Геннадий Фёдорович Шпаликов… Такая короткая жизнь, и такой глубокий след, оставленный на поле русской культуры. Шпаликов умер в 37 лет, прожив ровно столько же, сколько и его величайший предшественник — Александр Сергеевич Пушкин.
Поэт, сценарист, кинорежиссер, автор множества популярных песен — Шпаликов был человеком невероятного таланта, причём, он добился успеха сразу в нескольких сферах искусства. Но почему же успешный, блестящий поэт и кинодраматург, любимец самых красивых женщин, ушел так рано, так одиноко, так страшно?
Мальчик с Сегежи
Сегежа — красивейший посёлок в Карелии на берегу хрустального Выгозера при впадении в него холодной реки Сегежи. Здесь 6 сентября 1937 года и родился Геннадий Шпаликов. Отец, Федор Григорьевич Шпаликов, был военным инженером из Москвы, присланным в Карелию на строительство целлюлозно-бумажного комбината. Мама, Людмила Никифоровна, отправилась в Сегежу вслед за мужем.
На Русском Севере у Федора и Людмилы и родилось двое детей — сын Геннадий и дочь Елена.
В 1939 году, после того, как комбинат был полностью достроен и запущен в работу, Шпаликовы вернулись в Москву.
В 1941 году началась Великая Отечественная война. Военно-инженерная академия, в которой трудился отец семейства, была эвакуирована во Фрунзе (ныне — г. Бишкек). Людмила Шпаликова с детьми отправилась в эвакуацию в Киргизию, а Федор Шпаликов, не желавший прятаться за спинами других, добился перевода на фронт.
Зимой 1945 года семья Шпаликовых получила скорбную весть — Федор Григорьевич погиб в Польше.
Юный суворовец
Несмотря ни на что жизнь продолжалась, и в 1945-ом году 8-летний Гена Шпаликов пошел в школу. Проучился, правда, всего два года: мать после долгих обсуждений со своим братом, генерал-полковником Семеном Переверткиным, решила отправить сына на учебу в Киев, в суворовское училище.
В Киеве мальчику пришлось тяжко. Геннадий тяжело переживал разрыв с близкими — с мамой, с сестрой. Тем не менее, в своих письмах Людмиле Никифоровне, Гена пишет, что он «очень скучает, но не плачет».
А вскоре и скучать юному суворовцу стало некогда: Шпаликов записался в исторический кружок, начал заниматься плаванием, футболом, прыжками с вышки в воду. В училище Геннадий сильно возмужал, вытянулся, посерьезнел.
Кроме того, в Киеве Шпаликов впервые взялся за перо, начал сочинять стихи. В 1955 году состоялся дебют 18-летнего поэта: в молодежной многотиражке «Сталинское племя» были опубликованы два его стихотворения. Позднее Геннадий вспоминал, что, разглядывая полосу с первой публикацией, он испытал невероятную, ни с чем не сравнимую радость.
В этом же году Шпаликов окончил Киевское суворовское училище и был зачислен в Московское пехотное училище, известное в народе как «Кремлёвка». В новой для себя обстановке Геннадий быстро освоился, и уже в первые месяцы учебы стал командиром отделения с присвоением звания младшего сержанта.
Казалось, что вскоре Родина получит отличного военачальника, но судьба распорядилась иначе. В ходе одних из учений Геннадий двигался по местности на лыжах и, не заметив траншеи, упал, сильно травмировав колено. А тут на траншею начал наползать танк…
Шпаликов не погиб лишь чудом. Затем была длительная реабилитация, завершившаяся относительным восстановлением и четким решением медицинской комиссии: к дальнейшей службе курсант Шпаликов не годится.
«Не получился лейтенант.
Не вышел. Я — не получился,
Но, говорят, во мне талант
Иного качества открылся…».
Радость была
«Иного качества талант», открывшийся в Шпаликове — был талант к сочинению различных историй. Геннадий выбирал между двумя институтами — Литературным институтом им. Горького и факультетом литературного сценария знаменитого ВГИКа. В итоге летом 1956 года поступил во ВГИК, о чем с некоторой усталостью написал в своем дневнике:
«20 августа меня приняли во ВГИК. Пройдя чудовищный конкурс, я попал в один из самых интересных институтов. Радости не было, лёгкости тоже. Как-то всё сложится впереди».
Несмотря на сомнения Шпаликова, все сложилось отлично. Очень быстро Геннадий стал одним из самых популярных студентов ВГИКа. Отлично одетый, стройный вчерашний курсант даже среди будущих актеров выделялся удивительной красотой, которая поражала не только женщин, но даже мужчин. Вот как вспоминал о студенте-Шпаликове режиссер А. Митта:
«Он был неправдоподобно красив. Фотографии сохранили только правильность и мужскую привлекательность его лица. Но они не способны передать волшебную смесь доброты, иронии, нежности и сдержанной силы, которая была его аурой… Это обаяние разило наповал».
Шпаликов занимался в творческой мастерской знаменитого сценариста, одного из отцов-основателей ВГИКа Валентина Константиновича Туркина. Именно Туркин порекомендовал Шпаликова студии им. Горького в качестве сценариста фильма «Человек-амфибия». Увы, работа Геннадия в производство не попала, но опыт он получил неоценимый.
Невероятные впечатления Геннадий получил и во время летней практики. Институт отправил студентов в путешествие по стране — будущие сценаристы побывали на Азовском и Черном морях, в северном поселке Диксон. Впечатления об этих поездках Шпаликов отразил в своих очерках, которые позднее составили два полноценных сборника.
Во ВГИКе Геннадий жил полноценной жизнью — это был его персональный рай, его лебединая песнь.
«Человек умер»
Осенью 1956 года студент Шпаликов написал сценарий короткометражного фильма под названием «Человек умер». Сегодня, зная, чем закончится жизнь драматурга, этот небольшой текст невозможно читать без внутреннего содрогания: кажется, что Геннадий Федорович предсказал в нем свою судьбу.
Сюжет очень простой. На заборе висят объявления, самые разные: об утерянных штанах и пропавшем будильнике… Но двух друзей — студентов ВГИКа заинтересовал листок:
» Деканат сценарного факультета с грустью сообщает, что на днях добровольно ушел из жизни Шпаликов Геннадий».
Приятели начинают обсуждать смерть Шпаликова.
«Говорят, повесился… Не кинематографично. Лучше бы с моста или под поезд… Представляешь, какие ракурсы?».
Черный юмор Шпаликова не оценили — ни один режиссер не решился превратить мрачный сценарий зачарованного смертью студента в короткометражный фильм. И тогда его воплотила в реальность сама жизнь.
Экспериментальный брак
Но до этого было еще далеко. Шпаликову еще предстояло выпить свою чашу жизни, в которой, помимо мрачных мыслей, было и немало радости.
Обаятельная девушка Наталия Рязанцева училась на сценарном факультете на курс старше Шпаликова. Поначалу Геннадий и Наталия практически не замечали друг друга, но в 1959 году на новогоднем институтском балу Шпаликов внезапно пригласил девушку на танец, а затем начал за ней активно ухаживать.
Внимание «звезды ВГИКа» льстило Наталии, она признавала его огромный талант, но настоящей любви к Шпаликову не испытывала. Тем не менее, настойчивость Геннадия дала результат: 29 марта 1959 года пара расписалась.
Студенческий, или, как говорила Наталия, «экспериментальный» брак сразу же столкнулся с серьезнейшей проблемой: у молодых не было своего жилья. Поначалу молодая семья жила у родителей Наталии, имевших большую квартиру в центре Москвы, в престижной «сталинке».
Но очень скоро Рязанцевы-старшие попросили молодежь «с вещами — на выход»: уж очень громкими и раскованными были гости Шпаликова, прежде всего, начинающий режиссер Андрей Тарковский.
Наталия и Геннадий сняли комнатку недалеко от гостиницы «Пекин», но и ее вскоре пришлось покинуть из-за жалоб соседей на слишком шумные студенческие посиделки.
Следующим «адресом» молодой семьи стала коммунальная комната на Арбате, в которой Шпаликовы снова вели полубогемный образ жизни. Однако, здесь уже жалоб на студентов не было — видимо, сказывалась специфика места.
Во время бесконечных блужданий Шпаликовых по Москве дала себя знать во всей грозной мощи напасть, которая станет для Геннадия роковой. Еще во ВГИКе драматург много пил во время студенческих посиделок, но во время семейной жизни с Рязанцевой, он начал прикладываться к бутылке с пугающей регулярностью. И Наталия, по ее признанию, ничего не смогла с этим сделать в силу молодости и неопытности.
В 1961-ом году «экспериментальный» брак закончился: Наталия и Геннадий тихо, без скандалов и упреков, развелись.
«Наташа, ты не наша,
А всё равно моя.
Одна хлебалась каша,
Сидели без рубля…»
«Причал в Москве»
Постепенно Шпаликов находил себя в профессии, все ближе подбираясь к своей заветной мечте — к снятому по его сценарию фильму.
Однако, с первой большой работой Геннадия, принятой к производству киностудией «Мосфильм», связана и одна из самых тяжелых трагедий в жизни драматурга.
Сценарий короткометражки «Причал в Москве» Шпаликов написал под впечатлением от разговора о западном кино со своими друзьями — студентом режиссерского отделения ВГИКа Владимиром Китайским и начинающим оператором Саввой Кулишом.
Говорили в пивной рядом с ВДНХ, домой Шпаликов возвращался пешком, наслаждаясь московским воздухом. Придя на Арбат, сразу же сел за печатную машинку. Сценарий о девушке Кате и о безымянном шкипере, которым все время что-то мешает обрести совместное счастье, был готов за несколько дней.
Владимир Китайский, прочтя работу друга, сразу же загорелся: «Снимаю!». «Причал в Москве» должен был стать дипломной работой Китайского, а в главной роли Владимир хотел снять молодую актрису Людмилу Абрамову, в которую был безответно влюблен.
В «Мосфильме» «Причалу» дали добро, со Шпаликовым был заключен типовой сценарный договор. Однако, по какой-то причине съемки затягивались, а затем на студии сообщили о приостановке работы над фильмом. Для Владимира Китайского это был удар настолько страшный, что начинающий режиссер свел счеты с жизнью: он повесился в лесу в Подмосковье.
Трамвай для влюбленных
Можно только догадываться, что творилось в душе у Шпаликова, когда ему сообщили о гибели друга. По словам друзей, Геннадий не находил себе места, клялся, что больше никогда не сядет за печатную машинку…
Но он сел… И написал сценарий «Трамвай в другие города», который стал дипломной работой Юлия Файта — еще одного близкого друга Геннадия. Фильм Файта и стал первым воплощением сценарных идей Шпаликова на экране.
Герои короткометражного фильма мечтают уехать на трамвае куда-то «далеко-далеко, в другие города», и попадают на «неизвестное море».
«Трамвайная тема» переметнулась из творчества Шпаликова в его же реальную жизнь. После развода с Наталией Рязанцевой Геннадий познакомился со студенткой театрального училища им. Щукина Инной Гулая. Инна была уже вполне узнаваемой актрисой — в подростковом возрасте она сыграла роль Наташи в фильме Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими».
Невероятно красивую блондинку Шпаликов называл «моя шведская девушка». Молодые люди обожали кататься на трамвае по Москве, особенно в дождь: просто садились в трамвай и ехали до конечной остановки, а затем возвращались домой, в съемную арбатскую комнату. Пахло сиренью, Москва кипела живою жизнью…
19 марта 1963 года у Геннадия и Инны родилась дочка. Назвали Дашей. Новорожденную принесли не в тесную комнату на Арбате, а в двухкомнатную квартиру, полученную Шпаликовыми от Союза кинематографистов.
Чтобы растить ребенка, Инна оставила театральное училище. Женщина надеялась, что ее, добытая в детстве, известность позволит ей получать новые роли в кино. Однако, повзрослевшая актриса была уже режиссерам не так интересна.
Геннадия Шпаликова проблемы с карьерой жены сильно тревожили — он считал, что у Инны огромный нераскрытый потенциал. В 1965 году драматург написал сценарий фильма «Долгая счастливая жизнь».
«Кому отдашь сценарий?» — спросила Инна. «Никому, — отозвался Шпаликов. Сам сниму. И ты сыграешь главную роль».
Критика от генсека
Однако, до «Долгой счастливой жизни» в творческой судьбе Шпаликова произошел прорыв. Вообще, жизнь с Инной Гулая оказалась для Геннадия Федоровича невероятно продуктивной — он писал один сценарий за другим, и многие уходили в работу.
В 1964 году выходит фильм «Мне двадцать лет», который известен всем под названием «Застава Ильича». Лирическую ленту Марлена Хуциева о советской молодежи времен «оттепели» впоследствии назвали «энциклопедией оттепельной жизни».
Фильм добрался до зрителя лишь чудом. Незадолго до премьеры с лентой ознакомился сам Н.С. Хрущев, которому «Мне двадцать лет» совершенно не понравился. По словам Никиты Сергеевича, картина наполнена «неприемлемыми, чуждыми для советских людей идеями». К Хуциеву и к Шпаликову Хрущев обратился со словами:
Вы что, хотите восстановить молодежь против старших поколений?
В кинотеатры фильм ушел в сильно урезанном виде, а авторский вариант советские зрители увидели лишь в 1988 году.
Тем не менее, в определенных кругах авторитет Шпаликова достиг невероятных высот: еще бы, его обругал сам Хрущев!
Долгожданное признание
Всесоюзную славу Геннадию Шпаликову принесла не «Застава Ильича», а вышедший все в том же 1964 году фильм Георгия Данелия «Я шагаю по Москве».
Замысел ленты родился у Шпаликова случайно. Он шел по московской улице, вдруг пошел дождь. Какая-то девушка разулась и пошла босиком, весело размахивая туфлями, следом за ней ехал велосипедист. Ничего особенного — просто обыкновенная городская сценка.
Однако, в голове у художника тут же родилась идея будущего фильма. Фильма об одном дне хорошего, доброго парня, рабочего-метростроевца по имени Коля. Дне, наполненном дождем, шумом московских улиц, радостью молодости, добрыми и забавными поступками, неожиданными встречами…
«Я шагаю по Москве» специалисты называют кинематографическим импрессионизмом, легким, прозрачным фильмом, который начинается с улыбки и улыбкой заканчивается.
Фильм стал попаданием прямо в цель: зрители буквально влюбились в обаятельного Кольку в исполнении молодого Никиты Михалкова. Но были и критические отклики. Например, Данелию и Шпаликова обвиняли в выполнении «хрущевского заказа» на «коллективный оптимизм» и «приукрашивание советской действительности».
«Долгая счастливая жизнь»
Несмотря на производственные сложности, творческие трудности и сложности в освоении новой для себя профессии — кинорежиссуры — Геннадий Шпаликов сдержал слово — в 1966 году он все-таки снял дебютный фильм, пригласив на главную роль свою супругу. Инна Гулая сыграла в «Долгой счастливой жизни» вместе с уже очень известным на тот момент актером Кириллом Лавровым.
Однако, фильм был встречен с недоумением. Всех поразила финальная сцена — плывущая по реке баржа, плывущая настолько долго, что у зрителей просто-напросто не выдерживали нервы.
Позднее значение и финальной сцены, и картины в целом, было кардинальным образом пересмотрено. Критики стали писать о том, что Шпаликов со своим оператором Дмитрием Месхиевым максимально близко подобрались к новому слову в кинематографе.
Высокую оценку фильму дал и классик европейского кино Микеланджело Антониони, посмотревший картину на фестивале в Бергамо, где, кстати сказать, «Долгая счастливая жизнь» получила Гран-при.
Для Шпаликова его дебютная лента была глубоко личным и важным событием, так как фильм был попыткой спасти свой собственный брак. Отношения с Инной медленно, но верно рушились. Шпаликову было душно в рамках семьи.
«Папа уехал отдыхать на море»
60-е кончились, а с ними и оттепель. Интерес к импрессионистическому кино, к импрессионистической поэзии начал спадать. Зритель хотел приключений, хотел комедий, а не баржи, плывущей по экрану на протяжении десяти минут.
В 1970-ом Шпаликов окончательно уходит из семьи, оставляет жене и дочери трехкомнатную квартиру, которую удалось получить в результате обмена. Для Геннадия Федоровича наступил очередной период скитаний.
Шпаликов живет то у одного знакомого, то у другого, но нигде надолго не задерживается. Приют «оттепельному» другу дают поэт Е. Евтушенко, прозаик Л. Чуковская. На протяжении некоторого времени Геннадий Федорович живет в мастерской актера В. Ливанова.
Не обошлось и без ночевок в подъездах, на скамейках в парках и на чердаках многоэтажных домов. Знаменитый на весь Союз сценарист, фактически, стал бомжом. Почему? Пожалуй, лучше всех на него ответил в своей знаменитой книге М.А. Булгаков — квартирный вопрос испортил москвичей.
Все стеснены, у всех обстоятельства, и приютить скитальца, да, к тому же, такого сложного, далеко не каждый бы отважился.
Странствия по Садовому кольцу отражаются на здоровье Шпаликова — у него развивается цирроз печени.
Многочисленные друзья Шпаликова по мере сил пытались ему как-то помочь, подбодрить. Например, мать Василия Ливанова отправила в редакцию «Юности» большую подборку стихотворений Геннадия.
Редактор Борис Полевой прислал ответ, в котором назвал Шпаликова «безусловным поэтическим даром», однако стихи публиковать отказался в связи с тем, что они «слишком интимные для того, чтобы вынести их на суд читателей такого многотиражного журнала, как «Юность».
Последовательно отклонялись и новые сценарные заявки Шпаликова. Спасение от неудач Геннадий Федорович находил в алкоголе…
Развязка наступила в ноябре 1974 года. Друзья помогли Шпаликову выбить путевку в Дом творчества «Переделкино». В санатории Геннадий Федорович заселился в комнату №6 на втором этаже двухэтажного коттеджа.
Первого ноября Шпаликов успел побывать на открытии памятника Михаилу Ромму в Москве на Новодевичьем кладбище, где многих поразил его потерянный вид. Редактору «Мосфильма» Элле Корсунской особенно запомнился длинный красный шарф, кое-как намотанный на шею сценариста.
Попросив у писателя-сатирика Григория Горина в долг небольшую сумму, Шпаликов разговорился с молодым киноведом Ольгой Сурковой и пригласил ее на обед в кафе при гостинице «Юность». Во время обеда с девушкой Геннадий Федорович выпил бутылку вина, а еще одну, купив, забрал с собой.
В Переделкино Шпаликов вернулся ночью, судя по всему, на электричке.
Утром 2 ноября Геннадий Шпаликов не спустился вниз, на завтрак. Его сосед, все тот же сатирик Горин, забрался по водосточной трубе на второй этаж и, разбив стекло, проник в шестую комнату. Увиденное навсегда отпечаталось в памяти Григория Израилевича: посреди комнаты висело тело Геннадия Шпаликова. Вместо веревки поэт использовал свой знаменитый красный шарф…
Своей семье драматург оставил записку:
«Вовсе это не малодушие — не могу я с вами жить. Не грустите. Устал я от вас. Даша, помни. Шпаликов».
Даше Шпаликовой взрослые сказали, что «папа уехал отдыхать на море». Девочка сначала ждала, когда же папа вернется, а потом перестала. Лишь когда Даша подросла, она самостоятельно нашла документы и узнала, что же случилось с ее отцом.
Так сложилась судьба замечательного драматурга, потрясающего поэта, истинного художника в кинематографе Геннадия Шпаликова, который прожил так мало, но успел сделать так много.
