, поехали, — Дима попытался взять жену за руку.
— Не трогай меня! — она вырвалась. — Это всё из-за тебя! Обещал дачу! Обещал, что мама добрая! А она монстр!
Грузчики неловко топтались в дверях. Я обратилась к ним:
— Господа, заберите обратно то, что привезли. Заказчица ошиблась адресом.
— Не смейте! — заорала Алёна. — Я вам заплатила!
— И я заплачу, — спокойно сказала я. — За то, чтобы вы всё вывезли. Прямо сейчас.
Мужики переглянулись и начали выносить диван обратно. Алёна металась по комнате, как загнанный зверь.
— Это так не кончится! — она ткнула в меня пальцем. — Я вам устрою! Вы ещё пожалеете!
— Пять минут.
— Дима! — она повернулась к сыну. — Выбирай! Или я, или эта… эта…
— Алёна, пойдём, — он выглядел совершенно разбитым. — Мама права. Мы не имели права…
— Ах так? — невестка отступила к двери. — Значит, выбрал? Мамочку выбрал? Ну и катись к ней! И живи с ней до старости! Тряпка!
Она выскочила из дома, громко хлопнув покорёженной дверью. Через минуту взревел мотор её машины.
Дима опустился на стул и закрыл лицо руками.
— Мам… прости. Я не думал, что она… Она сказала, просто посмотреть приедет…
— Вставай, — я устала. Смертельно устала. — Поможешь дверь починить.
— Мам, она меня бросит.
— Если бросит из-за того, что не получила чужую дачу — грош ей цена.
Следующие два часа мы молча приводили дом в порядок. Соседи помогли временно закрепить дверь. Дед Михалыч даже принёс новый замок из своих запасов.
Вечером, когда мы сидели на веранде с чаем, Дима наконец заговорил:
— Она всегда такая была. Просто я… я надеялся, что изменится. Что если дать ей всё, что она хочет…
— Таким людям всегда мало, — я покачала головой. — Дала бы дачу — потребовала бы машину. Потом квартиру побольше.
— Она уже требовала, — тихо признался сын. — Хотела, чтобы я у тебя денег попросил. На бизнес.
— Какой бизнес?
— Салон красоты. Говорила, что её подруга заработала миллионы.
Я усмехнулась. История старая как мир.
— Знаешь, сынок, я рада, что это случилось.
— Рада? — он поднял голову.
— Да. Лучше узнать правду сейчас, чем через десять лет. Когда появятся дети, ипотека, общие долги.
Телефон Димы — он один уцелел — разрывался от звонков. Алёна названивала каждые пять минут. Он сбрасывал.
— Может, ответить? — предложила я.
— Нет. Знаю, что скажет. Что я маменькин сынок, что не могу обеспечить жену, что все её подруги живут лучше.
— И что ты решил?
Дима помолчал, глядя на закат над соседними участками.
— Знаешь, мам, а ведь красиво тут. Я и забыл. Мы же с папой эту беседку строили?
— Ты ещё маленький был. Гвозди подавал.
— Помню. А Алёна хотела её снести. Говорила — старьё, никакого стиля.
Мы помолчали. Где-то пели птицы, пахло жасмином из сада.
— Спасибо, мам, — сказал сын. — За то, что не прогнулась. Я бы… я бы потом себя не простил.
— Приезжай на выходные, — предложила я. — Грядки прополем, шашлыки сделаем. По-нашему, по-простому.
— А Алёна?
— А что Алёна? Найдёт себе другого. С дачей.
Дима грустно улыбнулся и наконец ответил на звонок. Я ушла в дом, чтобы не слышать. Но даже через стену было понятно — невестка устроила грандиозный скандал.
Через полчаса сын вернулся на веранду.
— Всё, — сказал он. — Конец. Сказала, чтобы вещи не ждал — выкинет.
— Переживёшь. Вещи новые купишь.
— Знаешь, а я… я вроде как рад. Будто камень с души.
Мы досидели до темноты. Потом Дима уехал в город — разбираться со своей новой жизнью. А я осталась на даче. В своём доме. Который никому и никогда не отдам.
Утром позвонила соседка Вера:
— Галя, ты героиня! Весь посёлок обсуждает! Молодец, что не дала себя в обиду!
Я улыбнулась. Может, и героиня. А может, просто женщина, которая знает цену своему труду.
Эту дачу мы с мужем строили двадцать лет. Каждая досочка, каждый кустик — наши. И никакая наглая невестка не заставит меня это отдать.
Жизнь продолжалась. Спокойная, размеренная, моя.
