– Я ухожу! Я больше не собираюсь жить по вашим правилам!
Костя попытался меня успокоить, но я была непреклонна.
– Надоел мне этот цирк!
Я стояла над столом, утопающим в салатах и закусках, как над полем боя. Три дня! Три дня я, как проклятая Золушка, драила, готовила, украшала. Новый год, чтоб его. Своих денег, честно заработанных, почти не осталось, зато холодильник ломился от всякой снеди. И в этот момент, как гром среди ясного неба, – голос моей дражайшей свекрови, Риммы Геннадьевны.
– Ленусик, что-то тускловато. Свечей бы добавить, для атмосферы! – проворковала она, критически оглядывая мои труды. Губы поджаты, взгляд сканирует стол, как рентген. – И оливье… По-моему, маловато. У Зиночки в прошлом году было как минимум вдвое больше!
Я сдержала стон. Сравнения! Эти бесконечные сравнения с другими невестками! Сил моих больше нет.
– Мам, все отлично, правда, – попытался вклиниться мой муж, Костя, но Римма Геннадьевна отмахнулась от него, как от назойливой мухи.
– Я не придираюсь, Костенька, я помогаю! Принимать гостей – это ответственность, а Леночка как-то спустя рукава к этому отнеслась.
«Спустя рукава?! Да я тут три дня, как белка в колесе!» – хотелось мне заорать. Вместо этого я, стараясь не сорваться на визг, процедила:
– Римма Геннадьевна, может, сами тогда займетесь? Раз уж я такая бестолочь.
– Что ты, что ты, Леночка! Это же твой дом! Тебе и стараться! – отрезала она, с видом оскорбленной добродетели.
Костя, мудро решив не вмешиваться в это минное поле, тихонько слинял в спальню.
А началось все неделю назад. Когда зашел разговор о месте встречи Нового года, Римма Геннадьевна, как танк, продавила свою идею: «У вас квартира просторная! Костеньке после праздника далеко идти не придется!» Мои робкие возражения о том, что я бы хотела отметить Новый год вдвоем с мужем, были проигнорированы. Как, собственно, и тот факт, что все расходы ложились на наши плечи.
– Кость, помоги гирлянду повесить, – взмолилась я, когда свекровь ушла.
– Ой, Лен, прости, я сейчас сестре платья по видеосвязи выбираю. Она без меня никак.
Я машинально открыла банковское приложение. Сердце екнуло. На счету оставались жалкие крохи. А ведь еще нужно было купить подарки всем Костиным родственникам.
И тут – звонок в дверь. На пороге опять стояла Римма Геннадьевна, обвешанная пакетами с блестящими украшениями.
– Леночка, я тут в специальном магазине присмотрела… Четыре тысячи с тебя!
Я хотела было возразить, сказать, что у нас и так денег в обрез, но знала, что это бесполезно. Костя всегда поддержит мать. Молча достала деньги и отдала ей.
Вечером Костя, как бы между прочим, сообщил:
– Мама в магазине видела потрясающий набор для вышивания. Очень хотела бы его получить в подарок. Может, кредит возьмем, тысяч на двенадцать? Нельзя же отказывать маме, она столько для нас делает!
– Кость, ты серьезно? У нас денег нет! Мы на этот праздник все потратили!
– Ну, Лен, не начинай! Я сам возьму, чтобы проблем не было! – обиженно буркнул он.
Я чувствовала себя загнанной в угол. Усталость, раздражение, обида… И тут – сообщение от Риммы Геннадьевны: «Леночка, купи, пожалуйста, еще красной икры! Гости будут!» Руки опустились. Стоит ли вообще это все? Стоит ли тратить столько сил и денег, чтобы в итоге выслушивать только критику?
До Нового года оставалось два дня. В кошельке – пять тысяч рублей. На них нужно было купить икру, фрукты и подарки Костиным родственникам. О новых сапогах, о которых я давно мечтала, о поездке к родителям на Рождество можно было забыть.
Костя вернулся домой и виновато обнял меня:
– Лен, прости за срыв… Мама просто очень переживает.
– Да, Кость, давай просто переживем этот праздник, – устало вздохнула я.
Новогодняя ночь прошла, как в тумане. Римма Геннадьевна блистала в новом платье, раздавала указания, как генерал на параде, и не забывала хвалиться успехами своей любимой племянницы, Светочки. Я механически улыбалась, подавала блюда и старалась не обращать внимания на ее язвительные замечания.
– Ой, Леночка, салатик что-то пересолен… А у Светочки всегда все идеально!
Костя делал вид, что ничего не слышит.
После праздников, заглянув в банковское приложение, я чуть не лишилась чувств. Минус тридцать тысяч! Костя, видите ли, купил маме шубу на распродаже! И, разумеется, не посоветовался со мной.
– Ты что наделал?! – заорала я, когда он вернулся домой. – Мы же договаривались! Я хотела себе сапоги купить! К родителям поехать!
– Ну, это же мама! Что я должен был сделать? – развел он руками.
Я разревелась. «Дура! Какая же я дура! Зачем я согласилась на этот общий счет?!» – колотилось в голове.
Чувствовала, как моя жизнь катится в тартарары. Вечные придирки Риммы Геннадьевны, ее бесконечные претензии… Они просто высасывали из меня все соки. И вот, в один прекрасный день, раздался звонок в дверь. На пороге стояла сияющая Римма Геннадьевна в новой шубе.
– Леночка, я тут такие чудесные сапожки видела на распродаже! Прямо моя мечта!
Я не выдержала.
– У нас нет денег! Особенно после этих праздников! Мы не можем позволить себе оплачивать ваши прихоти! – выкрикнула я, с трудом сдерживая слезы.
Римма Геннадьевна побледнела.
– Ты как со мной разговариваешь? Я – мать твоего мужа!
– Вы – мать моего мужа, а не моя! – огрызнулась я и убежала в спальню.
В голове пульсировала только одна мысль: «Хватит! С меня довольно!» Я начала судорожно собирать вещи.
– Я ухожу! Я больше не собираюсь жить по вашим правилам!
Костя попытался меня успокоить, но я была непреклонна.
– Надоел мне этот цирк!
Римма Геннадьевна возмутилась:
– Да кто ты без моего Костеньки? О чем ты вообще говоришь? Ты обязана помогать своей родне, мы же одна семья!
– Никому я ничего не обязана! Особенно вам!
Схватив сумку, я выбежала из квартиры, оставив позади крики Риммы Геннадьевны о неблагодарности.
В подъезде прислонилась к стене, пытаясь отдышаться. Телефон разрывался от звонков, но я не отвечала. Через час я уже сидела на кухне у родителей. Мама, не задавая вопросов, просто налила мне чаю. Я немного успокоилась и начала рассказывать. О праздниках, о долгах, о придирках свекрови, о том, как устала быть плохой невесткой. Телефон снова завибрировал. Римма Геннадьевна.
– Не отвечай, доченька. Дай себе отдохнуть, – посоветовала мама.
Утром, выспавшись в своей старой комнате, я приняла твердое решение: развод. Отец, внимательно посмотрев на меня, спросил:
– Ты уверена?
– Да, папа. Я больше не хочу быть чьей-то тенью.
Через неделю я встретилась с юристом и подала заявление в суд. Костя пытался со мной встретиться, писал сообщения, умолял вернуться. Но я была непреклонна.
– Мама обещала измениться! – говорил он при встрече в суде.
– Твоя мама никогда не изменится, Костя. Но дело уже не в ней. Я просто хочу другой жизни.
После развода я с головой ушла в работу. В компании открылась вакансия старшего менеджера, и я решила попробовать свои силы. Без необходимости угождать Римме Геннадьевне, у меня появилось время и силы для карьеры. Я работала, как проклятая, но теперь это приносило мне удовольствие.
Директор отметил мои отличные результаты и предложил обсудить повышение после прохождения курсов. Я вечерами занималась самообразованием, и мое финансовое положение постепенно стабилизировалось. Теперь все заработанные деньги оставались у меня.
– Ты словно расправила крылья! – заметила мама однажды.
Я и сама чувствовала себя другим человеком. Исчезла тревога, страх. Теперь я могла сама решать, как жить и на что тратить деньги.
От общих знакомых я узнала, что Костя живет с матерью. Римма Геннадьевна продолжала командовать сыном, и теперь все ее претензии обрушивались на его голову. Однажды, проходя мимо их дома, я услышала крик свекрови: «Ты ни на что не годен! Даже жену удержать не смог!»
Я покачала головой. Костя так и не понял, что семья – это не диктатура одного человека.
Прошло полгода. Я сидела в кафе, просматривая рабочие документы. На моей руке красовались новые часы, подарок себе за успешный проект. Вдруг ко мне подошел Костя. Осунувшийся, потерянный.
– Ты хорошо выглядишь, – сказал он. – Может, поговорим?
– Нам не о чем говорить, Костя. Все уже сказано.
– Может, начнем все сначала? Мама… она бывает сложной.
– Нет, Костя. Я наконец-то научилась уважать себя. И все, что произошло, помогло мне понять, чего я стою.
– Ты изменилась, – тихо сказал он.
– Да, Костя. И я этому рада.
Вечером, сидя на балконе родительского дома, я смотрела на закат. В глубине души еще отзывалась болью фраза о долгах и хотелках свекрови, но именно она стала точкой невозврата, началом новой жизни.
– О чем задумалась? – спросила мама, присаживаясь рядом.
– О том, что иногда нужно потерять все, чтобы найти себя. Я научилась главному – любить и уважать себя.
Мама обняла меня, и мы вместе смотрели на закат, открывающий дорогу новому дню, в котором я была свободна от чужих ожиданий и претензий. Я больше не Леночка – приложение к Костеньке и Римме Геннадьевне. Я – Елена, и я сама строю свою жизнь…
