Миловидные, неглупые с прекрасными манерами они оставались «не у дел». Законных жён короля теснили фаворитки. И ведь далеко не всегда такие дамы отличались особой красотой! Так отчего же так происходило?
Почему короли делали выбор не в пользу своих венценосных «половин»? Если государыня печалится в одиночестве, если монарх поехал в загородную резиденцию не с ней — все просто. Фаворитка почти всегда оказывалась лучше королевы.
Каждый шаг королевы, с момента пробуждения, был подчинен строгим правилам. Государыня просыпалась в окружении многочисленных дам: одна должна была подавать сорочку, другая – туфли, третья зажигала камин или свечи. Все пышно, церемонно, и очень долго. При Дворе существовала четкая иерархия, и находилось множество персон, имеющих право на должности.
Принцесс, графинь и герцогинь требовалось «трудоустроить». Вот они и следовали за королевой повсюду, пестрой толпой. В 1606 году в свите королевы Марии Медичи состояло 464 дамы. Какая уж тут непринужденность, какая приватность… Даже самая юная и веселая государыня в таких условиях невольно превращалась в каменную статую. Надо же соответствовать статусу!
Иное дело – фаворитка. Ее не окружала дюжина фрейлин, и она могла себе позволить большую свободу в действиях.
Современник английского короля Карла II, писатель Джон Ивлин, упоминал в мемуарах, как проходило утро возлюбленной государя, герцогини Портсмутской: «Весело улыбаясь, она покинула постель, а его величество сидел и смотрел, как ее причесывает горничная». Совсем другая атмосфера, нежели в покоях королевы.
Фаворитки «прижились» при Дворе в то самое время, когда этикет стал особенно строгим, то есть, в семнадцатом веке. До той поры редкие дамы удостаивались подобного статуса. Во Франции, например, первой официальной фавориткой стала Агнесса Сорель в XV веке. Но то были другие времена, более свободные для королевских особ.
Спустя века правила Двора стали предельно чопорными, со множеством обязательных ритуалов. Тем больше росла потребность в «глотке свежего воздуха». И откуда же его взять, если королева буквально ни шагу не может ступить без выполнения сложных формальностей? У фаворитки, конечно!
Кроме всего прочего, королева – чаще всего – приезжая. Не все государыни сносно говорили на языке своей новой страны. Долго и трудно учила французский жена Людовика XIV, испанская инфанта Мария-Терезия. Практически не понимала мужа португальская принцесса из династии Барагнса, вышедшая за короля Карла II. Как же тут добиться взаимопонимания?
Добавим разницу менталитетов, традиций, обрядов. Король-Солнце терпеть не мог карликов своей супруги, а вот в Мадриде их считали очень милой компанией для молодых принцесс. А француженка по происхождению, королева Генриетта, оказавшись в Англии, никак не хотела менять веру – а ведь для Лондона это было крайне важно!
А фаворитка, в большинстве случаев, «своя». Воспитывалась в тех же условиях, понимает любую шутку. А уж если сама остроумна…. Атенаис де Монтеспан, одна из самых блестящих возлюбленных Людовика XIV, славилась как раз своим чувством юмора. Если королева едва-едва может составить фразу на французском, а придворная дама легко жонглирует остротами, кому станет симпатизировать король? Не супруге, конечно.
Любая королева была озабочена вопросами продолжения рода – ведь это была главная обязанность супруги государя. Если возникали затруднения, на помощь призывали лекарей, священнослужителей, совершали паломничества.
Все это бывало изнурительно и не всегда приносило плоды. Жене Карла II, например, так и не удалось произвести на свет ни одного наследника. От переживаний королевы замыкались в себе, или начинали с удвоенным пылом соблюдать посты, делать подношения обителям.
Фаворитка не думала о потомстве. Появилось дитя – отлично. Нет? Не имеет значения. Тем более, что в XVII веке государи взяли за правило признавать своих бастардов и одаривать их титулами. Безбедное существование было обеспечено всем детям и Людовика XIV, и Карла II. Так что возлюбленной короля оставалось переживать лишь об одном — как не лишиться милости государя.
И в этом тоже было преимущество фаворитки. Если она утрачивала своё обаяние, или теряла доверие короля, с ней всегда можно было разорвать отношения. Даже всесильная Монтеспан не устояла, когда на неё пало подозрение в причастности к «делу о ядах». При наличии нескольких детей, после многих лет самой нежной симпатии Людовика XIV, маркиза лишилась своего статуса.
А с королевой разорвать союз было делом сложным. Брак-то династический, то есть, за ним стояли государственные интересы. И даже если супруги с трудом выносили друг друга, приходилось мириться и жить дальше. Но, повторюсь, это относится ко времени главенства этикета – начиная с середины XVII века.
Вот и выходит, что для короля ответ очевиден: фаворитка лучше королевы. Она не скована обязанностями, она полностью «своя», может позволить себе непринужденность и легкость в общении. И даже если королева молода и привлекательна, очень трудно добиться от неё такой же непосредственности, как от фаворитки. Положение будет обязывать государыню вести себя совсем по-другому.
Так что «вторая роль» для законной государыни — это, увы, явление того времени. И Мария-Терезия, и Екатерина Браганская, и еще многие другие были достойны любви и уважения. Просто так сложилось, что их мужья предпочитали фавориток.
