Постель была измята; в окне стояли звезды. Молодой кавалергард в костюме Адама стоял, прислонившись к подоконнику и смотрел на небо.
«Как бы луна не вышла, — задумчиво проговорил он, но тут же оборотился к лежащей на постели очаровательной молодой женщине. — Моя государыня, ma petite femme („моя жёнушка“)».
Голос кавалергарда был ласковым, но женщину это не порадовало. Она сказала грустным голосом:
«Прошу тебя, мой друг, не называй меня своей жёнушкой, ведь ты знаешь, кому принадлежит мое сердце…».
Жизнь малютки-принцессы висела на волоске. Рожденная в Карлсруэ 24 января 1779 года Луиза Мария Августа была настолько мала и слаба, что родители — Карл Людвиг Баденский и Амалия Гессен-Дармштадская — были убеждены, что девочка не выживет.
Но малышка уцепилась за жизнь крошечными ручонками и не покинула свет Божий.
Луиза Августа росла маленькой, хрупкой девочкой, значительно меньше и слабее двух своих старших сестер. «Куколка» — называла ее мать Амалия, принцесса Гессен-Дармштадтская.
Амалия, корившая себя за то, что Луиза Августа родилась слабенькой, дочку свою обожала.
Тем не менее, в учении принцессе поблажек родители не давали. Девочка получила прекрасное образование, свободно говорила на нескольких языках, разбиралась в истории, литературе, философии.
Семья наследного принца Карла Людвига Баденского жила достаточно скромно по меркам европейской аристократии. Родители считали дочерей своим единственным надежным «вложением».
Интерес к принцессам был высок. Многие монаршие дома приглядывались к дочерям Карла и Амалии, в том числе, русский императорский дом.
Еще в 1790 году императрица Екатерина II, надумавшая женить своего старшего внука Александра, отправила в Карлсруэ своего представителя графа Николая Петровича Румянцева. Румянцеву было дано поручение «увидеть дочерей наследного принца Луизу-Августу, 11 лет, и Фредерику-Доротею, 9 лет».
Государыню интересовали как внешность принцесс, так и их «воспитание, нравы и душевные дарования».
На протяжении двух лет граф Румянцев посещал дворец Карлсруэ, наблюдая за принцессами «колико можно меньше гласно». Николаю Петровичу сразу же приглянулась Луиза Августа. В Петербург полетело донесение, что принцесса прелестна, в обращении приятна, талия ее воздушна.
Екатерина II была впечатлена рекомендацией графа Румянцева и немедленно пригласила Луизу Августу и ее сестру Фредерику Доротею в Россию.
31 октября 1792 года сестры прибыли в Петербург, где их познакомили с 15-летним великим князем Александром Павловичем.
Александр вполне свободно общался с младшей принцессой Фредерикой Доротеей, а вот в обществе Луизы Августы подросток краснел и вел себя весьма стыдливо. Принцесса также испытывала большое смущение.
Екатерине II, да и всему императорскому двору, было очевидно: великий князь выбрал «Куколку».
Вскоре состоялось объяснение, подробно описанное в дневнике принцессы:
«Однажды вечером, когда мы рисовали вместе с остальным обществом за круглым столом в бриллиантовой комнате, Великий Князь Александр подвинул мне письмо с признанием в любви, которое он только что написал.
Он говорил там, что, имея разрешение своих родителей сказать мне, что он меня любит, он спрашивает меня, желаю ли я принять его чувства и ответить на них, и может ли он надеяться, что я буду счастливой, выйдя за него замуж.
Я ответила утвердительно, также на клочке бумаги, прибавляя, что я покоряюсь желанию, которое выразили мои родители, посылая меня сюда. С этого времени на нас стали смотреть как на жениха и невесту. Мне дали учителя русского языка и Закона Божия».
Луиза Августа была официально объявлена невестой великого князя Александра и перешла из лютеранской веры в православную, приняв имя Елизаветы Алексеевны.
28 сентября 1793 года 14-летняя Елизавета Алексеевна стала супругой 16-летнего Александра Павловича.
При дворе молодоженов называли «двумя ангелами», а великий поэт Державин в своей оде сравнил Елизавету и Александра с Амуром и Психеей.
Елизавете Алексеевне нравилось жить в России, но она не была готова к придворным интригам. Утешение она находила только в любви своего супруга. Елизавета писала матери:
«Без моего мужа, который сам по себе делает меня счастливой, я должна была умереть тысячью смертей. Счастье моей жизни в его руках, если он перестанет меня любить, то я буду несчастной навсегда. Я перенесу всё, всё, но только не это».
Увы, семейное счастье Елизаветы Алексеевны оказалось коротким, как мышиный хвостик. Александр, взрослея, проявлял черты, которые пугали скромную, романтичную и нежную великую княгиню.
Великий князь больше не искал общества жены, не проявлял к ней нежность, порой говорил с Елизаветой откровенно грубо. Бедняжка горько плакала, не понимая, чем она провинилась.
Елизавета стала замкнутой, проводя время за чтением книг по истории и философии.
В 1796 году скончалась Екатерина II, которую Елизавета считала второй матерью. Императором Всероссийским стал Павел Петрович, прохладно относившийся к невестке из-за ее дружбы с Екатериной Великой.
Елизавета искала поддержки у супруга, но не находила. Любвеобильный Александр к тому моменту полностью погрузился в океан придворного флирта, и безбожно изменял жене.
18-летняя Елизавета сильно страдала. Она нуждалась в любви, ласке, сочувствии. Когда близкий друг Александра Павловича, молодой князь Адам Чарторыйский, изъявил готовность все это дать великой княжне, она не нашла сил отказаться.
Тем более, что Александр всячески подначивал своего друга, советовал ему «не стесняться». Великому князю, по всей видимости, хотелось, чтобы его жена «оступилась», оказалась с ним на одном уровне.
Когда в 1799 году Елизавета родила дочь, Павел I публично высказал сомнения в том, что его сын является отцом ребенка. Александр, несмотря на свое скандальное поведение, выразил уверенность как в верности супруги, так и в порядочности своего друга Чарторыйского. Тем не менее, Адама спешно отправили в Сардинию.
Для Елизаветы центром вселенной стала ее дочь Мария. Молодая женщина посвящала девочке все свое время, обсуждала с матерью каждое движение малышки, каждый новый зубик.
К несчастью, Елизавете не удалось найти утешение и в дочери. Летом 1800 года годовалая Мария Александровна оставила этот мир. Великая княгиня практически не плакала, и это-то и напугало Александра Павловича.
Между супругами ненадолго произошло сближение, но вскоре их отношения безнадежно испортились.
Цесаревич окончательно отдал предпочтение своей старой метрессе, очаровательной польке Марии Нарышкиной, урожденной Святополк-Четвертинской. В отличие от худенькой Елизаветы, Мария отличалась пышными формами, ее фигурка притягивала взгляды.
При дворе Елизавету Алексеевну стали называть «вдовой» и, по сути дела, это была правда. Александр Павлович стал открыто жить с Марией, избегая супруги.
В 1801 году, после убийства Павла I в результате заговора, Александр Павлович стал новым императором. Елизавета Алексеевна, соответственно, стала императрицей.
Корону государыни Ее Величество использовала исключительно для благих целей: по велению Елизаветы в Петербурге был построен сиротский приют, несколько школ, она оказывала постоянное покровительство Царскосельскому лицею.
Однако молодой императрице все еще очень хотела того, чего она недополучила в жизни — любви. Александр I давным-давно не являлся Елизавете настоящим мужем и не стеснялся флиртовать с другими дамами в присутствии супруги. Царице многие сочувствовали, в том числе, молодой кавалергард Алексей Охотников, с котором Елизавета познакомилась в 1803 году.
Поначалу императрица и штаб-ротмистр лишь переписывались, но затем они начали тайно встречаться. Вскоре Алексей уже проникал в опочивальню Елизаветы через окно, о чем свидетельствуют его письма:
«Не беспокойся, часовой меня не видел, однако я поломал цветы под твоим окном».
Кроме того, весьма подробным описанием романа Елизаветы с Охотниковым стала запись в дневнике императрицы Александры Федоровны, жены Николая I:
«Если бы я сама не читала это, возможно, у меня оставались бы какие-то сомнения. Но вчера ночью я прочитала эти письма, написанные Охотниковым, офицером-кавалергардом, своей возлюбленной, императрице Елизавете, в которых он называет её ma petite femme („моя жёнушка“), mon amie, ma femme, mon Dieu, ma Elise, je t’adore („мой друг, моя жена, мой Бог, моя Элиза, я обожаю тебя“) и т. д.
Из них видно, что каждую ночь, когда не светила луна, он взбирался в окно на Каменном острове или же в Таврическом дворце, и они проводили вместе 2-3 часа. С письмами находился его портрет, и всё это хранилось в тайнике, в том самом шкафу, где лежали портрет и памятные вещи её маленькой Элизы (вторая дочь Елизаветы Алексеевны) — вероятно, как знак того, что он был отцом этого ребёнка.
Мне кровь бросилась в голову от стыда, что подобное могло происходить в нашей семье, и, оглядываясь при этом на себя, я молила Бога, чтобы он уберёг меня от такого, так как один легкомысленный шаг, одна поблажка, одна вольность — и всё пойдёт дальше и дальше, непостижимым для нас образом».
Роман Елизаветы с Охотниковым продолжался три года. В 1806 году стал распространяться слух, что государыня ждет ребенка. Светские остряки не щадили чувств императрицы, называя ее «обрюхаченной вдовой». С особым удовольствием упражнялись в злословии великий князь Константин Павлович и вдовствующая императрица Мария Федоровна.
В январе 1806 года в императорском театре в Петербурге давали оперу Глюка «Ифигения в Тавриде». Представление было посвящено Елизавете Алексеевне, и государыня на нем присутствовала. После завершения спектакля на выходе из театра Алексей Охотников получил ножевое ранение от неизвестного человека.
Кавалергарда привезли домой, вскоре туда примчалась императрица, презревшая все светские условности. Елизавета Алексеевна провела у постели возлюбленного его последние часы. 30 января Алексей Охотников скончался — рана оказалась смертельной. Царица, по легенде, отстригла свой светлый локон и передала волосы родственникам кавалергарда, чтобы те положили их в гроб погибшего.
Расследование смерти Охотникова не проводилось. Ряд историков убеждены, что наемного убийцу к кавалергарду подослал великий князь Константин Павлович, не отличавшийся высокими моральными качествами.
15 ноября 1806 года императрица родила дочь Елизавету. Александр Павлович принял ребенка как своего, но был невероятно счастлив, узнав, что это не мальчик.
Вторую дочку Елизавета любила еще крепче, чем первую, но 12 мая 1808 года малышка скончалась. Императрица не находила себе места от горя. Все были убеждены, что она наложит на себя руки. Александр Павлович приказал слугам неотступно дежурить у дверей супруги.
В 1814 году под влиянием историка Н.М. Карамзина, призывавшего Александра Павловича завершить свое царствование примирением с женой, император и императрица снова стали жить под одной крышей.
Оказалось, что все эти бесконечные годы страданий и мук Елизавета Алексеевна любила только одного человека — своего мужа. Да, он бросил ее, отказался от нее, но она продолжала его любить. Постоянной, тихой, настойчивой любовью.
19 ноября 1825 года, после смерти 48-летнего Александра I в Таганроге на руках жены, Елизавета Алексеевна отправила своей матери письмо:
«О, матушка! Я самое несчастное существо на земле! Я хотела только сказать вам, что я осталась в живых после потери этого ангела, страшно измученного болезнью и который, тем не менее, постоянно находил для меня улыбку или ласковый взгляд даже тогда, когда он не узнавал никого.
О, матушка, матушка, как я несчастна, как вы будете страдать вместе со мною! Великий Боже, что за судьба! Я подавлена печалью, я не понимаю себя, не понимаю своей судьбы, одним словом, я очень несчастна…».
Потрясающие слова! Только поистине сильная, великая женщина могла сказать подобное о муже, причинившем ей столько страданий!
Смерть супруга подкосила Елизавету Алексеевну, и без того страдавшую от тяжелой болезни. Императрице пришлось остаться в Таганроге, где климат был мягче. Ей советовали уехать в Италию, но государыня наотрез отказала, заявив, что ее место в России.
Весной 1826 года Елизавета Алексеевна отправилась из Таганрога в Петербург, но, доехав до городка Белев Тульской губернии, сильно захворала.
Белевский купец Дорофеев предоставил императрице свой дом. К Елизавете Алексеевне прибыли лучшие врачи, но ей становилось все хуже. Когда стало понятно, что жизнь царицы завершается, кто-то предложил ей написать завещание. Елизавета Алексеевна ответила:
«Я не привезла с собою в Россию ничего, и потому ничем распоряжаться не могу».
Лишь личный дневник она попросила передать своему другу историку Карамзину. Дневник был впоследствии сожжен по приказу императора Николая I.
4 мая 1826 года Елизаветы Алексеевны не стало. На момент смерти ей было 47 лет.
Так сложилась жизнь кроткой и доброй императрицы Елизаветы Алексеевны, которая стала вдовой при живом муже.
