Она стояла у обочины и смотрела, как ее бывшая свекровь проезжает мимо. Дочь дернула ее за подол: «Мама
— Люда, давай спокойно поговорим! Прекрати этот детский сад и давай вести себя, как взрослые люди. —
— Ларочка, я тут! Макса с Ольгой позвал ещё. Ты же не против? — весело крикнул Артём, уже разуваясь в прихожей.
— Бабушка злая! Она меня не любит! — Машенька каталась по полу «Детского мира», размазывая
— В городе у вас, конечно, продукты не те, что у нас в деревне. Всё какое-то безвкусное, пластмассовое
— Ты опять мясо с картошкой пересолила, ты на вкус-то сама пробовала?! — голос Сергея, низкий и сжатый
— Открывай, алкаш! Знаю, что дома! — женский голос за дверью был злой, срывающийся. — Третий день музыку врубаешь!
Деньги на новенькой банковской карте лежали неприкосновенным грузом. Марк смотрел на баланс через приложение
«Ни за что не отворяйте ему дверей!» — шептала она, прячась под одеялом в постели своей фрейлины.
“Но зато, какая!” — гордился отец единственной дочерью. А Людмила Косыгина всю жизнь носила маску