— Твою маму отправим в дом престарелых, мою заберем к нам, — объявил муж.
И жена, и теща потрясенно переглянулись.
Телефон вздрогнул. Зинаида Алексеевна вздрогнула вместе с ним. С трудом дотянулась до края стола, взяла трубку, приложила к уху. Сразу накрыло голосом зятя:
— Зинаида Алексеевна, вы как там? Договор готов? — будто знал, что она сидела сейчас над документами о продаже квартиры, своей квартиры. — Вы только не переживайте. Все сделаем как надо.
Зинаида Алексеевна огляделась. Двухкомнатная квартира, в которой последние пятнадцать лет она жила одна, овдовев, стала вдруг слишком большой и гулкой. Дочка же с зятем давно звали к себе жить.
— Да-да, Игорь, — сказала она, сжимая телефон. — Я просто… Ну… Договор вот перечитываю.
— Ой, бросьте! — рассмеялся Игорь по ту сторону связи. — Что вы там поймете в этой юридической белиберде? Главное, я все проверил. Это же наш общий дом будет, семейный! Дадите нам деньги, никаких ипотек, процентов… Понимаете?
Она кивнула, забыв, что по телефону кивки не видны.
— Зинаида Алексеевна? Вы тут?
— Да, Игорь… Я понимаю, конечно. Но это все мои сбережения…
— Так мы для кого стараемся?
В голосе зятя появилась та особенная нотка, которую Зинаида Алексеевна уже знала. Ласковая такая претензия.
— Для чужих людей? Для себя же! Для Оли, для вас. Будем жить одной большой семьей. У вас своя комната, свой санузел… Чего еще желать? Гораздо лучше, чем в этой хрущевке, правда?
Она снова кивнула. Потом сказала:
— Хорошо.
— Вот и отлично! — обрадовался Игорь. — Завтра в два встречаемся. Оля заедет за вами.
Он отключился. А Зинаида Алексеевна еще долго смотрела на договор, где ее квартира превращалась в цифры, а цифры — в долю нового дома. Их общего дома.
«Продадим вашу квартиру, добавим своих денег и построим новый семейный дом. Станем жить все вместе», — говорил ей зять. И Зинаида Алексеевна ему верила.
Дни в новом доме текли незаметно. Зинаида Алексеевна обжила второй этаж, свою небольшую, но светлую комнату с видом на палисадник. По утрам выходила поливать свои фиалки, расставленные теперь на широком подоконнике. Иногда готовила для всех завтрак.
Оля часто забегала поболтать перед работой, Игорь вежливо раскланивался с тещей. Все было точно, как в лучших мечтах.
В то утро, четверг, кажется, Зинаида Алексеевна проснулась от шума внизу. Голоса, стук дверей, грохот чемоданов. Она спустилась в халате, наспех причесав волосы.
В гостиной стояла женщина. Статная, с высокой прической, крупными серьгами, в дорогом, явно новом костюме. Женщина придирчиво осматривала стены, мебель, будто оценивала товар.
— А, мама! — Оля вышла из кухни с растерянной улыбкой. — Ты уже встала… Познакомься, это Светлана Константиновна, мама Игоря.
Светлана повернулась. Окинула Зинаиду Алексеевну взглядом с головы до ног.
— Ну, наконец-то! А я думаю, кто же тут третий живет, — произнесла она с улыбкой, которая никак не касалась глаз. — Игорюша так много о вас рассказывал.
Зинаида Алексеевна замерла в дверях. Со двора заносили какие-то коробки, сумки.
— Светлана Константиновна переезжает к нам, — шепнула Оля, глядя в сторону.
Игорь появился из-за спины Зинаиды Алексеевны так внезапно, что она вздрогнула.
— Мама, ты уже вещи разобрала? — спросил он, обращаясь к Светлане.
Потом глянул на Зинаиду Алексеевну.
— А, вы проснулись. Вот, хотел вам сказать… Мама тоже поживет с нами. Ее квартиру мы сдадим, дополнительный доход не помешает.
Светлана уже командовала рабочими:
— Это наверх! В ту спальню, что справа… И будьте аккуратнее со шкафом, он антикварный!
— Но… — начала Зинаида Алексеевна.
— Там же моя комната, — закончила она почти шепотом.
Игорь посмотрел на нее через плечо. Прохладно так посмотрел, снисходительно.
— Ничего, переберетесь в маленькую рядом с кладовой. Маме нужно пространство. Твоя мама, — кивнул он в сторону Оли, — пожила с нами, хватит. Теперь очередь моей мамы, ей поддержка больше нужна.
Он сказал это так, будто сообщал прогноз погоды, и ушел помогать рабочим. А Зинаида Алексеевна осталась стоять в холле с ощущением, что дом вдруг стал чужим.
— Оленька, — только и смогла выдавить она, — что происходит?
Дочь выглядела испуганной, мялась, теребила край блузки.
— Я сама только вчера узнала. Он сказал, что так давно планировалось.
А Светлана Константиновна уже открывала шкафы на кухне, вполголоса приговаривая:
— Ну и бардак тут… Все переделать придется…
За обедом Зинаида Алексеевна почти не притронулась к еде. Сидела, разглядывала салфетку, как музейный экспонат. Руки чуть-чуть подрагивали.
— Ну что вы как неродная? — Светлана Константиновна положила себе вторую порцию запеканки. — Кушайте! Вы же, наверное, сами готовили? Неплохо, кстати, но я бы больше специй добавила.
Оля смотрела в тарелку, Игорь методично работал вилкой и ножом.
Игорь отпил воды, промокнул губы салфеткой.
— Зинаида Алексеевна, — начал он, — Давайте начистоту. Ваш вклад в этот дом — процентов двадцать стоимости. Остальное — наши с Олей деньги. И мы решаем, кто где живет.
— Игорь! — Оля подняла голову.
— А что Игорь? — он пожал плечами. — Я не хочу юлить. Никто никого не выгоняет, но моя мама нуждается в хорошей комнате с видом на сад. Ей нужно пространство. Ты же не против, Оля?
Оля переводила взгляд с мужа на мать и обратно. Зинаида Алексеевна видела, как дочь сжимает под столом кулаки.
— Но мы… Мама продала квартиру…
— Именно! — вмешалась Светлана Константиновна. — Продала. И отлично устроилась! У многих пенсионеров вообще нет крыши над головой. А тут такой дом! Жить да радоваться.
Зинаида Алексеевна медленно поднялась. Ноги стали чужими, непослушными.
— Извините, — только и сказала она.
В комнате у кладовой было тесно и пахло краской. Окно выходило на глухую стену соседнего дома. Зинаида Алексеевна села на край кровати и посмотрела на свои руки.
«Ну не сглупила ли я…», — подумала она. — «Как же так?»
В дверь постучали. Вошла Оля, бледная, с красными пятнами на шее.
— Мам, — она присела рядом, обняла за плечи. — Прости, я не знала. Он… Он раньше не таким был.
— Все в порядке, — Зинаида Алексеевна попыталась улыбнуться. — Это же ваш дом.
— Наш, мама. Наш общий.
Следующие дни стали тяжелыми. Светлана распоряжалась на кухне, выбрасывала «старье»: любимую чашку Зинаиды Алексеевны, вазочку с треснутым краем. На замечания отвечала с улыбкой:
— Боже, вы что, к таким мелочам привязаны? В вашем возрасте пора о душе думать, а не о посуде!
Вечером в пятницу Игорь зашел к Зинаиде Алексеевне без стука.
— Слушайте, — сказал он будто между прочим. — Я тут подумал… Возможно, вам стоит рассмотреть вариант с домом престарелых? Есть отличные места, с медсестрами, питанием…Там комнаты больше и светлее.
Зинаида Алексеевна подняла глаза. Слова никак не выходили наружу. Пересилив себя, она прошептала еле слышно:
— Дом престарелых?
— Да бросьте этот тон! — поморщился Игорь. — Сейчас это нормально. Тем более… Ну, сами видите, тесновато нам стало. И маме моей тяжело, когда в доме столько людей.
— Столько? — переспросила Зинаида Алексеевна. — Нас всего четверо.
— Вот именно, — Игорь развернулся к выходу. — Подумайте. Я буду ждать решения до конца недели.
Оля нашла мать в саду. Зинаида Алексеевна сидела на скамейке среди недавно высаженных фиалок и смотрела перед собой.
— Мама, — Оля опустилась рядом. — Я все слышала.
Потом заплакала, уткнувшись в плечо матери:
— Я поговорила с ним… Он все спланировал заранее. Еще до того, как ты продала квартиру. Он хотел… Он просто использовал твои деньги, чтобы купить дом, а потом…
Зинаида Алексеевна гладила дочь по волосам. И вдруг почувствовала, как внутри поднимается острая обида.
— Ну-ну, — сказала она тихо. — Что ж, теперь понятно.
Утро было ясным, звонким. Зинаида Алексеевна проснулась рано, долго смотрела на потолок. Потом встала, оделась, медленно расчесала волосы. Надела бусы, которые ей подарили на пятидесятилетие коллеги.
В доме было тихо. Только на кухне сидела Оля, растрепанная, с пустой чашкой в чашкой в руках. Взгляд ее был неподвижным.
— Мама, ты чего так рано? — Оля подняла красные глаза.
Зинаида Алексеевна села напротив. Спокойно положила руки на стол.
— Я говорила с мужем, — Оля кивнула в сторону второго этажа. — Совсем поздно, когда ты уже спала. И знаешь… Он даже не отрицает. Говорит, что «стратегически мыслил». Представляешь? Еще до того, как предложить тебе переехать, он договорился со своей матерью. Она сдает квартиру, а деньги им. Твоя комната всегда планировалась для нее.
Оля судорожно вздохнула:
— А тебя… Тебя он сразу планировал отправить в эту каморку. А если не согласишься, то в дом престарелых.
Зинаида Алексеевна кивнула. Странно, но внутри не было ни боли, ни паники, словно она смотрела спектакль, давно изученный, знакомый до мелочей.
— А ты? — тихо спросила она. — Ты не догадывалась?
— Нет, мамочка, клянусь! — Оля схватила ее за руку. — Я думала… Мы вместе будем жить, одной семьей…
В дверях появился Игорь с планшетом в руках, увидел их и замер.
— А, ранние пташки, — улыбнулся он, но глаза оставались настороженными. — Что, секретничаете?
Оля встала. Зинаида Алексеевна впервые увидела дочь такой прямой, с расправленными плечами.
— Я уже сказала маме. Все сказала.
— О чем ты? — Игорь сделал вид, что недоумевает, но что-то в его лице дрогнуло.
— О твоем плане. О том, что ты с самого начала хотел использовать мамины деньги, чтобы купить дом для себя и своей матери.
Игорь медленно опустил планшет на стол. Потер лоб.
— Оля, ты драматизируешь. Это был просто разумный план. Деньги твоей мамы все равно никуда бы не делись, зачем ей большая квартира в ее возрасте?
— А теперь ее ждет дом престарелых, да? — Оля сделала шаг к нему.
— Слушай… — Игорь вдруг стал раздраженным. — Да, я планировал все это заранее. И что? Это называется думать о будущем. Моя мать заслужила жить в хорошем доме, в покое и довольствии…
— А моя — нет?
Игорь пожал плечами.
— Твоя мать вложила совсем немного, не ей тут распоряжаться. А моя -меня вырастила.
— Значит так, — Оля произнесла это спокойно, будто лекцию читала. — Я подаю на развод. Прямо сегодня.
— Оленька, ты… — начал Игорь.
— Не перебивай меня, пожалуйста, — Оля даже не повернула головы. — Развод и раздел имущества, дом придется продать. Так как мама вложила в него деньги, она получит свою долю.
— Смешно даже, — покачал головой Игорь. — После всего, что я для тебя…
— А что ты для меня сделал? — Оля встала. — Обманул, использовал? Украл деньги моей матери?
— Но это же правильно было! — вдруг вскрикнул он. — Твоя мать — старый человек…
Зинаида Алексеевна вдруг рассмеялась, и молодые повернулись к ней.
— Знаешь, Игорь, — сказала она и встала. — Ты прав. Я действительно старый человек. Но сегодня я многому научилась. Например, тому, что нельзя доверять всяким проходимцам. И что есть вещи важнее денег и жилья. Например, достоинство. Жаль, вы со своей мамочкой этого так этого и не поняли.
Прошло полгода.
— Мам, ты представляешь, — Оля заглянула в комнату с полотенцем в руках, — мне вчера предложили повышение.
— Вот это новость! — Зинаида Алексеевна подошла, обняла дочь. — Справишься?
— А чего не справиться? — Оля тряхнула волосами. — Я теперь, знаешь, как-то яснее вижу, что делать. Словно проснулась.
Зинаида Алексеевна кивнула. Она понимала, о чем говорит дочь. Она и сама вернулась на работу в музей, пусть и на полставки.
О разводе Оля не жалела ни секунды. Игорь угрожал, умолял, просил вернуться, но все было решено. Дом продали, как и планировали, деньги разделили. Светлана Константиновна кричала так, что соседи вызвали полицию. Но все закончилось, теперь это была закрытая глава.
Зинаида Алексеевна вдруг тихо сказала:
— Спасибо тебе. За то, что выбрала меня.
Оля улыбнулась, сжала мамину руку:
— Как иначе, ведь ты мой родной человек. А свою родню надо защищать.
