Ремень просвистел в воздухе и опустился на белоснежные холмики, удивительный рельеф которых столь активно обсуждали в свете. Она закричала, попыталась поймать руку супруга, но тщетно. Ремень снова взметнулся в воздух, и снова, и снова.
А вечером она, как ни в чем не бывало, выйдет в свет. Будет улыбаться фальшивой улыбкой, будет делать вид, что в ее семье все безупречно. Будет идти с мужем под руку — под ту самую руку, что еще совсем недавно «воспитывала» ее при помощи ремня.
«Какая она красавица», — будут шептать за ее спиной, не зная, что спина эта покрыта синими пятнами, надежно скрытыми под нежным шелком платья.
Мария Яковлевна Лобанова-Ростовская родилась в Петербурге 22 октября 1789 года в семье губернатора Малороссии князя Якова Ивановича Лобанова-Ростовского и генеральской дочери Александры Николаевны Салтыковой.
Княжна росла в родительском особняке в городе на Неве, получила хорошее домашнее образование. Все гости Лобановых-Ростовских отмечали красоту Маши и высказывали уверенность, что в будущем ее ждет блестящая карьера при дворе.
В 1805 году 16-летняя княжна Лобанова-Ростовская была представлена ко двору и вызвала настоящий фурор. Стройная, темноволосая красавица имела настолько миловидное личико, что в свете ее прозвали «une tête de Guide», что переводится с французского как «Головка Гвидо». Рени Гвидо — итальянский живописец болонской школы, известный своими портретами красивых женщин.
Разумеется, у шестнадцатилетней кокетки немедленно появился целый сонм поклонников. Особенно выделялись два молодых человека: 17-летний князь Сергей Григорьевич Волконский, а также 19-летний Кирилл Александрович Нарышкин, наследник огромного состояния.
Родители Марии считали, что та должна выйти за богатого Нарышкина, и девушка не смела им противиться.
Между тем, Волконский сообщал другу в одном из писем:
«Не я один ухаживал, и поэтому имел для меня ненавистное лицо, более счастливого в поисках Кирилла Александровича Нарышкина».
В декабре 1807 года мучимый ревностью юный князь Сергей вызвал своего соперника на дуэль. К счастью, о поединке узнал друг Волконского, граф Михаил Воронцов, который сумел примирить дуэлянтов. Кирилл Нарышкин дал клятву, что не ищет расположения княжны, и на этом конфликт был исчерпан.
Нарышкин солгал. Ровно через год он женился на «Головке Гвидо». Чувства Волконского к тому времени, по всей видимости, остыли, поэтому повторного вызова на дуэль не случилось.
Поначалу брак был вполне счастливым. Нарышкины проживали в шикарных апартаментах в Зимнем дворце, часто бывали в свете. Однако вскоре начал проявляться дурной характер Кирилла Александровича, который оказался настоящим домашним тираном.
Княжна Мария, которую при дворе называли «столь же красивой, сколько кроткой и доброй», сильно страдала от вспышек гнева, которые случались у ее «злого, надменного и необузданно вспыльчивого» супруга. Так, барон М. Корф в своем дневнике писал:
«Люди, которые сами видели, как Нарышкин бросал жене в голову книги. При этом когда во дворце находили, что она очень хороша, он говорил, — и находятся наглецы, уверяющие, что я её бью: разве была бы она так хороша, если бы я это делал?».
Оправданиям Нарышкина никто не верил: в свете прекрасно знали, что многие домашние тираны обладают уникальной способностью «воспитывать» домочадцев, не оставляя никаких следов. Поговаривали, что Кирилл Александрович за любую «провинность» хлещет свою супругу ремнем.
Вскоре у «Головки Гвидо» появилось и другое, гораздо более унизительное прозвище — «Поротая».
В 1809 году в семье Нарышкиных родился первенец — Лев. Рождение ребенка не отразилось на характере Кирилла Александровича: Мария Яковлевна все также страдала под игом своего властного супруга, хотя в лице Левы у нее получилось утешение. Княжна оказалась великолепной матерью, сыну она отдавала всю свою душу, «играла с ним, как ребенок, как старшая сестра».
В 1812 году Мария Яковлевна родила дочь Наталью, а в 1817-ом еще одну дочь, Александру.
В 1818 году в семье Нарышкиных произошла трагедия — в Москве в возрасте 6 лет скончалась старшая дочка, Наташа.
Последним ребенком Марии и Кирилла стал родившийся в 1819 году сын Сергей.
Кирилл Александрович в 1817 году был гофмаршалом при дворе великого князя Николая Павловича, и уже тогда показал редкий дар вызывать неудовольствие наследника и его супруги. Александра Федоровна, в частности писала:
После вступления Николая I на престол К.А. Нарышкин окончательно впал в немилость. В 1826 году, поняв, что в России его «не жалуют», Кирилл Александрович покинул Родину.
За восемь лет пребывания за границей, Нарышкины с детьми жили во Франции, Италии, Германии. В Париже Марию Яковлевну представили самому королю Луи-Филиппу I, и тот остался весьма доволен русской красавицей.
В Петербург возвратились в 1834 году. Николай I к этому времени уже сменил гнев на милость, и чета Нарышкиных вполне благополучно жила в Петербурге в доме на Дворцовой набережной. Лето семья проводила на даче в Ораниенбауме, куда Мария Яковлевна приглашала в гости многих известных художников, в том числе К.П. Брюллова, Д. Доу, П.В. Басина.
В Ораниенбауме княжна познакомилась и с А.С. Пушкиным. М.Я. Нарышкина считается одной из самых последовательных защитниц поэта в свете. Когда после роковой дуэли на Александра Сергеевича начали лить грязь и всячески обелять Дантеса, Мария Яковлевна встала на защиту солнца русской поэзии настолько яростно, что перессорилась с «половиной света».
В зрелые годы здоровье стало подводить Марию Яковлевну: знаменитая «Головка Гвидо» начала увядать. Чтобы поправить здоровье, княжна часто ездила с детьми за границу.
В 1838 году в Риме она узнала о скоропостижной смерти своего супруга в крымском имении Нарышкиных. Вот как последние дни Кирилла Александровича описал барон М. Корф:
Несмотря на то, что супруг творил с нею, княжна горько его оплакивала. Став вдовой, Мария Яковлевна стала жить в семье своей дочери Александры. В 1850 году Александра перебралась жить в Париж, и взяла мать с собой.
В 1853 году у княжны Нарышкиной обнаружили «незаживающую рану в горле». Болезнь Мария Яковлевна лечила на водах в немецком Гейдельберге, но победить напасть не смогла. В июне 1854 года княжна, которую когда-то называли и «Головкой Гвидо», и «Поротой», скончалась в возрасте 64 лет.
Похоронили Марию Яковлевну Петербурге, в Духовской церкви Александро-Невской лавры, где уже давно покоился ее деспотичный муж.
Так сложилась судьба женщины, которую родители выдали замуж за богатого человека, оказавшегося тираном. Деньги, как водится, не принесли счастья…
