Семен Михайлович Буденный был живой легендой, иконой революционной мощи, человеком-символом. Его имя гремело, как сабельный удар, его усы, знаменитые, пышные, стали народным достоянием.
Говорили, что один его ус был нацелен на врагов, а второй — в сердце дам. О нем слагали песни, анекдоты и мифы. Но за этим монументальным образом скрывалась жизнь, полная страсти, трагедий и тайн, которые не разгаданы до сих пор.
Его путь начался на Дону, куда его дед, вольноотпущенный крестьянин, приехал в поисках лучшей доли. Здесь, в станице Платовская, Семен рос «иногородним», но сильным, ловким, лучшим наездником в округе. Он мечтал о своем конезаводе, а в двадцать лет женился на первой красавице-казачке, Надежде.
Но мечтам о тихом счастье не суждено было сбыться. Полгода спустя его забрали в армию, в кавалерию. На прощание мать дала ему цветок бессмертника — на счастье. И пожелание сбылось: за всю долгую боевую жизнь его ни разу не ранило.
Он вернулся с войны героем, полным георгиевским кавалером, но мечта о конезаводе рухнула вместе со старым миром. Жизнь сама определила его в большевики. «Я решил, что лучше быть маршалом в Красной армии, чем офицером в белой», — шутил он потом. И не прогадал. Его слава во время Гражданской войны стала сказочной.
Всю войну рядом с ним была Надежда Ивановна, его боевая подруга. Но в московском доме на Грановского, среди деликатесов и дорогого вина, их мир дал трещину.
Не было детей, были упреки и, как шептались, романы на стороне. Их жизнь стала похожа на жизнь кошки с собакой.
А потом случилась та ночь. Возвращаясь в темноте, Буденный увидел во дворе подозрительных людей. На всякий случай он снял с предохранителя пистолет. Дома, переодеваясь, он положил оружие на стол. В этот момент в дом ворвалась Надежда с друзьями.
Веселая, возбужденная, она подбежала к столу, шутя приставила пистолет к виску. Буденный крикнул, что тот заряжен. «Я боевая, умею обращаться…», — засмеялась она в ответ. Раздался выстрел.
Официальная версия — несчастный случай. Но шептались и о другом. Писатель Булгаков записал в дневнике, что Буденный убил жену, чтобы та не рассказала о его жестокостях или чтобы освободить путь новой пассии. Весь город судачил: «Командарм Буденный застрелил жену!».
Самый страшный разговор ждал его у Сталина. «Это правда?» — спросил вождь. Буденный начал оправдываться: «Мы ведь с Надеждой двадцать лет прожили…». Сталин холодно прервал его: «Ладно, Семен. Иди. И на будущее будь аккуратнее со своими женщинами».
Возможно, именно чувство вины заставило его дать поручение будущей третьей жене ухаживать за могилой Надежды.
Горевать он не стал. Вскоре Москва увидела его с новой, ослепительной спутницей — Ольгой Степановной, оперной певицей, младше его на двадцать два года. Она была его полной противоположностью: элегантная, утонченная брюнетка с цыганским шармом и глазами цвета ночи.
Казалось, это была большая любовь. Он, влиятельный маршал, исполнял все ее желания: консерватория, аспирантура, сцена Большого театра. Он просил лишь одного — ребенка. Но она отмахивалась: «Ну не портить же мне из-за этого фигуру?».
Счастья не вышло и здесь. Ходили слухи о ее романах и расточительной роскоши. А потом наступил 1937 год.
В это время Буденный постоянно был в разъездах. «Молодая жена в Москве одна, и у нее бурный роман с тенором из Большого театра… Папа был в курсе, но ничего не предпринимал. Может, из гордости, может, от любви…», — вспоминала его дочь. Ольга вела светскую жизнь, блистала в посольствах — и на этом погорела. Ее арестовали по обвинению в шпионаже.
Буденный, вернувшись, пошел к Сталину. «У тебя жена плохая», — строго сказал вождь. «А уж это дело не политическое, а семейное», — осмелился возразить маршал. Но это не помогло. Следствие вынудило Ольгу давать показания против самого мужа, убедив, что он тоже арестован и во всем признался. Она написала донос: «Будённый вёл тайную преступную деятельность против Сталина и Ворошилова».
И тут — очередная загадка. Маршал остался на свободе. Но и не сделал ничего, чтобы спасти женщину, с которой прожил тринадцать лет. Почему? Страх? Предательство? Ответа нет. Ольгу сломали допросы, довели до умопомешательства и дали восемь лет лагерей, которые растянулись на одиннадцать.
В лагере ее ненавидели все: и администрация, и зэчки, видевшие в ней предательницу, оклеветавшую народного героя.
После ссылки в Красноярске, в 1956-м, она вернулась в Москву одинокой, тяжело больной женщиной, которой не было места в ее прошлой жизни. Буденный, уже нашедший новое счастье, помог ей устроиться в больницу, получить квартиру. Он звал в гости, но она приходила редко, боясь причинить неудобство.
А новое счастье пришло к нему оттуда, откуда он не ждал. Через месяц после ареста Ольги его двоюродная сестра, Мария, приехавшая из Курска учиться, пришла помочь тетке по хозяйству. Скромная, тихая девушка, младше его на 34 года.
Однажды за обедом Буденный неожиданно спросил: «Как вы ко мне относитесь?». «Вы мой любимый герой», — честно ответила Маша. «Замуж за меня пойдете?». Девушка опешила. «Я боюсь». Он посоветовал съездить к родителям. Те, плача, благословили ее, будто на верную гибель.
Вернувшись, она дала согласие. Буденный, сам вспыхнув, признался: «Боялся спросить, вдруг откажешься…». А вечером сказал: «Оставайтесь в доме. Вы теперь тут хозяйка».
Этот брак стал спасением. Мария Васильевна оставила институт и посвятила себя семье. Она родила ему троих детей — двух сыновей и дочь.
Он, наконец, обрел то, о чем мечтал всю жизнь: домашний уют, борщи, смех детей, безусловную любовь. Он ревниво оберегал этот хрупкий мир. Ходила легенда, что когда за ним пришли, он открыл из пулемета огонь по незваным гостям и звонил Сталину: «Иосиф Виссарионович! Контрреволюция! Живым не сдамся!». Тот рассмеялся и велел оставить Буденного в покое.
Однажды на правительственном приеме к скромно сидевшей Марии подошел сам Сталин. «А я Вас не знаю», — сказал он. «Будённая…» — робко ответила она. «Вот оно что. Мы все ему по-хорошему завидуем, что у него такая дружная семья». В тот вечер муж принес ей роскошный букет — подарок от вождя.
Позднее счастье дало маршалу вторую молодость.
В шестьдесят лет он мог спуститься на руках по лестнице и до последних дней оставался прекрасным наездником. В 1973 году его сердце, бившееся для страны и для своей «мамульки», как он называл Марию в письмах с фронта, остановилось.
Он ушел, оставив после себя не только легенды о бравом командарме, но и историю о человеке, который через огонь войн и личных трагедий сумел найти простое человеческое счастье. И охранял его пулеметным огнем.
