Камеристка с жалостью смотрела на Марию Тюдор. Королева неистово любила человека, полностью к ней равнодушного. Из-за невнимания мужа Мария сильно страдала. Переживания королевы усугубляла усиливающаяся народная нелюбовь и предчувствие приближающейся катастрофы.
-Какая несправедливость, что после меня престол достанется Елизавете. — горько произнесла Мария. — Это дочь преступницы, рожденная от музыканта.
-Ваше Величество! — воскликнула преданная королеве Джейн Дормер. — Вы еще молоды, а жизнь непредсказуемая, поэтому вы вполне можете пережить Елизавету.
Мария благодарно улыбнулась камеристке. В моменты отчаяния, когда ей казалось, что жизнь катится под откос, она приходила в ужас, что после нее править начнет Елизавета. Мария была уверенна, что Анна Болейн родила ее от музыканта Марка Смитона, а не от Генриха VIII.
Когда Елизавета была маленькой, Мария пыталась наладить с ней отношения, но по мере взросления сестры, она все больше убеждалась, что их отцы разные.
Неприязнь Марии подхлестывала уверенность в том, что Елизавета душой принадлежит к протестантской вере, а все ее походы к мессе и уверения в том, что она католичка, лживы.
Борьба с ересью была больным местом для Марии Тюдор. Английская королева надеялась, что с помощью сжигания еретиков очистит свою страну от скверны, но вышло так, что кампания по уничтожению ереси провалилась.
Люди вместо того, чтобы проникаться благочестием, начали возмущаться и были охвачены страхом. И протестанты и католики не понимали того, что творит Мария и воспринимали ее, как чудовище.
Думая о том, что народ боится ее и не любит, Мария испытывала боль. Она не понимала почему так происходит. Как истовая католичка, Мария могла спокойно намывать ноги самым бедным женщинам, а потом одаривала их чем-нибудь приятным.
Королева, не боясь и не брезгуя, могла ходить по домам бедных католиков и помогать им. Но это оказалось каплей в море людского негодования. Добрые дела королевы легко забывались, а ее благие помыслы по борьбе с ересью воспринимались, как зло.
Тоскуя по уехавшему мужу Филиппу, переживая о невозможности забеременеть, выслушивая от советников, что страна охвачена народными волнениями, Мария была на грани измождения.
В 1557 году на горизонте у королевы забрезжила надежда на приезд супруга.
У Филиппа начался конфликт с Павлом IV. Новый папа Римский ненавидел Габсбургов и начал интриговать против Филиппа ll. Он укрепил свой союз с Францией и в любой момент они могли пойти против Испании.
Когда папа посадил в заточение нескольких важных испанцев, Филипп пришел в негодование и направил на стены Рима своего генерала с кавалерией.
Назревала война и Филипп сразу вспомнил о своей позабытой супруге. Он считал, что Англия должна помочь защищать Испании свои интересы.
19 марта 1557 года Филипп прибыл в Гринвич. Счастливая и истосковавшаяся по мужу Мария, не сдерживая чувств, обнимала его.
-Как я скучала по вам, мой господин. — сквозь слезы проговорила Мария.
-Я рад, что мы встретились. — сдержанно ответил Филипп, мягко освобождаясь из объятий жены.
Он бросил на нее оценивающий взгляд, отметив, что она еще больше постарела и на ее лбу глубокие морщины. Мария тоже сразу отметила, что муж уже не тот, что прежде. Теперь перед ней стоял не мягкий и покладистый молодой супруг, а возмужавший и жесткий монарх.
В честь приезда Филиппа и его свиты было устроено роскошное празднование с балами. Неожиданно для себя Мария поняла, что ей придется соперничать за внимание мужа. Вместе с Филиппом приехала его возлюбленная — герцогиня Лотарингская.
Наблюдая, как равнодушный к танцам Филипп, проявлял рвение, чтобы танцевать рядом с герцогиней, Мария ощущала жгучее желание прогнать из дворца соперницу. Но вместо этого, была вынуждена надеть на лицо непроницаемую маску и делать вид, что ничего не происходит и она ни о чем не догадывается.
Лишь спустя два месяца, терпение Марии лопнуло и она способствовала тому, чтобы герцогиня упаковала свои вещи и уехала из Англии.
У Марии Тюдор начался второй медовый месяц с мужем и она легко мирилась с тем, что он в Англии по своим корыстным мотивам, а не ради нее. Чтобы задобрить Филиппа Мария была готова на многое.
Королева начала активно убеждать Совет, что Англия должна вступить в войну с Францией и помочь армии Филиппа. Советники объясняли ей, что их страна находится в тяжелом финансовом положении и война только усугубит его, но королева ничего не хотела слышать. 7 июня 1557 года Англия приняла решение о войне.
Филипп ликовал, что добился своего. Он дождался прибытия испанского флота и попрощался с женой. Обнимая мужа, Мария не догадывалась, что видит его последний раз.
Решение о войне было ошибочным. Желая сделать мужу приятное, Мария не учитывала интересы своей страны. Королева не понимала, что большинство англичан уже настроены против нее и насмехаются над нею.
По Англии распространялись листовки, где высмеивалась королева. Люди издевались над ее религиозной одержимостью. Марию обвиняли в похотливости и зависимости от мужа. Народ не собирался прощать Марии ни ее безжалостное истребление еретиков, ни то, что она решила поддержать испанцев и вовлекла их страну в сомнительное кровопролитие.
На французской границе Филиппу удалось захватить городок Сент-Квентин. Воодушевленный он писал восторженные письма Марии и она вместе с мужем испытывала радость. Захватив еще пару городов, Филипп подписал мирный договор с Италией и распустил часть войск.
Победы мужа пришлось расхлебывать Марии, так как разгневанный французский король Генрих II решил отыграться и отвоевал у Англии Кале. Это был провал, который англичане не могли простить своей королеве. Ее репутация была окончательно погублена. Люди жаждали, чтобы ее правлению пришел конец и на престол взошла Елизавета.
Единственное, что утешало Марию в тот период — это мысль, что она забеременела. Уже несколько месяцев королева наблюдала, что ее нее начал расти живот и прекратились женские дела.
«Филипп, я думаю, что жду ребенка. Прошло уже несколько месяцев с появлением симптомов и я уверена, что забеременела»: писала мужу Мария.
Филипп сперва обрадовался, но спустя некоторое время был отрезвлен, вспомнив, что однажды они с женой уже проходили ложную беременность. Мария уверила его, что роды будут в марте 1558 года, он не разубеждал ее, а терпеливо ждал.
В марте Мария села писать завещание. Она, памятуя о том, что во время родов женщины часто умирают, хотела изъявить свою последнюю волю. Корону, конечно, должен был наследовать ее еще не появившийся на свет ребенок.
Мужу завещались разные драгоценности. Не забыла Мария и о себе, велев установить в память о ней и ее великой матери монументы.
Март прошел, а ребенок не родился. Мария ощущала, как на нее давит меланхолия. Долгожданный ребенок не родился, любимый муж далеко, страна в финансовом кризисе и повсюду недовольства.
Состояние душевного надлома усилилось от мысли, что все что она пыталась сделать для установления католичества в стране было зря… Новый папа Римский отлучил ее помощника кардинала Поула от церкви и обвинил его в распространении ереси.
Получалась нехорошая картина. Если архиепископ Кентерберийский признан еретиком, значит все старания Марии Тюдор по превращении Англии в католическую страну потерпели крах. Несчастный архиепископ начал сходить с ума, а Мария, глядя на него, чувствовала, как силы покидают ее.
Летом в Англию пришла лихорадка и Мария мгновенно стала ее жертвой. Если раньше королева была невосприимчива к лихорадкам, то теперь в ее надломленном состоянии, болезнь легко завладела ею.
Пока Мария находилась в полубессознательном состоянии, Филипп предложил ее сестре Елизавете стать его женой после смерти Марии. Елизавета отказалась. О происходящем Марии никто не докладывал.
Состоянии королевы, то слегка улучшалось, то снова становилось тяжелым. В конце октября стало ясно, что она не жилец. Утром 17 ноября Мария, прослушав католическую мессу, закрыла глаза и скончалась. На момент смерти ей было 42 года.
К полудню все колокола Лондона звонили и высыпавший на улицы народ, радостно кричал:
-Да здравствует, королева Елизавета!
Люди смеялись и обнимались, радуясь тому, что правление Марии завершено и теперь у них новая королева. Марии Тюдор так и не простили ее ошибок: сжигание еретиков, мужа-испанца, втягивание Англии в ненужные ей военные действия.
