В истории Испании XVI века блистало немало невероятных личностей, но даже на их фоне Ана де Мендоса сверкала особенно ярко. Впрочем, «сверкала» – не совсем точное слово. Она обжигала. Словно раскаленное южное солнце, она заставляла трепетать самых могущественных мужчин королевства, включая самого Филиппа II, чье сердце считалось холодным, как горные вершины Сьерра-Невады.
Казалось бы, судьба сыграла с ней злую шутку – в юности несчастный случай лишил ее правого глаза. Для любой другой придворной дамы это стало бы концом карьеры и поводом укрыться в монастыре. Но только не для Аны.
Черная повязка из тончайшей тафты, которой она прикрывала увечье, превратилась в изысканное украшение, приковывающее взгляды. А единственный уцелевший глаз смотрел на мир с такой властной силой, что перед ним пасовали даже закаленные в интригах царедворцы.
Мадридский двор трепетал при ее появлении. Когда она шла по длинным галереям королевского дворца, шелест ее платья напоминал змеиное шипение, а стук каблучков отдавался в сердцах придворных похоронным набатом.
Злые языки называли ее «одноглазой ведьмой», но только шепотом и оглядываясь – не дай бог услышит! Зато в глаза все величали «несравненной принцессой Эболи» и заискивающе улыбались, надеясь на благосклонность.
А она точно знала цену этим улыбкам.
В шестнадцать лет ее выдали замуж за могущественного Руя Гомеса де Сильва, принца Эболи. Он был вдвое старше, но брак оказался на удивление удачным. Пока муж пробивался к вершинам власти, юная Ана училась придворным играм. И вскоре превзошла в этом искусстве всех своих учителей.
Десять детей, рожденных ею, казалось бы, должны были превратить пылкую красавицу в степенную матрону. Но природа наделила Ану неистощимой энергией. Она успевала все – воспитывать наследников, блистать при дворе и кружить головы самым влиятельным мужчинам Испании. А когда овдовела, то и вовсе превратилась в самостоятельную фигуру, с которой приходилось считаться даже королю.
Впрочем, Филипп II и не скрывал своей слабости к прекрасной вдове. После смерти любимой жены Изабеллы де Валуа он впал в черную меланхолию, и только острый язычок принцессы Эболи мог вывести его из этого состояния. Король часами просиживал в ее обществе, наслаждаясь колкими шутками и звонким смехом – невиданная вольность для чопорного испанского двора!
Но судьба готовила Ане новый поворот, который должен был или вознести ее к небывалым высотам, или низвергнуть в бездну.
И имя этому повороту было – Антонио Перес.
Антонио Перес появился в жизни Аны подобно грозовой молнии, расколовшей привычный уклад пополам. Королевский секретарь, баловень судьбы, красавец с бархатным взглядом, казалось, сама судьба создала его, чтобы погубить неприступную принцессу Эболи. До встречи с ним она играла при дворе как кошка с мышью, теперь же сама попалась в сети страсти.
А ведь поначалу все выглядело невинно – деловой визит по поручению короля, обсуждение наследственных дел. Но когда их взгляды встретились, весь чопорный этикет испанского двора рассыпался как карточный домик. Единственный глаз Аны вспыхнул таким огнем, что растопил бы и ледник. Перес, искушенный царедворец, впервые в жизни растерял все свое красноречие.
Вечерами во дворце Сильва теперь горели свечи допоздна. Слуги шептались, что госпожа принимает королевского секретаря для обсуждения важных государственных дел. Какие уж там дела! Когда верная Казильда подавала ужин, влюбленные едва замечали изысканные блюда, они пожирали друг друга глазами.
— Знаете, дон Антонио, — лукаво говорила Ана, играя веером, — для государственного мужа вы слишком часто теряете дар речи в моем присутствии.
— Ваша красота лишает меня не только речи, но и разума, — отвечал Перес, целуя ее руку.
Об их связи вскоре судачил весь Мадрид. Но разве могла остановить пересуды женщина, чей девиз гласил: «Мендоса не склоняют головы ни перед кем»? Она лишь надменно вскидывала подбородок, проходя мимо шепчущихся придворных дам. А те в страхе расступались, помня крутой нрав принцессы.
Однако нашелся человек, которому эта связь встала поперек горла. Хуан Эсковедо, бывший конюший покойного мужа Аны, вознамерился сыграть роль хранителя морали. Возможно, им двигала застарелая обида, ведь когда-то он сам был безнадежно влюблен в прекрасную хозяйку.
А может, просто решил выслужиться перед королем. Как бы там ни было, но Эсковедо начал плести вокруг влюбленных паутину интриг.
Сначала это были просто намеки, оброненные как бы невзначай в королевском кабинете. Потом анонимные письма, в которых недвусмысленно говорилось о «позоре дома Сильва». Наконец, он дошел до того, что подкупил слуг и раздобыл дубликат ключей от дворца принцессы.
Ана терпела долго, все же Эсковедо был старым слугой ее покойного мужа. Но когда однажды вечером она столкнулась с ним в собственном доме, чаша терпения переполнилась.
— Как вы посмели! — В ее голосе была такая ярость, что даже верная Казильда съежилась. — Выбросить его вон! И если этот шпион еще раз посмеет переступить порог моего дома…
Договаривать не пришлось, слуги уже тащили упирающегося Эсковедо к выходу. А через час Ана рыдала в объятиях Переса:
— Пока он жив, он не оставит нас в покое! Выбирай – или я, или он!
Выбор был сделан. Через несколько дней Хуана Эсковедо нашли мертвым на пороге собственного дома – три пули из аркебузы оборвали жизнь незадачливого блюстителя морали.
Мадрид затаил дыхание. Все знали, чьих это рук дело, но доказать было невозможно. Король хмурился, инквизиция принюхивалась, но Ана и Антонио словно бросали вызов всему свету. Их страсть только разгоралась, теперь уже подогретая вкусом запретного плода и привкусом крови.
Казалось бы, убийство Эсковедо должно было утихомирить страсти, но вышло наоборот. Словно кровь несчастного конюшего пробудила к жизни всех демонов мадридского двора. И первым среди них оказался королевский секретарь Матео Васкес, давний завистник Переса, который только и ждал случая свести счеты со счастливым соперником.
Васкес действовал тоньше Эсковедо. Никаких грубых угроз или прямых обвинений, только изящная паутина слухов, в которой увязала репутация влюбленных. То при дворе начинали судачить о растрате принцессой наследства своих детей, то до короля доходили туманные намеки на государственную измену его первого секретаря.
А Филипп II тем временем все глубже погружался в пучину ревности. Холодный властитель половины мира, привыкший держать в узде свои чувства, впервые познал муки отвергнутого мужчины. Каждый вечер он поднимался на башню Торре Дорада и часами смотрел в сторону дворца Сильва, где до рассвета горели окна покоев Аны.
Однажды, не выдержав, король явился к принцессе без предупреждения.
— Вы играете с огнем, донья Ана, — процедил он сквозь зубы.
— Ваше величество забывает, что я – Мендоса, — надменно вскинула голову принцесса. — Мы не боимся огня.
— Даже если это огонь инквизиции?
— Даже если это адское пламя!
Филипп скрипнул зубами. Эта женщина сводила его с ума и своей красотой, и своей дерзостью. Он готов был простить ей все, только бы она вернулась к нему. Но Ана словно издевалась над венценосным поклонником. В ответ на его намеки она приглашала его посетить ее дом… в те часы, когда там бывал Перес!
Развязка наступила внезапно. К ногам короля, возвращавшегося из Эскориала, бросилась вдова Эсковедо.
— Правосудия, государь! – кричала она. — Это они убили моего мужа! Принцесса и ее любовник!
Филипп побледнел. Одно дело закрывать глаза на любовную связь, и совсем другое – игнорировать убийство королевского чиновника. Чаша его терпения переполнилась.
На следующий день стражники ворвались во дворец Сильва. Ана даже не удивилась, она словно ждала этого момента. Гордо подняв голову, она пошла навстречу своей судьбе, даже не попрощавшись с детьми.
Ее заточили в башню Пинто, мрачное наследие мавританских времен. Переса же подвергли пытке, во время которой он признался, что убил Эсковедо по приказу самого короля! Этот хитрый лис сумел превратить свое поражение в победу, ведь теперь Филипп II не мог казнить его, не скомпрометировав себя.
Но принцессе от этого не стало легче. В сырой камере, продуваемой всеми ветрами, ее красота начала увядать. Только гордость оставалась при ней. Даже когда король лично явился предложить ей свободу в обмен на отречение от Переса, она рассмеялась ему в лицо.
— Вы боитесь, что он заговорит? — насмешливо спросила она. — Что весь мир узнает о вашем участии в убийстве? Но я-то знаю правду – вы просто ревнуете меня к нему!
История могла бы закончиться полным крахом обоих влюбленных, если бы не удивительный поворот судьбы. В то время как принцесса Эболи томилась в башне Пинто, в жизнь Антонио Переса вмешалась женщина, о которой все забыли – его законная супруга Хуана Коэлло.
Та самая Хуана, которую он публично унижал своей связью с принцессой, которую весь Мадрид считал жалкой обманутой женой, оказалась способна на поступок, достойный романов о рыцарской любви. Подкупив тюремщиков, она передала мужу женское платье.
И пока весь двор злорадно обсуждал падение могущественного секретаря, тот, переодетый в пышную юбку и мантилью, преспокойно выскользнул из тюрьмы.
Весть о побеге Переса достигла башни Пинто и вызвала у Аны приступ горького смеха. Её единственный глаз сверкнул прежним огнем:
— Значит, даже законная жена любит его сильнее, чем ненавидит! А вы, сир, — обратилась она к навестившему её королю, — даже ненавидеть толком не умеете!
Филипп II скрежетал зубами от бессильной ярости. Его первый министр, зная слишком много государственных тайн, укрылся в Арагоне, области, ревниво оберегавшей свои древние вольности от королевской власти. Арагонцы встретили беглеца как героя, борца против королевского произвола. Разгорелось настоящее восстание.
Тем временем здоровье принцессы в промозглой башне стремительно ухудшалось. Её могущественная семья забила тревогу. Особенно усердствовал брат Аны, кардинал де Мендоса, занимавший пост Великого Инквизитора. Этот зловещий прелат, наводивший ужас на всю Испанию, проявил неожиданную заботу о сестре. По его настоянию Ану перевели в более удобную крепость Сан-Торкас.
А Перес, после подавления арагонского восстания, сумел бежать через Пиренеи во Францию. Там он прожил до глубокой старости, написав разоблачительные мемуары, в которых вывел на чистую воду все грязные тайны испанского двора. Но увидеть вновь женщину, которая принесла в жертву их любви всё – положение, свободу, саму жизнь – ему было не суждено.
Принцесса Эболи угасала в своем последнем пристанище – замке Пастранья. Её несгибаемый дух надломился под тяжестью разлуки и предательства. В 1592 году она скончалась, окруженная роскошью, но всеми забытая.
Лишь написанный Эль Греко лик святого Иеронима на стене собора в Пастранье словно хранит память о женщине, которая осмелилась бросить вызов самому могущественному монарху своего времени.
До сих пор историки спорят: кто же на самом деле приказал убить злосчастного Эсковедо? Был ли это король, опасавшийся заговора своего побочного брата дона Хуана? Или принцесса, мстившая за свою поруганную честь? А может, Перес, решивший угодить обоим своим покровителям? Эта тайна так и осталась неразгаданной.
Но разве в этом дело? Главное, что история Аны де Мендоса доказала, что настоящая любовь способна победить даже королевскую власть. Пусть влюбленные не соединились в жизни, их роман навсегда остался в анналах истории как свидетельство того, что страсть порой бывает сильнее короны.
