— С пятью детьми — и на развод подать? — судачили сплетницы.
— Да и муж у нее такой хороший — всем на зависть, что же ей за блажь в голову пришла?
Никто не мог поверить, что идеальная мать и безупречная жена вдруг решила все разрушить — и ради чего? Своей первой любви?..
Иногда юной княжне Ирочке Нарышкиной казалось, что она уже родилась влюбленной в своего Сережу — ведь сколько она себя помнила, он всегда был рядом, всегда смешил и радовал одним своим присутствием. Бывало, что весь день шел наперекосяк, но стоило появиться на пороге их дома ее закадычному другу, как сразу даже солнце начинало светить ярче.
Семьи Нарышкиных и Долгоруковых были дружны и, как многие княжеские фамилии, даже состояли в родстве друг с другом, потому почти все праздники и другие памятные дни проводили вместе — большой и веселой толпой.
Нежная детская дружба Иры и Сергея — троюродных брата и сестры — быстро переросла в первую влюбленность. Ирочка была ещё совсем юна — она едва перестала играть в куклы — но Сережа, будучи на семь лет ее старше, уже считался юношей, и свои намерения в сторону молодой княжны всегда формулировал очень серьезно.
Правда, кто доверится в этом деле какому-то юнцу, у которого самого ещё молоко на губах не обсохло? Вряд ли даже влюбленная Ира по-настоящему верила в его рассказы об их сказочном будущем.
Время шло, и вот уже Ирочку никто бы не смог назвать неразумной девочкой — от ее красоты захватывало дух не только у мужчин всех возрастов и званий, но и у завистливых женщин, которые всеми силами стремились это скрыть.
От матери-грузинки Ира унаследовала глубокие темные глаза, стройный стан и копну черных тяжёлых волос. Но не так подкупала ее внешность, как умение держать себя: Ирочка была всегда со всеми приветлива, серьезна, но не замкнута, и умела повести разговор так, чтобы у собеседника после встречи с ней остались самые приятные воспоминания.
В 1897 году 18-летняя княжна Нарышкина была назначена фрейлиной Зимнего дворца, и мгновенно стала чуть ли не главным украшением петербургских балов. За одной улыбкой Иры выстраивались очереди из заинтересованных кавалеров, но она неизменно вежливо отказывала всем.
Взрослые шептались: не пройдет и пары месяцев, как Сергей Долгоруков назовет княжну своей невестой — а то промедлит, и упорхнет птичка из его объятий! Но месяцы сменяли друг друга, и ни одна семья никаких громких заявлений делать не спешила.
А вот Ира изо дня в дней становилась все более отрешенной и задумчивой. Быть может, она переживала, что ее дорогой Сережа в своих письмах перестал мечтать об их совместном будущем? Или её беспокоили то и дело появляющиеся слухи о разных барышнях, застигнутых в компании ее любимого?
Никто не знает, что именно произошло между Сергеем и Ириной — состоялся ли у них откровенный разговор, в котором княжна великодушно отпускала свою первую любовь?
Или же Ира гордо ни о чем Сергею не сообщила, и новость о ее помолвке с графом Илларионом Ивановичем Воронцовым-Дашковым отказалась для него таким же потрясением как и для всех остальных? К сожалению, это навсегда останется тайной.
Известно лишь то, решение о замужестве было принято скоропалительно: жених даже не успел сообщить о своей помолвке родителям или спросить у них благословения.
Граф и графиня Воронцовы-Дашковы узнали о предстоящей свадьбе отпрыска случайно, находясь у кого-то в гостях, и тут же потребовали у сына объяснений, которые Илларион, в семье ласково называемый Ларькой, предоставить не смог. По его куцым объяснениям стало ясно, что «все произошло внезапно» и он сам даже не понял, как вдруг оказался не только бесповоротно влюблен, но и помолвлен с прекрасной княжной.
Выбор сына родителям по вкусу не пришелся: Воронцовы-Дашковы прекрасно знали, в кого с раннего детства была влюблена красавица Ирочка — их дома на черноморском курорте стояли рядом, и никаких тайн соседи из отношений своей дочери с Сергеем Долгоруковым не делали.
Но все же вмешиваться было уже слишком поздно, и семейству пришлось смириться с новой невесткой. В сентябре 1900 года сыграли свадьбу.
Уже через год Ирина порадовала мужа первенцем, а затем в течение десяти лет родила ему ещё четверых детей. Со стороны этот брак выглядел счастливым: графиня не любила появляться в свете, с головой уйдя в заботы о детях и доме, а Илларион в обществе отзывался о любимой жене исключительно восторженно.
Но когда пару все же видели вдвоем — в основном, на отдыхе, в Алупке, — ни у кого не вызывало сомнений, что супруги все так же глубоко друг другу преданны. А что же до того, что графиня Воронцова-Дашкова редко улыбалась — так всегда она была женщиной рассудительной и серьезной, разве не так?
Как гром среди ясного неба грянуло известие: Ирина инициировала развод со своим мужем, и — как будто одного этого обстоятельства было мало для досужих сплетен — съехалась со своим первым возлюбленным, Сергеем. Ирина и нескольких дней не пробыла свободной женщиной: как только все документы были подписаны, она стала княгиней Долгоруковой.
Можно предположить, что решение бросить мужа и лишить детей отца — а младшему сыну было всего два года! — далось Ирине нелегко, но задвинутая глубоко в сердце первая любовь оказалась сильнее супружеских клятв. Илларион в этой ситуации повел себя достойно: громких скандалов учинять не стал, и отпустил жену с Богом.
Через год Ирина родила Сергею дочь. Казалось, что вот оно — выстраданное счастье, к которому княгиня шла всю жизнь! Старшие дети смогли наладить с отчимом дружеские отношения, младшая дочурка радовала родителей безмерно, да даже бывшая и нынешняя свекрови Ирины смогли примириться с нынешней ситуацией нянчили внуков вместе. Сейчас бы радоваться!
Однако Ирина, поначалу чуть ли не летавшая от счастья, через пару лет брака вновь начала много грустить. День ото дня она становилась все печальнее и печальнее, и никто из родственников и домашних не знал, что происходило у княгини на душе. Только гувернантка ее старшей дочери иногда слышала из господской спальни громкие крики и женский плач…
— Неужели она тебе важнее меня? — рыдала Ирина за закрытыми дверями, но о своем горе — о том, что Сергей так и не смог окончательно расстаться с женщиной, с которой долгие годы состоял в отношениях, — никому не говорила.
На 38-ой день рождения княгини были приглашены самые высокопоставленные гости: именинница скромно принимала поздравления и даже кротко улыбалась. Но никто не мог ожидать, что всего через неделю Ирина неожиданно не сможет проснуться.
Всем сообщили, что княгиня подхватила воспаление лёгких, и только члены ее семьи знали истинную причину: накануне Ирина выпила слишком много веронала, без которого уже долгое время не могла заснуть. Случайно ли она ошиблась с дозировкой или же намеренно выпила почти целый пузырек? Об этом домашние старались не думать.
28 мая 1917 года Ирины Долгоруковой не стало. «Бедные ее дети остались совсем одни!» — написала императрица в своем дневнике. Похоронили княгиню не на основном кладбище, а за оградкой — и только это могло указать на то, что в смерти Ирины была повинна она сама… Старших детей забрали себе их бабушки и отец, а младшую — ее вдовец.
Всем удалось уехать в эмиграцию и там выстроить свои жизни. Сергея Долгорукова не стало во Франции в 1933 году, больше он так и женился.
