«Всякая девица, достигшая 18 лет и не вышедшая замуж, обязана под страхом наказания зарегистрироваться в бюро свободной любви. Зарегистрированной предоставляется право выбора мужчины в возрасте от 19 до 50 лет себе в сожители-супруги», — гласил декрет «Об обобществлении российских девиц и женщин».
«Лучшие экземпляры женского пола» не могут принадлежать кому-то одному, а брак — это патриархальный и буржуазный пережиток, которому не место в новом мире. Так рассуждали создатели «Декрета о социализации женщин», состоящего из девятнадцати параграфов, среди которых были такие:
- Все женщины от 18 до 30 лет становятся достоянием народа, исключение делается для матерей пяти детей и больше.
- Дети принадлежат трудовой семье и должны воспитываться в народных яслях.
- Мужчины перечисляют из своего заработка определенный процент, который идет на оплату яслей и пособия для беременных женщин.
- Муж будет отчужден от «народной жены» и может пользоваться ее услугами не чаще четырех раз в месяц, как и другие.
В общем-то, этот совершенно невероятный документ лишал саму женщину какого-либо права голоса, превращая в такую же социалистическую собственность, как курица или корова.
Составили его в 1918 году в самый разгар социалистической революции в Калужской Советской Республике. Да-да, была и такая, просуществовала она всего четыре месяца, и вот такими вопросами увлечена была партийная ее верхушка. Казалось бы, абсурд.
Но напечатанный в газете декрет распространился по городам и пришелся по душе особенно революционно настроенным мужчинам. Идея общественных женщин ударила больше всего по молодым девушкам, представительницам классов бывшей буржуазии, о которых раньше солдаты или сельские жители не смели и мечтать. Теперь у них было практически законное обоснование.
Конечно же, этот декрет не имел государственной силы, и когда о нем стало известно, Калужский Губернский Комитет расформировали. Даже Владимир Ильич Ленин поспешил осудить декрет, виновных в его распространении приказано было арестовать.
По сути, оказалось, что чья-то частная инициатива, облаченная в форму государственного документа, принята была за настоящий документ. Его переписывали и распространяли в Москве, Саратове, Вятке, Уфе и других городах.
Наносил он вред не только женщинам, но и самому революционному движению, поскольку использовался белыми в агитации против советской власти, а также был переведен иностранцами и перепечатан в иностранных газетах, как пример возмутительных идей большевиков.
В Москве осудили предприимчивого владельца мануфактурной лавки, открывшего «Дворец народной любви». Мартын Хватов оказался одним из самых активных распространителей декрета в Москве.
На процессе в защиту Хватова выступала Александра Коллонтай, сторонница теории «стакана воды». Но ее идеи не встречали поддержки у других женщин, не желавших быть «общественным достоянием».
Хватова выпустили на свободу, но конфисковали «Дворец любви». Правда, возмездие настигло его уже на следующий день, за «Декрет об обществлении российский девиц и женщин» он был убит группой анархистов.
Пострадал и составитель подобного декрета в Саратове, владелец чайной Михаил Уваров. Его судили как пособника белых, пытавшегося подобным декретом дискредитировать советскую власть.
Теперь этот декрет (хотя правильнее сказать декреты, поскольку их было несколько и на местах они отличались, но основные идеи сохранялись), называют фальшивкой и отрицают его существование. Но все же он был и даже успел быть реализованным некоторыми товарищами.
Получилось, что хоть тезисы декрета и были абсурдными, они вполне отвечали настроениям. Совершалась революция не только «на верхах», но и в повседневной жизни. Отрицая семейные ценности, «половой вопрос» низводился до исключительно физического вопроса.
