Я стояла посреди кухни и не могла поверить в то, что только что услышала. Руки сами собой сжались в кулаки, а в горле встал комок.
– Почему я должна продавать своё единственное жильё ради твоих планов? – голос дрожал, хотя я старалась держаться спокойно.
Виктор сидел за столом, перебирал какие-то бумаги. Даже не поднял глаз. Будто речь шла не о нашей квартире, не о том месте, где мы прожили вместе тридцать лет. Где я каждый угол знаю наизусть, где обои сама клеила, где пол меняла на свои пенсионные.
– Это не планы, Таня, – он наконец посмотрел на меня. – Это долг. Я не могу бросить сына.
Я опустилась на стул напротив. Ноги подкосились.
– Долг? – повторила я тихо. – А передо мной у тебя нет долга?
Он молчал. Смотрел куда-то в сторону окна. За окном шёл дождь, стекала вода по стеклу, и мне показалось, что весь мир сейчас такой же размытый и непонятный.
– Денис взрослый мужик, – я старалась говорить ровно, без истерики. – Ему сорок лет. Он сам наделал долгов, пусть сам и разбирается.
– Он мой сын.
– А я кто? – вырвалось у меня. – Я тебе кто, Витя?
Он вздохнул тяжело, провёл рукой по лицу.
– Ты всё понимаешь неправильно. Квартиру мы продадим, купим что-нибудь поменьше. На остальное Денис закроет кредиты, встанет на ноги. Это же временно.
Временно. Как же я устала от этого слова. Всё у нас временно. Сначала он временно помогал бывшей жене, потом временно содержал взрослого сына, потом временно откладывал мои просьбы.
– Я здесь тридцать лет живу, – сказала я тихо. – Понимаешь? Тридцать. Это мой дом.
– И мой тоже, – возразил он спокойно. – Квартира на мне оформлена. Я решаю.
Я замерла. Вот оно что. Оказывается, всё уже решено. И спрашивал он меня не для того, чтобы услышать моё мнение. А так, для приличия.
В ту ночь я не спала. Лежала и смотрела в потолок. Виктор похрапывал рядом – он всегда после скандалов засыпал быстро, словно ничего не произошло. А я лежала и думала. Вспоминала, как мы въехали в эту квартиру молодыми. Как Лена, моя дочка, первый раз пошла в школу отсюда. Как я обои клеила сама, в трёх комнатах, потому что денег на мастеров не было. Как балкон застекляли вдвоём с соседом. Как кухню перекрашивала три раза, пока не нашла нужный цвет.
Это не просто квартира. Это моя жизнь.
На следующий день Виктор ушёл рано. Сказал, что в банк, уточнить про оценку. Я осталась одна. Села на диван в зале и заплакала. Просто так сидела и плакала, даже не вытирая слёз.
Позвонила Свете, подруге. Она приехала через час с тортом и термосом кофе.
– Рассказывай, – сказала она коротко, устраиваясь рядом.
Я рассказала. Всё. Про Дениса, который за свои сорок лет ни разу не встал на ноги. Про долги, которые он наделал, открыв какой-то бизнес и прогорев за полгода. Про то, что Виктор считает своим долгом всё за него расхлёбывать. И про квартиру, которую он решил продать без моего согласия.
– Таня, – Света смотрела на меня серьёзно. – Если он готов выбросить тебя ради сына, это уже не брак. Это издевательство.
Я молчала. Потому что понимала: она права.
– Знаешь, – продолжала Света, – ты всегда была слишком мягкой. Терпела его бывшую, которая звонила среди ночи. Терпела, когда он давал Денису деньги на машину, хотя сами еле сводили концы с концами. Терпела, когда он в отпуск с сыном ездил, а тебя дома оставлял.
Я вспомнила тот отпуск. Денису тогда было двадцать пять. Виктор сказал, что хочет провести время с сыном, помочь ему оправиться после развода. Я осталась дома. Одна. На свой отпуск потратила время, перебирая старые вещи и переклеивая обои в прихожей.
– Я думала, это правильно, – призналась я тихо. – Ну сын же у него. Я понимала.
– Понимала, – Света вздохнула. – А он понимает тебя?
Вопрос повис в воздухе. Я не знала, что ответить.
Через неделю Виктор принёс домой какие-то бумаги. Разложил их на столе, словно это был обычный вечер.
– Вот, – сказал он. – Агент сказал, квартиру можно быстро продать. Рынок сейчас хороший. Найдём нам что-нибудь в спальном районе, однушку. Нам же много не надо.
Я смотрела на него. На эти бумаги. На его спокойное лицо.
– Ты серьёзно? – спросила я.
– Конечно. Денису нужно срочно. Банк грозится подать в суд. Если не закроем долги сейчас, будет хуже.
– А мне? – я встала из-за стола. – Мне не будет хуже?
– Таня, не начинай опять.
– Не начинай? – я почувствовала, как внутри что-то оборвалось. – Витя, я тридцать лет в этой квартире. Тридцать! Я здесь всё своими руками делала. Я здесь счастливая была, здесь дочку растила. А ты мне говоришь – не начинай?
– Ты преувеличиваешь, – он поморщился. – Всего лишь квартира.
– Всего лишь? – я засмеялась, но смех вышел какой-то горький. – Для тебя это всего лишь квартира. Потому что она на тебя оформлена, да? Ты решаешь, я молчу?
– Я не говорил таких слов.
– Не надо было. Ты и так всё показал.
Я развернулась и ушла в спальню. Захлопнула дверь. Села на кровать и снова заплакала. Тихо, чтобы он не услышал.
На следующее утро я начала собирать вещи. Медленно, обдумывая каждое движение. Достала старый чемодан с антресолей. Сложила туда одежду, документы, фотографии.
Виктор вышел из ванной и остановился в дверях.
– Ты что делаешь?
– Собираюсь.
– Куда?
– К Лене. Пожить немного.
– Таня, – он подошёл ближе. – Это глупо. Мы же взрослые люди. Можем всё обсудить спокойно.
– Обсудить? – я подняла на него глаза. – Витя, ты уже всё решил. Без меня. Что тут обсуждать?
– Я не решил. Я думал, мы вместе…
– Вместе? – я перебила его. – Ты принёс бумаги и сказал, что продаём квартиру. Где тут вместе?
Он молчал. Смотрел на чемодан, на меня.
– Не уходи, – сказал он наконец тихо.
– Я должна подумать.
– О чём?
– О том, хочу ли я жить с человеком, который меня не слышит.
Я закрыла чемодан, взяла его и вышла из комнаты. Виктор стоял посреди спальни и смотрел мне вслед. Не остановил. Не попытался удержать.
Я вызвала такси и поехала к дочери.
Лена открыла дверь сразу, как будто ждала. Молча забрала у меня чемодан, провела на кухню, налила воды.
– Мам, что случилось?
Я рассказала. Всё. От начала до конца. Лена слушала молча, только лицо каменело с каждым моим словом.
– Он совсем, – выдохнула она наконец. – Мам, прости, но он совсем того.
– Лен…
– Нет, правда. Он хочет выставить тебя на улицу ради своего балбеса сына? Который всю жизнь только и делал, что тянул деньги?
– Он так не считает. Для него это долг отца.
– А долг мужа? – Лена смотрела на меня сердито. – Мам, ты же умная женщина. Почему ты это терпишь?
Я не знала, что ответить. Правда не знала.
Первые дни я словно оглохла. Ходила по чужой квартире, помогала Лене с внуком, готовила обеды. Делала всё на автомате. Виктор звонил каждый день. Я не брала трубку. Он писал сообщения: «Таня, вернись. Поговорим». Я не отвечала.
На четвёртый день он приехал сам. Лена открыла дверь, посмотрела на него холодно.
– Мне нужно с Таней поговорить, – сказал он.
– Она не хочет.
– Лена, пожалуйста. Я её муж.
– Муж, который хочет оставить её без крыши над головой, – отрезала Лена. – Знаешь что, Виктор Петрович, иди отсюда.
– Лен, пусти его, – я вышла из комнаты. – Поговорим.
Мы сели на кухне. Лена демонстративно ушла, но дверь оставила приоткрытой.
– Таня, – начал Виктор. – Я не хотел, чтобы так вышло.
– Но вышло.
– Я просто… Я же отец. Понимаешь? Денис в беде. Я не могу стоять в стороне.
– А я? – я посмотрела ему в глаза. – Я тоже в беде. Только ты этого не видишь.
– Я вижу. Просто не знаю, что делать.
– Спроси меня, – сказала я тихо. – Просто спроси, каково мне будет остаться без дома. Без того места, где я прожила полжизни. Спроси, и услышь ответ.
Виктор молчал. Потёр лицо руками.
– Я не подумал, – признался он наконец. – Правда не подумал. Мне казалось, это выход. Мы же переедем, найдём что-то другое.
– Витя, – я вздохнула. – Дело не в квартире. Дело в том, что ты даже не спросил. Ты решил за меня. Как будто меня нет.
Он кивнул медленно.
– Извини.
– Этого мало.
– Я знаю.
Мы сидели молча. За окном уже темнело. Где-то во дворе кричали дети. Обычная жизнь шла своим чередом, а у нас всё рушилось.
– Я могу простить всё, – сказала я наконец. – Но не то, что ты даже не спросил, каково мне будет остаться без крыши над головой.
Виктор поднял на меня глаза. В них читалась растерянность. Впервые за все наши годы я видела его таким – потерянным, не знающим, что делать.
– Таня, вернись, – попросил он. – Пожалуйста. Мне без тебя… Я не могу.
– Я не вернусь, пока ты не откажешься от продажи.
– Но Денис…
– Пусть Денис сам разбирается, – я перебила его резко. – Он взрослый мужчина. Ты его вырастил, дал образование, помогал всю жизнь. Хватит. Пора ему самому отвечать за свои поступки.
– Но как же я…
– Выбирай, – сказала я твёрдо. – Или квартира, или я. Третьего не дано.
Он молчал долго. Потом встал, кивнул и ушёл. Я осталась сидеть на кухне. Руки дрожали. Я дала ему ультиматум. Впервые за тридцать лет.
Лена зашла, обняла меня за плечи.
– Молодец, мам.
– Не знаю, – призналась я. – Вдруг он выберет квартиру?
– Тогда он идиот. И тебе с ним не по пути.
Я прожила у Лены две недели. Виктор звонил каждый день, но я не брала трубку. Потом он перестал звонить. Я решила, что всё – он сделал выбор. И этот выбор не в мою пользу.
На пятнадцатый день вечером раздался звонок в дверь. Лена открыла, вернулась с удивлённым лицом.
– Мам, там Виктор. С цветами.
Я вышла. Он стоял в дверях с огромным букетом роз. Лицо усталое, осунувшееся.
– Можно войти?
– Входи.
Мы снова сели на кухне. Он положил цветы на стол, достал какие-то бумаги.
– Я отказался от продажи, – сказал он тихо. – Вот справка из агентства. Сделка не состоялась.
Я молчала. Смотрела на бумаги, на него.
– А Денис?
– Денис… Я взял кредит. На свою пенсию. Продал гараж. Взял часть денег из наших накоплений. Хватит, чтобы закрыть самое срочное. Остальное он будет выплачивать сам.
– Ты уверен?
– Да. Я понял, что чуть не потерял тебя. И что никакие деньги, никакие долги не стоят того, чтобы ты ушла.
Я почувствовала, как внутри что-то оттаяло. Наконец-то.
– Таня, вернись домой, – попросил он. – Пожалуйста.
Я посмотрела на него. На этого человека, с которым прожила тридцать лет. Который совершил ошибку, но нашёл в себе силы её исправить.
– Хорошо, – сказала я. – Вернусь.
Мы вернулись домой вместе. Он помог мне внести чемодан, поставил чайник. Мы сидели на кухне и молчали. Но это было другое молчание. Не тяжёлое, а просто… спокойное.
– Я больше никогда не буду решать за тебя, – сказал Виктор. – Обещаю.
– Хорошо.
– И буду спрашивать твоё мнение. Всегда.
– Это правильно.
Он взял мою руку. Я не отдёрнула.
Прошло несколько месяцев. Виктор выплачивает кредит – нелегко, но справляется. Денис нашёл работу, начал понемногу возвращать долг отцу. Мы с Виктором снова вместе. Но я изменилась. Я больше не молчу, когда мне что-то не нравится. Говорю прямо. Отстаиваю своё мнение.
И знаете что? Мне кажется, Виктор меня стал больше уважать. Он понял, что рядом с ним не тихая тень, а живая женщина. Со своими чувствами, желаниями, правом на голос.
Квартира осталась с нами. Мой дом, где я прожила полжизни. Где знаю каждый угол. И теперь я точно знаю – если нужно будет, я смогу постоять за себя. За свой дом. За свою жизнь.
Потому что терпеть и прогибаться – это не любовь. Любовь – это когда тебя слышат. Когда с твоим мнением считаются. Когда ты не просто приложение к чьей-то жизни, а равноправный человек.
И я рада, что наконец это поняла.
