«Ваше высочество, уж скоро двадцать пять лет исполняется вашему супружеству. Изволите дать указания насчет празднования? — деликатно кашлянув, спросил адъютант Михаила Павловича. — Нет, любезнейший, — отмахнулся великий князь. — По мне так лучше через пять лет отпраздновать тридцатилетие войны…».
Михаил Павлович Романов, младший сын Павла I, жену не любил, и с ней не уживался. Да и княгинюшка была нрава крутого, могла поперек сказать, да прилюдно. Их ссоры заканчивались одинаково — Елена Павловна, наговорив в горячке лишнего, выбегала вон. А Михаил Павлович все меньше и меньше имел охоты к ее обществу…
У великого князя было две страсти, определившие его судьбу: любовь к армейской службе, в частности бесконечная преданность артиллерийским войскам, чему он отдавался вдохновенно и сделал немало полезных и значимых преобразований, и влюбленность в прелестную фрейлину Прасковью Хилкову.
Пример старшего брата, Константина, счастливого в браке с «простушкой» польской графиней, давали наивному Михаилу основания думать, что и ему будет дозволено жениться на любимой девушке. Благо, наследование трона как младшему сыну вряд ли грозило.
Александр и Николай с сочувствием относились к чувствам брата, но высочайшее дозволение не дала мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она объявила свою волю — сыну следует жениться на кузине — принцессе Фредерике Шарлотте Марии Вюртембергской.
Между тем при дворе фрейлину Прасковью вынудили объясниться. Со слезами девушка поклялась, что никогда не имела умысла женить на себе великого князя, не пыталась завлечь его и страсти не поощряла. В доказательство просила дозволение покинуть фрейлинскую службу. Но сказанного ею сочли достаточным. Шокированного и опечаленного князя отправили в Штутгарт знакомиться с принцессой.
«…ангельское личико, белокура, ловка и говорит как француженка, одевается прекрасно… словом очаровательная маленькая француженка в миниатюре, весьма умна, но скромна, чувствительна и предобрая», — так описал когда-то брату Фредерику Шарлотту Марию Вюртембергскую совершенно очарованный ею император Николай Первый.
Но встреча вышла неловкая. Красавица не понравилась жениху до такой степени, что Михаил иногда забывал быть даже любезным.
Помолвке это состояться не помешало, и Вюртембергской принцесса отправилась в Россию. 5 (17) декабря 1823 был совершён обряд миропомазания её королевского высочества Вюртембергской принцессы — Шарлотта приняла православие с именем Елены Павловны, а на следующий день был совершён обряд обручения. Ей пожаловали титулы Великой княжны и Императорского высочества.
Елена Павловна с легкостью очаровывала двор и императорскую семью. «Le savant de famille» — «ум нашей семьи» ласково называл невестку Николай.
Великая княгиня была на редкость образованна. «Елена – это ученый нашего семейства, — писал он впоследствии, — я к ней отсылаю европейских путешественников; в последний раз это был Кюстин, который завел со мной разговор об истории православной церкви; я тотчас отправил его к Елене, которая расскажет ему более, чем он сам знает. По любому вопросу она могла рассказать больше, чем знал вопрошающий».
Но Михаила ученый ум и привлекательная внешность Елены не смягчили. На свадебных торжествах невеста, не выдержав оскорбительного равнодушия жениха, зашлась в истерике: «Отправьте меня вон, я вижу, что не нравлюсь…»
Несмотря на сложные отношения, дети у супругов рождались исправно, привнося в их жизнь еще одно разочарование. Великий князь мечтал о сыне, а стал отцом пятерых дочерей, две из которых умерли в раннем возрасте.
Более счастливо сложилась личная жизнь у фрейлины Прасковьи. Она вышла замуж за богатого графа Александра Ивановича Гендрикова, моложе ее на пять лет, и уехала в имение мужа в Харьковскому губернию. В этом браке родилось четверо детей, и, возможно, жизнь у супругов текла бы как в сказке: долго и счастливо.
Но от великой княгини Елены пришло приглашение графу Гендрикову занять должность шталмейстера. Семья переехала в Петербург, и в холодном сыром климате Паша заболела чахоткой. Через два года графини Гендриковой не стало.
Великий князь был потрясен утратой. Он до последнего дня надеялся на выздоровление Прасковьи. И, пообещав себе, что не забудет ее никогда, слово свое сдержал.
Между тем семейная жизнь Михаилу и Елене радости по-прежнему не приносила. В 1845 и в 1846 годах они потеряли еще двоих дочерей: Елизавета не перенесла тяжелых родов, а Мария скончалась от чахотки на руках отца. Эта череда горестных событий окончательно подкосила великого князя. В августе 1849 года на смотре в Варшаве он почувствовал сильное недомогание, а спустя две недели умер на руках жены.
Оставшись вдовой, 42-летняя Елена Павловна облеклась в траур, который носила до конца жизни. Теперь ее утешением стала благотворительность, а балы в Михайловском дворце сменились светскими раутами, где витали вполне либеральные для тогдашнего общества идеи: вопросы политики и культуры перемежались планами по освобождению крестьян.
Великая княгиня решительно шла дальше разговоров — в своем имении Карловка в 1856 году она дала вольную 15 тысячам крестьян, предоставив тем прекрасный материал для разработки проекта по реформе 1861 года.
В память об умерших дочерях Елена Павловна основала Елисаветинскую клиническую больницу для детей, а в Петербурге и Павловске — приют Марии и Елисаветы. В 1853 году под ее патронажем возникла Крестовоздвиженская община сестёр милосердия, с которой великая княгиня даже отправилась на фронт…
Елены Павловны не стало 9 января 1873 года. Заболев рожистым воспалением головы она сначала, по настоянию врачей, уехала на лечение в Италию. Но поняв, что болезнь берет верх, захотела провести последние дни в России, которую искренне любила и считала своей родиной.
Похоронили великую княгиню в Императорской усыпальнице в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга рядом с двумя ее дочерьми — Александрой и Анной, и супругом — великим князем Михаилом Павловичем, который так не хотел поздравлять ее с совместным двадцатипятилетием…
