-Я знаю, что если сяду на трон, то меня задушат, как отца. — с горечью произнес Константин Павлович.
Жанетта ласково провела рукой по его волосам и заметила:
-Ты же уже сказал своему брату, что отрекаешься.
-Мне кажется, что он и мать все равно надеются, что я передумаю. Нужно письменно зафиксировать отказ, тогда я буду полностью спокоен.
Мысль о престолонаследии сильно беспокоила цесаревича Константина Павловича. Он все чаще вспоминал смерть Павла и был абсолютно уверен, что его ожидает такой же конец. Внутренне он «дал себе святой обет отказаться навсегда и невозвратимо от наследных прав». Оставалось, чтобы семья убедилась в серьезности его намерений.
Константин легко ломал все условности и обязанности, присущие членам императорской фамилии. Он смог первым из Романовых развестись со своей супругой и женился на любимой женщине, которая была значительно ниже его по происхождению.
Оставался следующий шаг — отказаться от престола, который ему был не нужен. После развода и женитьбы это сделать было значительно легче, так как все его близкие уже были подготовлены к тому, что следующим после Александра на трон взойдет Николай.
В январе 1822 года цесаревич написал Александру:
Не чувствуя в себе ни тех дарований, ни тех сил, ни того духа, чтоб быть, когда бы то ни было, возведену на то достоинство, к которому по рождению моему могу иметь право,
осмеливаюсь просить Вашего Императорского Величества передать сие право тому, кому оно принадлежит после меня, и тем самым утвердить навсегда непоколебимое положение нашего государства.
Казалось, что все было ясно, но государь медлил и не давал брату убежденности в том, что тот свободен от престола. Вместо того чтобы прямо сказать ему, что наследником точно будет Николай, он написал Константину расплывчатый ответ:
По вашему желанию предъявил я письмо сие любезнейшей родительнице нашей. Она его читала с тем же, как и я, чувством признательности к почтенным побуждениям, вас руководствовавшим.
Нам обоим остается, уважив причины, вами изъясненные, дать полную свободу вам следовать непоколебимому решению вашему, прося всемогущего Бога, дабы он благословил последствия столь чистейших намерений
С одной стороны создавалось ощущение, будто Александр полностью согласен и принимает решение брата, а с другой стороны, предоставляя «полную свободу» Константину, император ни словом не обмолвился об официальных бумагах по отречению.
Получалось, что Константин пребывал в уверенности, что освобожден от наследования престола, а Николай, не видя документов по отречению, допускал вероятность того, что наследником может быть Константин.
Но, не давая информации братьям, Александр озаботился, чтобы был составлен Манифест об отречении. Эту деликатную миссию он возложил на архиепископа Филарета.
В августе 1823 года был составлен нужный Манифест. Было сделано несколько экземпляров. На запечатанных конвертах государь, помимо подписи, оставил одну и ту же надпись:
«Хранить в Государственном совете до моего востребования, а в случае моей кончины раскрыть, прежде всякого другого действия, в чрезвычайном собрании».
Когда 19 ноября 1825 года Александр скончался, великий князь Николай Павлович объявил собравшимся членам Государственного совета, что Константин отрекся от престола и наследником является он.
-Вы не можете наследовать своему брату Александру. — тут же заявил граф Милорадович. — Никто не обнародовал отречение Константина! К тому же законы империи не дают возможности передавать трон по завещанию.
Николай видел, что большинство собравшихся поддерживают графа, поэтому не стал спорить. Все, включая армию, присягнули императору Константину I. Царствовать ему предстояло 17 дней.
-Они там все с ума посходили! — вскричал взволнованный Константин, когда ему в Польшу доставили вести из России. — Я не собираюсь становиться императором! Они задушат меня, как задушили отца!
-Тише, милый. — успокаивающим голосом произнесла Жанетта. — Садись и напиши им, что не принимаешь принесенную присягу.
Вскоре в Петербург из Варшавы пришло известие, что Константин Павлович отказывается от престола. Приезжать лично, чтобы сообщить об этом он не стал, не смотря на то, что его уговаривали близкие. В столь важное для России время он думал лишь о себе и это бездействие аукнулось для страны беспорядками.
