— Вы обязаны нам помогать! Мы вас вырастили! — кричала мать и колотила со всей силы по двери ногой.
— Я сейчас полицию вызову, — сжав зубы, угрожающе произнесла Люда.
Маленький сын Людмилы, выбежал из своей комнаты и удивлённо спросил:
— Мама, а кто это?
— Никто, — ответила Люда и отошла от двери, за которой резко затихли удары. — Пойдём на кухню, я испеку тебе блинчики!
— Пойдём! — обрадовался мальчик и вприпрыжку побежал по коридору.
Люда пошла за сыном, невольно вспоминая своё детство… Никогда она бы не допустила того, что творилось у них дома! Никогда!
— Никогда мне не понять детей, у которых было золотое детство, а они при этом ещё обижаются и жалуются, что их не так любили, не то купили, не на тот курорт возили… — говорила Люда своей подруге Яне. — Они не знают, как может быть! С жиру бесятся…
— Ну есть же пословица: «Кому-то щи пусты, а у кого-то жемчуг мелок». Наверное, про таких, — сказала Яна.
— Когда мы с братом были маленькие, то не думали, что может быть по-другому. Думали, что всё у нас дома нормально и так у всех, — задумчиво произнесла Люда. — А когда подросли, то поняли, что не у всех. И ненормально. Наш отец всё наше детство почти никогда не был трезвым.
У отца Люды, Василия, были три стадии: немного выпивши, пьяный и пьяный в лом. Он бил жену, гонял по дому детей: Люду и её старшего брата Павла. Супруга Василия, Аня не пила совсем. И мужа пыталась отвадить, да всё никак не получалось. И кодировали, и гипнотизировали, и давали разные лекарства (подсыпали в суп), но ничего не помогало.
— Не буду я такой грех на душу брать! — бормотала мать, выбрасывая остатки лекарства в мусорное ведро. — Вдруг Васе от этого плохо станет? Надо просто поговорить с ним, объяснить. Он хороший, он должен понять!
Поговорить не получалось, часто это заканчивалось мордобоем. Когда отец приходил домой с работы, Люда и Паша уже по тому, с каким звуком поворачивается в замке ключ, научились определять, в каком он сегодня состоянии. И стоит ли прятаться от него сразу или можно спокойно доделывать уроки.
Будучи пьяным и не в духе, Василий принимался «воспитывать детей», а иначе говоря, гонять по углам с дикими криками. Мать не вмешивалась, потому что доставалось и ей: силы были не равны. Пожаловаться на отца можно было только, разве что, бабушкам.
Одна бабушка, та, что со стороны отца, жила рядом, через два дома, и у неё часто искали убежища Люда и Паша, она их жалела, угощала сладостями и дарила подарки. А другая бабушка, мать Анны, жила подальше, в пригороде, к ней нужно было ехать полчаса на электричке. Туда тоже иногда сбегали от отца семейства, но уже все вместе: Анна и дети.
Елена Павловна (мать Анны) не понимала дочь и осуждала за то, что та никак не разведётся с Василием. Анна после очередных побоев, как будто бы всякий раз решалась на развод, но потом снова возвращалась к мужу. С детьми.
— Детей куда прёшь! Хоть бы их пожалела! Оставь их у меня, — возмущалась Елена Павловна.
— Всё будет нормально, мама! Вася обещал не пить, разве что немножко. И ещё обещал больше ни за что не поднимать на нас руку! Да! Он хороший, я ему верю…
***
— Я не понимаю, почему никогда не озаботилась нашими делами опека, почему родителей не лишили родительских прав? — вспоминала Люда, рассказывая про своё детство Яне. — Ведь милиция раз в неделю регулярно к нам приезжала. Мать писала заявления. Соседи тоже сигнализировали. Непонятно…
— Страшно всё это, — поёжилась Яна.
— Ещё как! Когда мы с Пашкой были маленькими, то прятались от отца в туалете или под кроватью в дальней комнате, либо за шторой в большой комнате, она тяжёлая и непрозрачная была. И ревели от ужаса. У меня аж всё сжималось внутри от страха и руки тряслись. И ночью иногда спать не могла, слышала, как отец с матерью ругаются и ожидала, что вот-вот начнётся драка, распахнётся дверь в нашу комнату, а там отец с табуреткой.
— С табуреткой?
— Да! Был однажды случай, он табуреткой на мать замахнулся. Пашка кинулся, хотел заступиться. Нет, ну ты представь! Десятилетний мальчик кинулся на этого монстра с табуреткой! До чего дошло… В общем Пашке отец тогда руку сломал, потому что на его руку удар пришёлся, табуретка старая, тяжёлая была. А мать сказала, что Пашка сам виноват, нечего было лезть отцу под горячую руку. Знаешь же, что он не в себе был, зачем, мол, полез? После этого мы с Пашкой поклялись, что ни за что не будем вмешиваться, даже если… Короче не будем и всё!
— До свадьбы заживёт, — сказала Анна после того, как её мать разохалась, увидев внука в гипсе, когда они в очередной раз приехали к ней в гости.
— Господи, да когда же ты поймешь?! Какая у тебя может быть любовь к этому монстру? — в сердцах произнесла Елена Павловна.
Анна молчала, опустив глаза в пол. Вопрос остался без ответа. Как и всегда.
— После девятого класса мы с Пашкой решили идти в колледж, — рассказывала Люда Яне. — Мы были погодки, учились в одном классе, в один год окончили. Боже, как хорошо было в общежитии! Спокойно. Ни пьяных криков, ни ругани… Бабушки наше решение поддержали, матери было всё равно, куда мы пойдём, тогда отец, помню, заболел серьёзно, что-то у него с почками случилось, под капельницами лежал, ей не до нас было, переживала за него сильно.
Обе бабушки очень помогали внукам, и деньгами, и продуктами. Так же они покупали Паше и Люде необходимые вещи.
— Мы были очень благодарны бабулям, — улыбнулась Люда, но, сразу погрустнев, добавила: — А потом случилась беда. Мамина мама серьёзно заболела. Как только узнала, что осталось ей совсем немного, то приняла такое решение: продала свой домик в посёлке и купила нам с Пашкой однокомнатную квартиру в городе. А саму её забрала дохаживать мамина старшая сестра. Бабушки скоро не стало, я жутко плакала, очень переживала. Мы как раз только окончили свой колледж. Вот так она о нас позаботилась. Мы были уже совершеннолетними, и стали владельцами квартиры, прописались там и домой больше не вернулись. Потом Пашку в армию забрали, год я одна в квартире жила.
— А с родителями общалась? — спросила Яна.
— Общалась. Мы порядочные люди всё-таки выросли, хоть и не понятно, как так получилось… Звонила, но в гости не ездила, даже порог этого дома переступать не хотелось. С другой бабулей мы общались, навещали. Потом мы с Пашкой обзавелись семьями, детьми. Бабушки со стороны отца не стало, только-только она успела порадоваться на правнуков.
— А мать как отреагировала на то, что бабушка вам квартиру купила? — спросила Яна.
— Ругалась сильно, злилась. Кричала, что мы с Пашкой ей теперь по гроб жизни обязаны. Стыдила нас, говорила, что у них с отцом трудные времена, мы помогать должны, а мы тут жируем в отдельной квартире.
— Отец всё так же пил?
— Когда бабуля квартиру нам купила, помню как раз не пил, в больнице лежал, как путный прямо, протрезвел, чего-то у него там с тромбоцитами было. В институте гематологии лежал, профессора к нему ходили, консультировали. Мать ревела, звонила нам, что, мол, батя при смерти, с кровью что-то. Скоро, мол, осиротеем. Цирк в огнях. Ничего ему не сделалось. Выписали какие-то таблетки и отпустили. Он им даже не сказал, что пьёт. А они видать и не спрашивали. Ходил важный, лечился. Заявлял: «Мне нельзя пить, лечусь…». На месяц его хватило. Потом снова-здорова… А мать всё не отчаивалась, надеялась перевоспитать. У бабушки, матери отца, был небольшой участок в пригороде, заброшенный давно, с домиком-бытовкой. Вот мать одно время таскала туда отца, думала отвадить от водки, отвлечь огородными работами.
— Далеко участок? — спросила Яна.
— Километров пятьдесят от города. На электричке мотались. Так он и там зашибал. Мать копает, он квасит сидит на лавочке, свежим лучком закусывает, хорошо… Тогда мать стала его склонять к покупке машины. Чтобы ездить удобно было и урожай возить.
— Там был урожай? — улыбнулась Яна.
— Не знаю, мы не ездили. Мать сказала, три картошки, три морковки. Но ведь это было не главное! Главное было добиться, чтобы отец не пил. Права у него были, когда-то ведь и машина была. Короче взяли дешевую-дешевую машину, но тут же продали обратно. Недолго мать порадовалась. Отец решил, что сложностей слишком много, дача, машина… Трезвым надо быть, чтобы ехать. Ради чего? Всё это можно в магазине купить. Короче просветление закончилось и стал он пить ещё хлеще. И год назад мать сказала, что с работы его выперли.
— Как же они живут? На что? — удивилась Яна.
— Мать работает, — развела руками Люда. — А мы с Пашкой не помогаем, принципиально. Она призналась нам, что отец все деньги из неё «выбивает» на выпивку. Так что наша помощь не туда пойдёт. Только теперь у них там совсем плохо дело.
Квартира, в которой жили Василий с Анной, была не приватизированная. Квартиросъёмщик Василий, без него Анна сделать ничего не могла, а он не разрешал, да и не хотел. Хотя бы потому, что для оформления документов нужно было перестать пить. Денег не хватало, они копили долги по квартплате и сложилась такая ситуация, что их могли выселить по суду за неуплату.
— Недавно мать написала, что дачу они продали, чтобы оплатить долги. Я спросила про квартиру бабушки со стороны отца, а оказалось, что её они тоже когда-то продали. Деньги отец пропил. Это как надо пить?! Как?! Чтобы пропить двухкомнатную квартиру? Вчера она заявилась к нам домой, стала требовать денег. Мужа моего не было, он ещё с работы не приехал, были мы с сыном вдвоём. Мать стала звонить, стучать, долбить в дверь ногами. И я пожалела, что когда-то она упросила нас с Пашкой дать наши адреса, после того, как мы продали ту подаренную бабушкой однушку и разъехались. Разговаривали мы с ней через дверь. Я её не пустила.
Сын Людмилы никогда не видел бабушку и дедушку по линии матери. А сами они совсем внуком не интересовались. Людмила не стала даже рассказывать ребёнку про своих родителей, хвалиться там было нечем.
— По-моему и у Пашки так же, дети бабушку с дедом не знают, — сказала Люда. — Никакие внуки нашей матери не нужны, всё вокруг этого забулдыги танцует, всю жизнь ему посвятила. А он, я думаю, и не в курсе, что внуки вообще есть. Память у него отказывать стала, мозг же не железный, столько пить! Иной раз и мать не узнаёт, чудить начал. Вот мать мне и написала, что, если выселят их, то к нам, мол, приедут. Что мы должны помогать родителям. Обязаны по закону! Вот и приехала…
— Ты так и не открыла дверь?
— Нет! И не собираюсь! Думаю, Пашка поступит так же. И правильно! Пусть живут своей жизнью, как, собственно, и было всегда!
— И тебе не жалко мать?
— Ян. Она сама выбрала свой путь. Сама, — тихо сказала Люда.
Спустя некоторое время после того, как мать приезжала к Людмиле домой, случилось несчастье. Василий, возвращаясь из магазина, где купил очередную порцию зелья, упал, поднимаясь по лестнице, и ударился головой. Анна овдовела. Незадолго до этого их за неуплату переселили из трёхкомнатной квартиры в комнату в общежитии, куда он и возвращался.
Анна, узнав о несчастье, тут же попала в больницу, ей стало плохо, настолько сильно её это потрясло.
— Всеми делами пришлось заниматься нам с Пашкой. Ездили, получали справки, договаривались, всё оплачивали, организовывали, — сказала Людмила Яне. — На самом деле после того, что он творил, надо было написать заявление и отказаться от этого дела, но Пашка сказал, что будет потом думать, переживать… Я, говорит, чувствительный, мне отец потом сниться будет, высказывать недовольство, я рехнусь… Словом, он меня уговорил.
Анна выздоровела, работает, продолжает гасить задолженность за квартиру. Она плачет и очень скучает по мужу, потому что до сих пор его любит. Часто ездит к нему на кладбище. А к внукам и детям в гости не ездит. Однако раздумывает о том, чтобы обратиться к ним за помощью: скоро нужно будет ставить Василию памятник. Хороший, добротный. А дети обязаны помогать родителям.
