Чайник свистел на плите надрывно, будто предупреждая о надвигающейся беде. Я выключила газ и залила кипяток в заварочный чайник, где уже ждали своего часа чайные листья. Тонкий аромат бергамота наполнил кухню, смешиваясь с запахом свежеиспеченного пирога. Воскресный вечер должен был стать тихим и уютным, но телефонный звонок всё изменил.
— Оля, ты не представляешь, что случилось, — голос мужа звучал встревоженно. — Тоня звонила… У неё беда. Мы можем к тебе заехать? Минут через двадцать.
Я даже не успела ответить, как в трубке уже звучали короткие гудки. Антонина, сестра Андрея, всегда появлялась в нашей жизни внезапно и обычно с какой-нибудь драмой. В последний раз она приезжала три года назад, когда поссорилась с мужем. Тогда она прожила у нас неделю, превратив наш размеренный быт в хаос. Я лишь вздохнула и достала третью чашку.
Звонок в дверь раздался ровно через двадцать две минуты.
— Олечка, милая, — Антонина бросилась мне на шею, обдав волной приторных духов. Её заплаканное лицо было искусно накрашено, а в руках она держала небольшую дорожную сумку. — Как же я рада тебя видеть!
Андрей виновато улыбнулся из-за её плеча. Я молча отступила, пропуская их в квартиру.
— Проходите на кухню, чай как раз заварился. И пирог с яблоками есть.
Антонина, шмыгая носом, опустилась на стул и промокнула глаза платочком.
— Я просто не знаю, что делать, — начала она дрожащим голосом, когда я поставила перед ней чашку с чаем. — Сергей, подлец, выставил меня из квартиры! Представляешь? После пятнадцати лет брака!
Она отхлебнула чай и поморщилась:
— Ой, а сахар можно? Две ложечки, пожалуйста.
Я молча подвинула к ней сахарницу. Антонина всегда любила, чтобы её обслуживали.
— Он сказал, что больше не может так жить, — продолжала она, размешивая сахар. — Якобы я его не понимаю, не поддерживаю… А потом заявил, что влюбился в свою сотрудницу! Представляешь? В эту молоденькую выскочку из бухгалтерии! И теперь я осталась буквально ни с чем.
Андрей сидел рядом с сестрой, поглаживая её по руке.
— А как же твоя квартира? — осторожно спросила я. — Ты ведь говорила, что у тебя есть своя жилплощадь, которую ты сдаёшь.
Антонина махнула рукой:
— Там уже живут квартиранты, контракт на полгода. Я не могу их выселить вот так сразу. К тому же… — Она снова всхлипнула. — Мне сейчас так тяжело одной. Я просто не переживу это в пустой квартире.
Я перевела взгляд на мужа. Он смотрел на меня умоляюще.
— Оленька, — начал он тихо. — Может, Тоня поживёт у нас немного? Это всего на пару недель, пока она не придёт в себя и не разберётся с квартирантами.
Что-то внутри меня сжалось. Наша двухкомнатная квартира была маленьким, но таким уютным мирком, где каждая вещь имела своё место. Я знала, что появление Антонины перевернёт всё с ног на голову.
— Конечно, — выдавила я из себя улыбку. — Гостевая комната свободна.
— Ой, Олечка! — воскликнула Антонина, хватая меня за руку. — Я знала, что ты не откажешь. Ты всегда была такой доброй! Правда, Андрюша? Твоя жена — настоящий ангел!
Её глаза уже высохли, а голос звучал бодрее. Она потянулась за куском пирога.
— Ммм, вкусно! Только знаешь, я бы добавила больше корицы. И яблоки нужно резать потоньше. Я тебя научу, как это правильно делать.
Я стиснула зубы, но продолжала улыбаться. Всего пара недель, успокаивала я себя. Это не так уж долго. Я перехватила взгляд Андрея — благодарный и виноватый одновременно.
— Я поставлю чистое бельё в гостевой, — сказала я, поднимаясь из-за стола.
— Ты настоящая золотая невестка, — проговорила Антонина, отправляя в рот очередной кусок пирога. — Не то что эта… которую выбрал Сергей.
Я вышла из кухни, чувствуя, как внутри меня растёт тревога. Что-то подсказывало — эти «пара недель» могут затянуться надолго.
Я тут немного изменила порядок
Знаете, некоторые дни тянутся бесконечно. Особенно когда в твоем доме появляется человек, который считает, что имеет право на все. В том числе и на твое личное пространство.
Прошла неделя с тех пор, как Тоня поселилась у нас. Сначала все было терпимо. Я даже подумала, что зря накручивала себя. Антонина уходила на работу, возвращалась к ужину, мило щебетала о своих рабочих проблемах и уединялась в гостевой комнате. Андрей был доволен. Я почти расслабилась.
А потом начались перемены. Маленькие, почти незаметные.
Как-то я пришла домой после рабочего дня, швырнула ключи на тумбочку в прихожей и поплелась на кухню поставить чайник. И замерла на пороге. Что-то было не так. Что-то изменилось. Я не сразу поняла, в чем дело, а потом заметила — мои любимые льняные полотенца, которые я привезла из отпуска в Прибалтике три года назад, исчезли. Вместо них на крючках висели какие-то аляповатые красные тряпки с попугаями.
— Антонина! — позвала я. — Ты не видела мои полотенца?
Она выглянула из комнаты с улыбкой до ушей.
— А, ты заметила? Я их убрала.
— В смысле, убрала? — я опешила. — Куда?
— В нижний ящик. Они такие старомодные, Оль. А эти гораздо веселее, правда? — она кивнула на красные тряпки. — Купила сегодня в магазине, такая удачная распродажа была! Два по цене одного!
Я прикусила язык. Хотелось сказать многое. О том, что эти полотенца — подарок моей покойной бабушки. О том, что я не просила ничего менять. О том, что она вообще гостья в моем доме.
Но я промолчала. Спорить с родственниками — гиблое дело.
«Это всего лишь полотенца, — успокаивала я себя, готовя ужин. — Не стоит раздувать из мухи слона».
А на следующий день я зашла в ванную и чуть не сшибла гору каких-то бутылочек с полки. Шампуни, кондиционеры, скрабы, маски… Целая парфюмерная лавка. Мои скромные баночки были сдвинуты в угол, будто какие-то бедные родственники на семейном празднике. А в душевой кабине появилась целая россыпь мочалок, губок и мыла.
Я открыла холодильник — и там тоже все изменилось. Продукты стояли не так, как я привыкла, а в каком-то странном порядке. Молоко на нижней полке (я всегда ставлю его наверх), колбаса рядом с сыром (они у меня в разных отделениях), а мои заготовки для запеканки были вообще задвинуты в самый угол.
— Антонина, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, — почему ты переставила все в холодильнике?
Она пожала плечами, даже не отрываясь от планшета.
— Я тут немного изменила порядок. Так намного удобнее, поверь моему опыту!
Моему опыту! В моем холодильнике!
Три дня я молчала. Считала про себя до десяти, потом до ста. А потом случилось нечто, переполнившее чашу терпения.
Я вернулась с работы пораньше — отпросилась у начальника, разболелась голова. Мечтала только о тишине, прохладном компрессе и часе-другом сна.
Дверь открыла с трудом — что-то мешало. В прихожей стояли чемоданы. Не мои. Антонинины.
«Неужели уезжает?» — промелькнула радостная мысль.
Но радость длилась недолго. Едва войдя, я увидела свою золовку, деловито перетаскивающую свои вещи из гостевой комнаты… в нашу с Андреем спальню.
— Что ты делаешь? — от удивления я даже не сняла плащ.
Антонина вздрогнула и обернулась:
— Ой, Оленька, ты уже вернулась? Что-то случилось?
— Я спрашиваю, что ты делаешь в нашей спальне со своими вещами?
Она замялась, но только на мгновение. Потом ее лицо приобрело то особое выражение, которое бывает у людей, придумавших отличное оправдание.
— Понимаешь, в той комнате такие сквозняки, просто ужас! Я всю ночь не могла уснуть, ворочалась. А потом встала, прошлась по квартире и подумала — зачем мучиться, если есть отличная комната! Я решила, что вы с Андреем могли бы перебраться в гостевую. Вам же всё равно, где спать, правда? А мне нужен хороший сон, у меня давление скачет…
Я стояла, разинув рот, как рыба, выброшенная на берег. И не находила слов. Ей мало было моих полотенец и моего холодильника? Теперь она покушается на мою супружескую постель?
— Антонина, это невозможно, — отрезала я, когда дар речи вернулся. — Это наша спальня, и никто никуда не переезжает.
У нее дрогнули губы.
— Как-то не очень гостеприимно с твоей стороны, Оля. Я думала, вы меня приютили от доброты душевной, но вижу, что ошибалась.
— Дело не в гостеприимстве, а в элементарном уважении чужих границ, — я чувствовала, как во мне закипает гнев.
— Каких таких границ? — она всплеснула руками, как оперная дива. — Мы же семья! Андрюша всегда говорил, что ваш дом — это и мой дом тоже.
Я глубоко вдохнула, сосчитала до пяти и сказала очень спокойно:
— Пожалуйста, верни свои вещи в гостевую комнату. Сейчас же.
И вышла, громко хлопнув дверью.
Когда Андрей вернулся с работы, я устроила ему форменный допрос. Он мялся, вздыхал, чесал затылок и бормотал что-то невразумительное.
— Оль, ну ты же знаешь Тоню. Она всегда была немного… своеобразной. Не принимай всё так близко к сердцу. Она скоро съедет.
— Когда именно? — я сверлила его взглядом. — Прошла уже неделя, Андрей. Целая неделя! А она не только не говорит о том, чтобы съехать, но уже нашу спальню делит! Она хоть что-нибудь делает, чтобы найти жильё?
Он отвел глаза:
— Ну… она говорит, что ей нужно сначала прийти в себя после развода. И с квартирантами вопрос пока не решается.
— Да неужели? — я фыркнула. — У меня такое чувство, что она вообще не собирается съезжать. А у тебя?
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся он. — Тоня не такая.
Я вышла, громко хлопнув дверью во второй раз за день. По-моему, муж не понимал очевидного.
Но мне крупно повезло. На следующее утро я наконец-то получила доказательство своим подозрениям.
Я взяла отгул на работе. Сказала, что неважно себя чувствую, хотя на самом деле просто мечтала побыть дома в одиночестве и тишине, без Антонины и ее бесконечных переделок моего быта.
Около полудня зазвонил домашний телефон. Я машинально сняла трубку.
— Алло? — сказала я, но в ответ услышала голос своей золовки.
— Алло, Верочка? Привет, дорогая! Как дела?
Она не знала, что я дома. Думала, что говорит из пустой квартиры. Я чуть было не повесила трубку, но что-то (назовем это женской интуицией) заставило меня прислушаться.
— Да нормально тут обустраиваюсь, похоже, насовсем. Брат же меня не выгонит! А невестка, ну что невестка… Потерпит. Что ей еще остается? Андрюшу я знаю с пеленок, он всегда на моей стороне.
Я чуть не задохнулась от возмущения. Насовсем?! Я тихо положила трубку и опустилась на стул. В голове стучало: «Всего на пару недель… всего на пару недель… только на время…».
Часы тикали на стене, а я сидела, не двигаясь, переваривая услышанное. Когда хлопнула входная дверь, и Антонина вернулась с работы, я наконец решилась. Бой так бой!
Только вот как воевать с человеком, которого твой муж считает почти святой? Тут нужна особая стратегия…
Тем вечером золовка принесла новые шторы для гостиной — ядовито-зеленые, с аляповатыми цветами размером с тарелку.
— Смотри какая красота! — кричала она, разворачивая рулон ткани. — Твои бежевые такие скучные, прямо тоска зеленая! А эти сразу оживят комнату!
Я смотрела на нее, и в голове созревал план. Если она хочет войны за территорию — что ж, я покажу ей, как сражаются настоящие хозяйки!
Здесь твоя власть не работает
В субботу утром я проснулась от звука передвигаемой мебели. Часы показывали 7:30 — слишком рано для выходного дня. Андрей спал рядом, накрыв голову подушкой. Я выскользнула из-под одеяла и, накинув халат, отправилась на разведку.
Антонина стояла посреди гостиной, руководя перестановкой. Наш диван был сдвинут к окну, журнальный столик переехал в угол, а книжный шкаф, кажется, готовился к путешествию в другой конец комнаты.
— Что здесь происходит? — спросила я, сложив руки на груди.
— Оленька, доброе утро! — Антонина сияла, как новогодняя ёлка. — Решила немного освежить обстановку. Диван у окна гораздо лучше смотрится, а шкаф я хочу поставить туда, чтобы освободить эту стену. Тут можно будет повесить большую картину — я видела чудесный пейзаж в магазине на распродаже.
Я закрыла глаза и сосчитала до десяти.
— Антонина, — начала я максимально спокойно, — ты не можешь просто так переставлять мебель в нашей квартире.
— Почему это? — она удивлённо подняла брови. — Я же здесь живу! И хочу, чтобы было уютно.
— Но это не твоя квартира, — напомнила я. — Ты здесь временно гостишь.
Что-то промелькнуло в её глазах — не то раздражение, не то вызов.
— А мне кажется, я уже почти как член семьи. Андрюша сказал, что я могу оставаться, сколько потребуется.
Я потёрла виски. Головная боль подкрадывалась, как хищник к добыче.
— Слушай, нам надо поговорить, — сказала я решительно. — Когда ты планируешь съезжать? Ведь прошло уже две недели.
Антонина отмахнулась, будто от назойливой мухи.
— Ой, Оль, ну о чём ты говоришь? Куда мне сейчас ехать? У меня квартиранты до весны, а снимать жильё — это такие деньги! К тому же, вам же не тесно со мной, правда? Вон какая квартира просторная.
— Антонина, — мой голос дрогнул, — мы договаривались о паре недель.
— Договаривались, договаривались… — она покачала головой, словно разговаривала с непонятливым ребёнком. — Жизнь вносит свои коррективы. Вот скажи, тебе что, жалко угла для сестры мужа? Для родного человека?
В этот момент на пороге появился заспанный Андрей. Он потянулся и зевнул:
— Что тут у вас происходит? Почему так шумно?
— Твоя сестра решила переставить всю мебель в гостиной, — ответила я, стараясь не сорваться. — И ещё она считает, что может жить здесь до весны.
Андрей почесал затылок и переводил взгляд с меня на сестру и обратно.
— Ну, Оль, ты же знаешь ситуацию Тони…
— Вот! — Антонина победно улыбнулась. — Андрюша всё понимает.
Я посмотрела на мужа с недоверием.
— То есть ты согласен, чтобы она жила у нас до весны?
Он замялся:
— Ну, я не говорил «до весны», но… Если ей некуда идти…
— То пусть снимет квартиру! — воскликнула я. — Или пусть выселит своих квартирантов и живёт в собственном жилье!
Антонина театрально всплеснула руками:
— Ну как ты можешь так говорить? У людей контракт! Я не могу их просто взять и выкинуть на улицу!
— Зато меня из моей собственной гостиной ты выкинуть можешь, — процедила я сквозь зубы.
— Оля, ты преувеличиваешь, — вмешался Андрей. — Никто никого не выкидывает. Подумаешь, мебель переставила. Разве это так страшно?
Я не верила своим ушам. Неужели он не видит, что происходит? Или не хочет видеть?
— Андрей, нам надо поговорить, — я потянула его в сторону кухни. — Наедине.
Когда мы оказались одни, я выдохнула:
— Ты что, правда не понимаешь, что она творит? Она постепенно захватывает нашу квартиру! Сначала кухня, потом ванная, теперь гостиная. Что дальше? Она уже заявила, что будет жить с нами минимум полгода!
Андрей потёр лицо руками:
— Оль, ну что ты накручиваешь? Тоня просто… эмоциональная. Ей сейчас тяжело, она только что пережила развод.
— Да неужели? — я скрестила руки на груди. — А ты знаешь, что она сказала своей подруге по телефону? Что собирается жить у нас насовсем, потому что «брат не выгонит».
— Ты подслушивала её разговоры? — Андрей нахмурился.
— Я случайно услышала! Это вообще не суть! Суть в том, что она манипулирует нами. Манипулирует тобой.
Он покачал головой:
— Ты просто преувеличиваешь. Разве это так страшно — помочь родному человеку?
В этот момент в кухню вошла Антонина, держа в руках чайник.
— Не помешаю семейному совету? — спросила она с улыбкой. — Я тут подумала, что в маленькой комнате удобнее хранить вещи. А тебе, Оленька, может, стоит переселиться туда самой? Всё равно ты целыми днями на работе, а мне нужно пространство для творчества.
Я уставилась на неё, не веря своим ушам. Это была последняя капля.
— Что? — мой голос стал опасно тихим. — Ты хочешь, чтобы я переехала из спальни в кладовку? В собственной квартире?
— Ну зачем так драматизировать? — Антонина поставила чайник на плиту. — Это не кладовка, а вполне милая комнатка.
Я повернулась к Андрею:
— Ты слышал? Твоя сестра хочет выселить меня из нашей спальни!
Он выглядел растерянным:
— Тоня, ну ты что…
— А что такого? — она пожала плечами. — Я думала, мы одна семья и можем делиться всем.
— Здесь твоя власть не работает, — прошипела я. — Это мой дом, и я не позволю тебе распоряжаться здесь, как тебе вздумается!
Я выскочила из кухни, чувствуя, как горят щёки от гнева. В голове крутилась только одна мысль: «Так больше продолжаться не может». Пора было брать ситуацию в свои руки.
Погостила — пора и честь знать
Я не из тех, кто дает садиться себе на шею. Может я долго запрягаю, но потом как поеду… Если Антонина хотела войны – она её получит. Только воевать я буду хитростью, а не в лоб.
Вечером, когда Андрей ушел встречаться с приятелями, а золовка залипла в телевизор, я заперлась в спальне и позвонила сестре.
– Машка? Привет, есть разговор… Слушай, помнишь, ты говорила, что Аленке скучно на каникулах? Может, приедете ко мне погостить на недельку?
Сестра заинтересовалась, а когда я объяснила ситуацию, и вовсе загорелась.
– В пятницу будем! И Аленку с собой прихвачу. Она как раз дэнс-микс новый скачала – обожает слушать на полной громкости…
В пятницу вечером Антонина вернулась с работы и застыла на пороге. В прихожей стояли чемоданы, из кухни пахло жареным, а из гостиной доносился девчачий визг и грохот музыки.
– Что… что здесь происходит? – она даже дар речи потеряла.
Я вышла из кухни, вытирая руки полотенцем и мило улыбаясь:
– А, Тонечка! У нас гости приехали – моя сестра с дочкой. На недельку. Ты же не против? Мы же семья, должны делиться!
Последнюю фразу я произнесла с нажимом. Ее собственная тактика теперь работала против нее.
– А где они будут спать? – Антонина с ужасом смотрела на подростка, отплясывающего под музыку.
– Ну как где? В гостевой комнате, конечно. Тебе придется перебраться на раскладушку в гостиную. Ты же не против? В тесноте, да не в обиде!
– Но… почему я должна…
В этот момент из комнаты выскочила Аленка с планшетом.
– Тётя Оль, я могу музыку погромче сделать? Нам с мамой скучно!
– Конечно, зайка, – я подмигнула племяннице. – Зажигайте на полную!
Антонина вздрогнула, когда из колонок ударили басы. Она терпеть не могла шум после работы.
К вечеру подтянулись мои подруги – Ленка и Наташка. Я позвонила им заранее, объяснила ситуацию, и они с радостью согласились подыграть. Теперь в квартире был настоящий бедлам. Хохот, музыка, беготня Аленки, разговоры на повышенных тонах…
Всю субботу Антонина просидела в углу гостиной, закрывшись книжкой и испепеляя нас взглядами. А в воскресенье вечером произошло чудо – она решила поговорить со мной наедине. Подкараулила меня на кухне, когда я готовила чай.
– Оля, – начала она тихо, будто боялась, что нас подслушают, – а когда твои гости уедут? Тут становится слишком… шумно.
– Что, тесновато стало? – я приподняла бровь. – А раньше говорила, что квартира просторная…
– Ну… я просто…
– Знаешь что, Тонь, – перебила я её. – Ты у нас уже месяц живешь. «Пара недель» давно прошла. Может, пора и честь знать?
– Что?! – она даже отступила на шаг. – Ты меня выгоняешь?
– Не выгоняю, а напоминаю. Ты в гостях, Тоня. А в гостях не засиживаются.
– Но мне некуда идти! У меня квартиранты…
– Ой, не надо, – отмахнулась я. – Если не съедешь добровольно, на следующих выходных я приглашу тетю Клаву с тремя ее пойнтерами. Представляешь, какая веселая компания будет? Особенно Гром – он так любит лаять по ночам!
Глаза Антонины стали как блюдца. Тетя Клава была реальной – моя троюродная тетка, заводчица собак. Я с ней сто лет не общалась, но золовка об этом не знала.
– Ты блефуешь.
– Проверим? – я улыбнулась и вернулась к гостям, оставив ее кипеть от злости.
Во вторник, вернувшись с работы, я обнаружила пустую гостевую комнату. На кухонном столе белела записка:
«Оля, я договорилась с квартирантами. Они съезжают в течение недели, так что я возвращаюсь к себе. Спасибо за гостеприимство. Антонина».
Я перечитала записку дважды и расхохоталась. Выходит, все это время у нее была возможность договориться с квартирантами? И теперь вдруг получилось? Какое удивительное совпадение!
Вечером Андрей спросил, куда подевалась сестра.
– Вернулась в свою квартиру, – я протянула ему записку. – Представляешь, ее квартиранты внезапно согласились съехать.
– Странно, – он почесал затылок. – Она говорила, у них контракт до весны.
– Видимо, немного преувеличивала. Как и многое другое.
Андрей помолчал, а потом вдруг обнял меня:
– Прости, Оль. Мне кажется, я был слеп.
– Ничего, дорогой, – я прижалась к нему. – Теперь-то ты прозрел.
Через неделю Антонина позвонила Андрею – приглашала в гости. Я слышала его ответ:
– Нет, Тоня, в ближайшее время не получится. У нас ремонт начинается… Да, срочно решили… Месяца три займет, не меньше.
Когда он повесил трубку, я подошла и обняла его сзади:
– Какой еще ремонт?
– Ну, – он обернулся с хитрой улыбкой, – надо же как-то защищаться от внезапных вторжений. Я все понял, Оль. Сестра у меня… с характером.
Я рассмеялась. В конце концов, дом – это крепость. И иногда его нужно защищать даже от родни.
