Весной 2007 года Правительством Москвы был открыт первый и единственный Музей М. А. Булгакова в России. Учредили его прямо в доме №10 по Большой Садовой улице, в квартире № 50, где проживал около трех лет с 1921 года Михаил Афанасьевич. Мемориальный музей проводит выставки и различные памятные мероприятия не только на своей территории, но и на других площадках.
Задачи музея — рассказы о жизни и творчестве писателя, да и о самой культуре той эпохи. В данной статье речь пойдет о пяти предметах, хранящихся в коллекции, а также их истории.
Знаменитый дом на Большой Садовой
«На Большой Садовой стоит дом здоровый. Живет в доме наш брат — организованный пролетариат. И я затерялся между пролетариатом как какой-нибудь, извините за выражение, атом…» — из письма Михаила Булгакова сестре Надежде, 1921 год
Первое, что увидят посетители необычного музея — сам дом, где жил Михаил Афанасьевич. Дом №10 на Большой Садовой начал свою историю еще с начала XX столетия. Здание было построено по заказу московского купца, предпринимателя и общественного деятеля Ильи Пигита, который владел известной и лучшей по тем временам фабрикой по производству табака под названием «Дукат».
В 1901 году предприниматель приобрел участок земли, где изначально думал наладить еще одну фабрику табачных изделий, но ему не дали разрешение запускать такое производство около церкви. Так что через год он получил лицензию лишь на постройку доходного дома.
Доходными домами в то время называли здания, в которых сдавали в аренду квартиры, меблированные комнаты, а также площади, оборудованные под мастерские или магазинные лавки. Над строительством дома работали известные русские архитекторы.
На трех этажах дома были художественные мастерские, где в свое время творили живописец В. И. Суриков, певец Ф. И. Шаляпин, поэт Серебряного века С. А. Есенин и его возлюбленная — танцовщица Айседора Дункан и прочие выдающиеся персоны.
Во время СССР просторные помещения этого дома стали своего рода коммуналками для сотрудников типографий и прочих представителей пролетариата. И вот в одной из комнат с 1921 года жил Михаил Афанасьевич Булгаков, приехавший в столицу без денег и практически без багажа, но мечтающий остаться здесь на всю жизнь. Кстати, в коммунальной квартире №50 вместе с Михаилом Афанасьевичем жили еще шестнадцать человек.
В наши дни здание у всех на слуху как «дом с нехорошей квартирой №50», так как именно здесь писатель «поселил» Берлиоза, Лиходеева и Воланда с дьявольской свитой в мистическом романе «Мастер и Маргарита».
К слову, прообразом той самой Аннушки, пролившей масло, стала одна из соседок писателя. Михаил Афанасьевич прожил в этом доме до 1924 года. За три года в этой квартире он написал роман «Белая гвардия», десятки коротких сатирических заметок, а также выдумал множество различных образов для своих будущих творений.
Любимый одеколон
«В Булгакове все — даже недоступные нам гипсово-твердый, ослепительно свежий воротничок и тщательно повязанный галстук, не модный, но отлично сшитый костюм, выутюженные в складочку брюки, особенно форма обращения к собеседникам с подчеркиванием отмершего после революции окончания «с», вроде «извольте-с» или «как вам угодно-с», целования ручек у дам и почти паркетная церемонность поклона, — решительно все выделяло его из нашей среды» — Эмилий Миндлин, журналист, писатель.
Писатель всегда щепетильно относился к своему внешнему виду и этим выделялся из общей массы. Особое внимание он уделял своей одежде. Для Михаила Афанасьевича всегда крайне необходимо было надеть опрятный костюм, качественную и натертую до блеска обувь, завершив образ аксессуаром — галстуком или же бабочкой. Особой частью туалета Булгакова была парфюмерия.
Мужчина предпочитал использовать одеколон «Шипр», который выпускался с 1922 года на одной из самых старых отечественных фабрик — «Новая заря». Российская фабрика выпускала аромат, идентичный созданному в 1917 году известным парфюмером Франсуа Коти. Одним из экспонатов музея как раз и является та самая коробочка с любимым флаконом одеколона писателя.
В переводе с французского языка «Шипр» означает «Кипр». К слову, база этого аромата выстраивалась на цитрусовых и мшисто-животных нотах, полученных из дубового мха, произрастающего на острове Кипр.
И хотя парфюмерные предпочтения Булгакова не разнообразны, в его культовом романе «Мастер и Маргарита» Геллой были названы множества соблазнительных парфюмов: «Шанель №5» и «Мицуко» французской компании Guerlain, «Чёрный нарцисс» французского парфюмерного дома Parfums Caron. Стоит отметить, что именно от своей третьей супруги — Елены Сергеевны — Булгаков узнал обо всех этих духах.
Елена Булгакова была ярой поклонницей парфюмерных изысков и, что немаловажно, могла их достать в условиях жестокого дефицита, ведь за окном были 30-е годы. Особой страстью супруги писателя были духи «Шанель №5» и «Мицуко», упомянутые в романе.
Монокль — отличительный знак писателя
«…Среди скромных и малоэффектных людей, он появлялся в лихо отглаженной черной паре, черном галстуке-бабочке на крахмальном воротничке, в лакированных, сверкающих туфлях, и ко всему прочему еще и с моноклем, который он иногда грациозно выкидывал из глазницы и, поиграв некоторое время шнурком, вставлял вновь, но, по рассеянности, уже в другой глаз…» — Алексей Файко, драматург, сосед Булгакова по лестничной клетке в доме в Нащокинском переулке
Следующий экспонат — монокль, который является отличительным знаком Булгакова. В возрасте 35 лет писателю посоветовали носить монокль, так как у него выявили дальнозоркость правого глаза. После приобретения оптического прибора Михаил Афанасьевич поехал в фотомастерскую на Кузнецком Мосту, он сделал там один из наиболее популярных и известных своих снимков.
Чуть позже данный фотопортрет даже был вывешен в качестве рекламы этого фотоателье. Эта фотография создала небывалый ажиотаж. Около нее постоянно останавливались люди, чтобы рассмотреть поближе изображение, которое, казалось бы, в советской столице невозможно повстречать.
Также данную фотокарточку Булгаков дарил всем своим приятелям перед премьерой пьесы «Дней Турбиных», которую ставили во МХАТе. Абсолютно все были удивлены: Михаил Афанасьевич в идеально выглаженном костюме, с бабочкой и моноклем, который являлся неким карикатурным признаком «буржуазии», на фотокарточке выделялся на фоне с советским бытом.
По воспоминаниям знакомых писателя, это фото и сам необычный поступок был очень значимым для него, так как данным способом мужчина искусно пытался подчеркнуть свою принадлежность укладу, устроенному до революции и исчезнувшему безвозвратно. Также это было неким жестом почтения и солидарности с эмигрировавшими белогвардейцами, проигравшими эту войну.
Саше матери писателя
«Ее никогда нельзя было увидеть скучающей, хандрящей, просто сидящей без всякого занятия. Это была воплощенная энергия, жизнь и общительность. Натянутости я в ней никогда не видела ни с кем в разговоре. Замечательно у ней была жива и остра речь со всеми. И она вся дышала сознанием своих сил и уверенностью в себе» — Александра Бархатова, сестра Варвары Михайловны. Из дневника, март 1901 года
Родители Булгакова смогли создать для всех своих семерых детей настолько уютный и счастливый мир в семье, о котором даже будучи взрослым тепло вспоминал писатель. Всю атмосферу отчего дома и материнскую любовь автор воспроизвел в романе «Белая гвардия».
Особые отношения у Михаила Афанасьевича были с его матерью, которую он безмерно любил. Варвара Михайловна преподавала французский язык в гимназии, однако вскоре бросила работу, решив всю себя посвятить своим детям, их воспитанию и обучению.
Когда в 1922 году женщина умерла от тифа, Михаил Афанасьевич был сам не свой, его сильно потрясла эта трагическая новость. Но больше всего он жалел, что не смог приехать в родной город Киев, чтобы проводить любимую маму в последний путь, так как тогда у него совсем не было денег на поездку, да и на жизнь в общем.
Так что неудивительно, что писатель с трепетом берег вещи любимой матери и пронес их с собой через всю свою жизнь. Правда их было совсем немного: алая упаковка туалетной воды от известного парфюмера Франсуа Коти, а также матерчатое саше.
В подобных саше, сделанных в виде тканевого конверта, в былые времена хранили всякие безделушки, предметы гигиены и прочее. Такие саше зачастую украшали различными орнаментами, бусинками, ленточками и прочим. Мама писателя купила его в 1880-е годы и хранила там носовые платки. В настоящее время оно хранится в музее, правда не входит в базовую выставку, так как при долгом экспонировании ткань и вышитый рисунок теряют цвет и вид.
Страницы личного дневника
«Татьянин день. Забросил я дневник. А жаль: за это время произошло много интересного. Я до сих пор еще без места. Питаемся с женой плохо. От этого и писать не хочется..» — из дневника Михаила Булгакова, 25 января 1922 года
По приезду в Москву, в 20-х годах, Михаил Афанасьевич буквально с первых дней завел дневник, где записывал свои впечатления, мысли, различные события личного, общественного и политического характера, цены на товары и прочее. Завершив врачебную карьеру, Булгаков еще до переезда решил попробовать себя в писательстве.
Столица не сразу приняла писателя. Чтобы заработать на жизнь и завязать нужные ему знакомства, мужчина бегал постоянно по редакциям, в попытках напечатать свои первые очерки, писал рассказы в жанре сатиры, издавался в четырех журналах и двух газетах, а также посещал различные литературные мероприятия.
Дневник, который он вел вплоть до 1925 года, был отдушиной для писателя, там он мог поделиться сокровенным и накипевшим. В 1926 году к писателю пришли органы госбезопасности СССР, произвели обыск и изъяли рукопись «Собачьего сердца», а также личный дневник. Писатель еще пару лет просил возвращения личных заметок, заручившись помощью писателя Максима Горького, он писал самому председателю управления.
Как и что произошло потом, доподлинно не известно. Одна версия говорит, что писателю отдали изъятые дневники, но он их сразу же уничтожил. Вторая версия — дневник так и остался лежать в архиве госбезопасности.
В музее хранятся отрывки дневника с записями 1922 года. И по сей день неясно, то ли эти листки не смоги найти при обыске, то ли писатель специально их оставил в качестве доказательства существования дневника, как было с уничтоженной исходной версией «Мастера и Маргариты».
По воспоминаниям Елены Сергеевны, супруг после данного инцидента дал себе слово, что не станет более вести личный дневник. Однако сама супруга начала вести ежедневные записи, которые стали ценнейшими рассказами о жизни и творчестве 30-х годов гениального писателя Булгакова.
