— Макар, как ты мог так поступить с Ирочкой? Она расстраивается, что не получила от тебя подарок на день рождения.
С твоей стороны крайне некрасиво… — мужчина вздохнул и отодвинул трубку от уха.
Подумав, вообще бросил телефон на стол и перестал на него обращать внимание.
Все равно мать ничего не заметит. Все равно ничего нового она не скажет. Все равно…
— Это из-за меня? – шмыгнула носом сидящая на диване Лена.
— Конечно, как и все неприятности в этом мире. Тебе еще за убийство Кеннеди ответить надо и за землетрясения на Курилах, запиши там в своем расписании, — тут же в привычной манере принялся троллить он младшую сестру. – Пошли уже спать, на родаков внимания не обращай.
— Да сложно не обращать, когда с ними жить приходится, пусть и два дня в неделю.
Уже и так стараюсь только ночевать приходить, но все равно периодически мозги выносят.
Макар, вот что со мной…
— Да все с тобой нормально, достала уже! Сколько раз повторять – у мамы беды с башкой, все. Поэтому она видит только «Ирочку», а меня и тебя знать не хочет.
Бери пример с меня: дожидайся совершеннолетия и сваливай к чертям собачьим из этой Иропоклоннической семейки, забудь о них, как о ночном кошмаре и строй свою жизнь.
— Может быть ты и прав, — Лена вздохнула.
— Я прав, — Макар, конечно, порой был слишком категоричен, но конкретно в этой ситуации каких-либо выходов ни для себя, ни для младшей сестры он не видел.
Когда он рос, наблюдая за взаимоотношениями детей и взрослых как в своей, так и в чужих семьях, сделал однозначные выводы: фаворитизм по отношению к одному из детей, если их в семье двое-трое и больше – явление повсеместное.
Потому что так или иначе кто-то из окружающих людей нравится нам больше, кто-то меньше. И эта симпатия в любом случае будет проявляться. Вопрос в том, насколько здоровыми будут эти отношения.
Вот, например, семью друга Сереги взять. Папа там любил больше Серегу, потому что пацан, сын, полная его копия, да и увлечения точно такие же, как и у главы семейства.
А дочку очень любила бабушка по материнской линии, потому что та часами читала книжки, испытывала интерес к рассказам бабушки о ее молодости и в любой момент готова была уплетать тазиками бабушкину стряпню.
Кому от этого было плохо? Да никому. Каждый ребенок был, по сути, «прикреплен к своему взрослому», каждый в итоге получал свою долю внимания и заботы в наиболее востребованной форме и никаких претензий ни у брата к сестре, ни у сестры к брату, ни к кому-то и взрослых не было.
А вот у Макара в семье тенденции сложились куда менее здоровые.
Из трех детей родители почему-то выделяли по всем фронтам среднюю дочь. И ладно бы выделение было хоть в чем-то справедливым. Понятно ведь, почему хвалят и ставят в пример, допустим, дочь-отличницу сыну-разгильдяю. Или же, наоборот, сына-домоседа дочери-гулене.
Но Ирину хвалили за те вещи, которые Макару и самой младшей сестре, Лене, грозили серьезным наказанием.
А если уж она приносила четверку вместо тройки – в доме и вовсе был праздник. Справедливо? Нет. Обидно? Да.
И ладно бы еще Ира обладала нормальным характером, но и с этой стороны Макару с Леной не повезло.
Пока в других семьях «любимчики» втихую делились с братьями-сестрами вкусностями или брали на себя вину за общие шалости зная, что им родители ничего не сделают, а вот другим достанется по самое «не балуй», Ира наоборот устраивала самую настоящую травлю сначала Макару, который ее постоянно «обижал» (пальцем не трогал, чтобы поменьше воняла), а потом и Лене, с которой до ухода Макара из дома делила комнату.
Но младшей сестре было в чем-то полегче хотя бы потому, что Макар старался о ней не забывать. И пока родители продолжали прыгать вокруг великовозрастной «дитятки» двадцати лет от роду, их старший сын, которому уже исполнилось двадцать семь, по-максимуму «взял шефство» над шестнадцатилетней сестрой.
Лена жила с ним большую часть недели, чтобы спокойно делать уроки, возвращаясь домой лишь на выходные. Разрешили им это только потому, что ранний подъем сестры с последующим уходом в школу мешали «уставшей Ирочке» отсыпаться после ночных похождений по клубам.
И все было бы более-менее хорошо, если бы не Ленин выпускной в школе. Пусть и конец девятого класса, а не одиннадцатого, но все же это был праздник, веселье… У детей нормальных родителей. Ленины же не отпустили дочь на празднование.
— У Ирочки важное событие в жизни – она приведет к нам знакомиться своего жениха. Поэтому вся семья должна быть в сборе, а ты вместо этих своих гулянок с одноклассниками будешь помогать нам накрывать на стол.
Узнав о такой несправедливости, Макар разозлился не на шутку. Казалось, он обижается на родителей даже больше, чем сама Лена. И чтобы хоть как-то справедливость восстановить, он взял – и в день рождения Иры, состоявшийся через неделю, потащил Лену в парк аттракционов.
Ну а что – Ира ведь громче всех орала, что «детям на ее празднике не место», вот и нашел, чем занять «обузу», пусть ему еще и спасибо скажут…
Но вместо «спасибо» почему-то полетели обидки сначала от Ирки, а потом и от родителей, что он, видите ли, не поздравил сестру с днем рождения.
— А она меня хоть раз поздравляла? – закономерно уточнил Макар.
Сколько он помнил, его с днем рождения всегда поздравляла Лена. Денег у нее не было, конечно, но нарисовать какую-нибудь открытку, связать простенькие носки и на словах пожелать «всего-всего-самого-лучшего» она не забывала лет с пяти, как только усвоила в принципе концепцию дней рождения.
А вот Ирка ничем подобным себя не утруждала, так с чего бы Макару как-то поздравлять ее с праздником?
Как оказалось, о нем вообще вспомнили только потому, что желающих прийти на Ирин день рождения особо не нашлось и подарков была не такая уж и гора.
Ну а чего ожидали родители, если «дитятко» вступило во взрослую жизнь с таким характером, что как-то сами собой отсеялись и немногочисленные школьные подруги, и все более-менее нормальные друзья? Вот и решили они «дожать» подарки и поздравления с сына.
Трубка еще ругалась, судя по всему, но Макар не обращал на нее внимания. Они с Леной были заняты, пересматривая любимые части «Звездных войн».
Уже вечером, когда сестра легла спать, парень проверил телефон. Хмыкнул, увидев, что разговор продлился почти сорок минут и порадовался тому, что съехал из этого д..рдома и теперь больше может не иметь с родителями никаких дел.
— Эй, Макар, — стоило выйти на следующий день из подъезда, подставляя лицо ласковому летнему солнышку, как его окликнула сидящая на лавочке Ира.
— Че тебе надо?
— Не, нормально вообще, с сестрой так здороваться. Подарок мой где?
Макар ответил в рифму. После чего посоветовал «сестрице» забыть к его дому дорогу, все равно ничего, кроме расширения словарного запаса, ей здесь не светит.
А Ира, услышав такой посыл, поступила по своей привычной тактике – разрыдалась в голос и, упав на асфальт, начала биться в истерике, причитая, что «нормальный брат должен любить сестру, а не игнорировать ее» и «что я тебе сделала такого, что так не нравлюсь».
Родители в таких случаях кидались чуть ли не чечетку отплясывать, Макар же спокойно переступил через валяющееся на асфальте тело и пошел по своим делам.
Про себя только удивился, что у Иры с такими повадками до сих пор оставались какие-то друзья и даже вроде бы как был парень. Вот уж действительно, любовь зла.
Вечером дома ждала Ленка, довольно улыбающаяся и распихивающая по шкафам содержимое чемоданов.
— А меня из дома выгнали, — довольно отрапортовала она. – Сказали, что я внимание с Иры на себя перетягиваю. А еще – почему-то все решили, что ее парень бросил ее из-за меня.
Хотя на самом деле они просто поссорились из-за ее характера, ну а он и сказал в сердцах, мол, видел, что сестра у тебя нормальная, как же ты такая двинутая получилась у мамы с папой. Короче, я теперь дома персона нон грата.
— Ну и давай пять, — довольно хмыкнул Макар, отвешивая сестре «краба».
Полночи потом ворочаясь без сна долго думал. Вспоминал свои собственные ощущения после того, как свалил из дома сразу после восемнадцати. Как радовался ощущению свободы.
Думал о том, что со стороны выглядит очень странно ребенок, радующийся тому, что ее выгнали из дома (он, наверное, так же странно выглядел, да только сказать об этом некому было, да и Лене он не скажет).
И понимал одну важную вещь. Даже с учетом того, как с ними несправедливо обошлась родная, казалось бы, семья, у них с Леной еще впереди вся жизнь. И самое главное – они есть друг у друга.
А вот Ире с тем характером, что воспитали в ней родители, дальнейшая жизнь преподнесет кучу сюрпризов.
А уж когда родителей не станет, ей и вовсе придется выгребать из такого болота, которое не каждый вездеход сможет пересечь. И тут большой вопрос – так ли хороша родительская любовь, как принято считать?
Нет, может, нормальная и хороша, но такой, как у Иры, им с Леной точно не надо.
