Конец XV столетия, Вечный город. По Риму ползли упорные слухи о загадочной пассии богатого старика Паоло Тротто, которую тот ревностно прятал от посторонних глаз. О таинственной возлюбленной было известно немногое.
Звали её Лукрецией Коньяти, родом она была из Борго Нуово, где её мать, Дианора, до сих пор промышляла древнейшей профессией. Отцом девушки, по словам куртизанки, был некий греческий князь по имени Парис — мимолётное увлечение, чьим звучным именем Дианора прикрывала низкое происхождение случайного кавалера.
В родном городке Лукрецию никто никогда не видел — её берегли пуще зеницы ока, дожидаясь, когда невинность юной красотки купит достойный человек. И этим человеком стал Тротто, не поскупившийся на кругленькую сумму.
Расплатившись с Дианорой, старик увёз Лукрецию в свой дворец, где девушку тут же окружили немые охранники, приобретённые хозяином на невольничьем рынке Венеции.
Пуще всех любопытство снедало самого Папу Римского Александра VI. Родриго Борджиа, даже надев тиару, не утратил любви к женским прелестям. Папский дворец кишмя кишел бастардами Александра, а подобные тайны сводили владыку с ума.
Не в силах превозмочь жгучее желание разгадать загадку, Его Святейшество пригласил Паоло Тротто на приватный ужин, намереваясь вызнать всё о столь тщательно оберегаемом им сокровище.
Уж не владеет ли старик самой прекрасной женщиной Рима?
Зная сластолюбивого Папу, Тротто мог бы с три короба наврать о «крайней убогости» своей воспитанницы. Иначе после подобного ужина недолго протянуть, ведь тогда бы Александр вмиг избавился бы от назойливого опекуна и заполучил красотку силой.
Но хитрый старик избрал иную стезю.
Он разразился пространными восторгами, мол, его Лукреция несравненная красавица, затмевающая расхожие сплетни. А прячет он девицу лишь потому, что готовит её к особой роли. Сейчас Лукреция — алмаз, требующий огранки, чтобы сиять ярчайшей звездой в ночном римском небе.
Увы, пока воспитанница груба и невежественна, не готовая предстать пред светлыми очами тончайшего ценителя женской красоты. Но уж Тротто обязательно обучит девицу пению и танцам, уму-разуму и искусству обольщения. Ещё несколько месяцев, и старик сам подведёт красавицу к папскому престолу, он клянётся!
Польщённый Александр снизошёл к просьбе подождать пару месяцев.
Но, увы — Господь рассудил иначе. Вскоре старый греховодник Тротто испустил дух прямо в объятиях своей красавицы. Всё его немалое состояние вкупе с прекрасной воспитанницей перешло к племяннику Джанпаоло.
Юный Тротто живо вступил в права наследства — и без памяти влюбился в несравненную Лукрецию. Да и как было не влюбиться в это чудо красоты!
Точёные черты лица, огромные синие глаза, роскошные золотые волосы, струящиеся по восхитительному телу, достойному резца Праксителя. А уж об уме, образованности и утончённых манерах девушки и говорить нечего — истинная принцесса, да и только!
Увы, молодой Тротто не унаследовал мудрой предусмотрительности дядюшки. Ослеплённый гордыней, жаждущий похвастать ненаглядной возлюбленной, он закатил умопомрачительный пир, дабы отпраздновать счастливое начало новой жизни. И первым делом пригласил на торжество самого Папу.
Александр явился под видом знатного кавалера, но привычный маскарад не одурачил бывалых гостей. И тут, о Боже, в зал вплыла она, Лукреция, сияющая в платье из золотой парчи. Белоснежные плечи и роскошная грудь красавицы сверкали алмазной россыпью, а золотые локоны, увенчанные усыпанным драгоценностями обручем, водопадом ниспадали по спине.
При виде дивного создания гости дружно онемели. Миг зачарованного созерцания, и вот уже у ног Лукреции распростёрлась добрая сотня пылких обожателей!
Но лишь один из них в ту же ночь обезумел от страсти. Франческо Беккуто немедля нанял шайку головорезов, и они выкрали ошеломлённую красавицу, оставив незадачливого Тротто валяться без чувств на холодном полу.
Лукрецию судьба молодого хозяина не слишком опечалила. Беккуто был недурён собой, хоть и грубоват на её вкус. Но капризная девица живо поставила похитителя на место. Она-де останется ему верна, коли не будет выставлена напоказ, точно бессловесная вещица. Лукреции хочется жить в собственном доме и принимать тех, кого пожелает её левая пятка.
Беккуто, ослеплённый страстью, согласился на всё. Его богатства с лихвой хватало на любые прихоти возлюбленной. Лишь об одном предупредил похититель строптивицу: узнает об измене — убьёт, не задумываясь.
И в том страшной клятвой поклялся. Спустя пару дней Лукреция въехала в роскошный особняк на берегу Тибра и принялась окружать себя верными друзьями да поклонниками.
Первыми явились засвидетельствовать почтение сам Папа Александр и пяток кардиналов, известных любителей весёлых пирушек и продажных красоток. Следом подтянулись поэты и музыканты, включая самого Лудовико Ариосто.
Слава юной куртизанки в Риме росла не по дням, а по часам. Лукрецию удостоили чести присутствовать на свадьбе Лукреции Борджиа, дочери Папы, сочетавшейся браком с герцогом Феррарским. Но окончательно вознесли прелестницу на самую вершину пьедестала поэты.
После кончины Александра VI на престол Святого Петра взошёл суровый Юлий II. Хоть новый папа и правил Римом железной рукой, но, будучи тонким ценителем искусств, всячески поощрял развитие изящной словесности. Именно в годы его правления в Капитолии состоялся знаменитый поэтический турнир.
Блестящая победа на этом состязании увенчала хорошенькую головку Лукреции лавровым венцом из чистого золота. В тот день дочь куртизанки из крохотного городишки Борго Нуово обрела новое, поистине царственное имя — Империя. И с этим именем она вошла в историю навеки.
Гордец Беккуто был вне себя от счастья. Теперь никто не смел назвать его возлюбленную продажной девкой, ведь перед ними была настоящая королева Рима, чьё благосклонное внимание ревнивый собственник по-прежнему обеспечивал несметными богатствами.
Пока Империю боготворил весь Вечный город, ревность Беккуто мирно дремала. Но всё переменилось в одночасье, едва прекрасная куртизанка впервые по-настоящему влюбилась. Её избранником стал венецианский патриций, молодой красавец из древнего богатого рода Джакомо Стелла.
Он прибыл в Рим с единственной целью — увидеть легендарную куртизанку. И с первого взгляда пал к её ногам, сражённый наповал прелестью несравненной Империи. Пылкие чувства молодого венецианца не оставили красавицу равнодушной.
Как на грех, Беккуто именно в те дни уехал из города по неотложным делам. И едва ревнивец вернулся, как сотня голосов поспешила донести ему о «великом горе». Беккуто обрушил на голову Империи всю свою ярость, грозя немедля прикончить дерзкого юнца, если красотка не откажется от возлюбленного.
Молодые безумцы пропустили угрозу мимо ушей. Империя понадеялась на собственные чары, она, мол, живо укротит ревнивца. Но в тот вечер, с томлением поджидая Джакомо, куртизанка вдруг услышала с улицы крики и звон клинков. В страхе выглянув из окна, Империя разглядела дерущихся мужчин и сверкающие в темноте кинжалы.
Перепуганная красотка немедля послала слуг на подмогу возлюбленному. И слава Богу, вскоре они внесли в её покои окровавленного Джакомо. К счастью, рана на груди молодого человека оказалась неглубокой. Обливаясь слезами, Империя молила любимого уехать прочь из Рима, пока беда не пришла по их души.
Но отважный безумец и слышать не желал о бегстве. Джакомо готов покинуть Вечный город лишь вместе с ненаглядной возлюбленной. В родной Венеции они обвенчаются перед Богом и заживут тихо и счастливо.
Империя поначалу не поверила своим ушам: как, знатный патриций и вправду желает жениться на куртизанке? Но Джакомо велел любимой даже не сметь произносить это презренное слово.
Она — истинная повелительница Рима, и уже через пару дней молодые навсегда покинут ненавистный город. Джакомо взял с красавицы клятву тщательно собрать в дорогу самые любимые вещицы.
Увы, сладким грёзам не суждено было сбыться. В урочный день отъезда к Империи вбежала зарёванная служанка с ужасной вестью. Верный привратник обнаружил у порога бездыханное тело Джакомо, истерзанное десятком ран от кинжалов.
В подлой расправе над венецианским патрицием молва дружно обвинила безутешную куртизанку. Империю даже ненадолго упекли за решётку, дабы утихомирить ропщущую чернь. Следствие по делу об убийстве велось спустя рукава и вскоре решительно установило полную невиновность юной красавицы.
Папским указом Империю препроводили обратно в её роскошный особняк. Но что проку в богатстве и почёте, коли сердце разбито? Не будь на руках крохотной дочурки, рождённой от Паоло Тротто и тайком отданной в монастырь, Империя наверняка наложила бы на себя руки. Но какая мать решится обречь невинное дитя на сиротство?
Безутешная красавица заперлась в четырёх стенах, предаваясь посту и молитве. Но разве продержится долго на полуголодном пайке признанная королева куртизанок? Минуло совсем немного времени, и в унылое существование Империи ворвался мужчина, в один миг превративший её жизнь в волшебную сказку.
Агостино Киджи, богатейший банкир Италии, прослышал про печальную затворницу и от любопытства напросился к ней на ужин. Лишь переступив порог особняка на Тибре, флорентиец был совершенно покорён несравненной красотой и тонким умом Империи.
Однако восхищение не затуманило ясный разум дельца. Киджи мгновенно смекнул, что перед ним — истинный бриллиант, а не заурядная прости… гм… жрица любви. Недолго думая, банкир предложил Империи своеобразную сделку.
Он, мол, будет содержать прелестницу в роскоши, о коей не помышляют и королевы. Взамен же Империя станет украшением приёмов и лучиком счастья в тоскливой жизни немолодого вдовца.
— Я не прошу любви и верности, — молвил Киджи. — Лишь храните видимость оных для света.
— А ежели вдруг я и впрямь полюблю вас?» — игриво осведомилась Империя.
— Почту за величайшее счастье. Но неволить не стану, — галантно склонился банкир.
Ум и учтивость Киджи окончательно пленили красавицу. Дружба влиятельного покровителя стала бальзамом для истерзанного сердца Империи. Минули годы, у четы родилась прелестная дочурка. Империя вновь блистала, став негласной владычицей Вечного города.
Корабли флорентийца бороздили моря, доставляя к ногам возлюбленной несметные сокровища. Лучшие художники почитали за честь запечатлеть ослепительную красоту куртизанки. В великолепном особняке Империи частенько гостили Леонардо да Винчи, Микеланджело и сам божественный Рафаэль, пылавший к хозяйке дома безнадёжной страстью.
В 1509 году любящий Киджи выстроил для обожаемой подруги настоящий дворец, известный доныне как вилла Фарнезина. По Риму поползли слухи, мол, ветреный банкир разорился дотла, потакая безумным прихотям алчной красотки.
Киджи мигом пресёк кривотолки, закатив умопомрачительный праздник новоселья, роскошь коего надолго заткнула рты зловредным сплетникам.
После пира хмельной Киджи на глазах у гостей швырнул в Тибр золотое блюдо «в знак милости речных богов», повелев всем немедля последовать его примеру. В прожорливую реку дождём посыпалась драгоценная посуда. Кто теперь посмеет усомниться в несметных богатствах флорентийца? О, никто.
Даже самые прожжённые скептики не догадались, что предусмотрительный банкир загодя натянул меж берегами крепкую сеть, подобравшую «дары богам» сразу после отплытия гостей.
Сие грандиозное празднество состоялось 9 октября 1511 года. И в тот же чёрный день колесо Фортуны совершило полный оборот. В разгар веселья Империя повстречала Анджело дель Буффало, и воспылала к нему страстью столь жгучей, что позабыла обо всём на свете.
Буйный нрав молодого римлянина не уступал пылкости его чувств. Анджело сходил по куртизанке с ума, но любовь его была отравлена жгучей ревностью.
Не будучи столь богат, как Киджи, дель Буффало не мог осыпать возлюбленную дорогими подарками и всё чаще попрекал её тягой к роскоши. Как-то Анджело силой заставил Империю нацепить все драгоценности разом, а после учинил безобразную сцену, исчерпав запас отборной брани.
Но пуще всего досаждал дурной нрав дражайшей супруги дель Буффало. Очаровательная Виттория, сестра кардинала, ни в какую не желала мириться с пренебрежением мужа. Скандалы следовали один за другим, а потом оскорблённая жёнушка и вовсе принялась глумиться над Анджело, мол, муженёк на содержании у любовника своей продажной пассии.
Меж тем чуткий Киджи отбыл по делам в Венецию. То ли сей галантный жест проистекал из глубокого уважения к чувствам Империи, то ли флорентиец попросту утомился от закидонов стареющей пассии, совсем неизвестно. Однако отъезд покровителя лишь распалил ревность Анджело.
Он требовал, чтобы возлюбленная порвала с Киджи раз и навсегда, а сам и не думал отвечать взаимностью. Известие о скором возвращении флорентийца и вовсе ввергло дель Буффало в исступление. Обругав Империю последними словами, он с треском хлопнул дверью, оставив красавицу рыдать над разбитым сердцем.
Киджи, вернувшись, застал подругу совершенно раздавленной. Но на сей раз слёзы возлюбленной не вызвали в нём и тени сочувствия.
В Венеции сердце немолодого банкира покорила юная Франческа Ардеосия, невинный облик коей совершенно затмил увядшие прелести римской куртизанки. Империя мигом смекнула: пришла пора уйти со сцены, отдав место юной сопернице.
Не сказав Киджи ни слова, гордячка съехала с шикарной виллы Фарнезина в свой старый особнячок на берегу Тибра. И закатила там прощальный пир для самых верных друзей — Кастильоне, Бембо, Наваджеро, Рафаэля. Тех, кто никогда не были её любовниками, а искренне восхищались умом и красотой римской Империи.
После ужина хозяйка ненадолго покинула гостей, а после пригласила в любимую опочивальню с золочёными гобеленами. На Империи была лишь лёгкая туника, не скрывавшая совершенства форм. Никаких побрякушек, лишь волна золотых волос, вольно струящихся по плечам.
Зоркий глаз Рафаэля мигом приметил смертельную бледность куртизанки. Встревоженные гости со всех ног бросились к ней, в волнении осыпая расспросами.
Империя слабо улыбнулась и царственным жестом призвала всех к молчанию.
«Я попрощаться с вами пришла, други мои. Вы дарили мне самые сладкие мгновения жизни. Но скоро меня не станет — яд, коим я напиталась, не пощадит», — молвила она, указав на золотую чашу с каплями зеленоватой жидкости на донышке.
Гости вскричали в один голос, поражённые в самое сердце. Побелевшая Империя пошатнулась, теряя сознание, но крепкие объятия Наваджеро не дали ей рухнуть на пол. Кто-то опрометью бросился за Киджи.
Банкир примчался, потеряв голову от горя, и привёл лучшего лекаря Рима. Увы, даже искуснику не под силу было совладать с дьявольским зельем. Яд оказался смертельным.
Два долгих дня рыдал убитый горем Киджи у ложа умирающей Империи. Он понимал, что вместе с ней уходит лучшая часть его самого. Чудовищные страдания снискали куртизанке прощение Церкви, ведь сам Папа Юлий II прислал ей напутствие перед смертным часом.
Империя скончалась 15 августа 1512 года, в самый разгар летнего зноя. Толпы безутешных римлян пришли проститься с негласной королевой Вечного города.
Бесконечная процессия провожала усыпанный цветами катафалк от церкви Сан-Грегорио до зелёных склонов Целиева холма, где вплоть до нынешних дней покоится гордая красавица, несравненная Империя, величайшая из римских куртизанок.
