Ему было 16 лет, ей — 38. Она — солидная, замужняя дама с тремя детьми, он — робкий подросток, гимназист, полностью зависимый от суровой маменьки. Какое будущее могло у них быть? Конечно же, никакого.
Ксения Михайловна отошла от окна. Ее сердце билось ровно, спокойно. Она все себе объяснила, она убедила себя — нельзя. Ей нельзя, ей запрещено и Богом, и людьми срывать этот нежный, едва тронутый созреванием плод. Мальчишеские, полные обожания глаза, искренняя улыбка, готовность расшибиться в лепешку ради обожаемой Дамы…
Юный рыцарь. Наивный, романтичный мальчик. Она грустно улыбнулась, но сердце ее было совершенно спокойным.
-Ксения Михайловна, ваш мальчик опять притащил полевые цветы! — насмешливо сказала служанка Глаша.
Сердце Ксении Михайловны вдруг остановилось, а затем застучало, забилось так сильно, будто хотело выскочить из груди.
Ксения Островская родилась в 1859 году в Херсонской губернии. Отец ее, Михаил Островский, был мелким акцизным чиновником с годовой зарплатой насколько низкой, что семье порой элементарно не хватало денег на еду.
Детство Ксении прошло в нужде. Ее отец был классическим «маленьким человеком», подвергавшимся бесконечным унижениям со стороны начальства. Тем не менее, свои обиды Михаил Островский не вымещал на жене и дочке, как делали многие его товарищи по службе. В семье Островских царила любовь и полное взаимопонимание.
Несмотря на недостаток средств, отец сумел пристроить дочку в частную гимназию в Одессе, где Ксения получила весьма неплохое образование. Окончив курс в Одессе, барышня самостоятельно отправилась в Москву, а затем — в Петербург. В столицах империи она рассчитывала стать певицей — у Ксении был отличный голос.
Островской удалось поступить в Петербургскую консерваторию, но проучилась она недолго: обнаруженное у Островской заболевание горла поставило крест на надеждах о творческой карьере.
Чтобы заработать на хлеб, девушке из бедной семьи пришлось устроиться на службу. Местом работы Ксении стал Статистический комитет.
Заработанные тяжелым трудом деньги Островская тратила на посещение спектаклей в Мариинском театре. Здесь-то юная красавица и встретила своего будущего мужа. Владимир Степанович Садовский был товарищем (то есть, заместителем) министра торговли и промышленности, а значит, человеком весьма и весьма обеспеченным.
Садовский влюбился в Ксению и вскоре предложил ей руку и сердце. Барышня сомневалась: Владимир Степанович был значительно старше, а, кроме того, он совсем не соответствовал ее романтическому представлению о мужской красоте. Но возвратиться в нищету, которая преследовала Ксению всю жизнь, было страшнее, чем выйти за нелюбимого человека.
Вскоре сыграли свадьбу. Ксения Михайловна стала жить зимой в роскошной петербургской квартире, летом — в живописной усадьбе неподалеку от Новороссийска. В семье появились дети — две очаровательные дочурки и сын.
Казалось, женщина нашла свое счастье, но — увы. Для такой творческой, увлекающейся натуры, как Ксения, жизнь со скучным чиновником была своего рода пыткой. В результате у госпожи Садовской начали пошаливать нервы, стало болеть сердце. Семейный доктор посоветовал Владимиру Степановичу отправить супругу на отдых и лечение за границу.
В мае 1897 года 38-летняя Ксения Садовская прибыла на модный курорт Бад-Наугейм в Южной Германии. Здесь собрался цвет русской аристократии, и Ксения, имеющая огромный опыт светской жизни, чувствовала себя как рыба в воде. Она общалась с женщинами, никогда не переходя грань дружбы, кокетничала с мужчинами, не давая им повода надеяться на что-то большее, чем легкий флирт.
«Панцирь моего одиночества ни одному светскому щеголю не пробить», — шутила она.
Тогда Ксения Михайловна, проведшая молодость «без слез, без жизни, без любви», еще не знала, что на курорте ее ждет самое потрясающее любовное переживание в жизни, а «панцирь ее одиночества» пробьет безусый гимназист, еще совсем мальчик.
«Очи синие бездонные» опытной дамы, почтенной матери семейства, поразили в самую душу 16-летнего подростка «Сашуру» Блока, с которым Ксения Михайловна познакомилась на одном из светских мероприятий.
«Сашурой» гимназиста называла его мать, Александра Андреевна Кублицкая-Пиоттух (урожденная Бекетова). Сам юноша предпочитал, чтобы его называли Александр. Александра Андреевна, прошедшая в юном возрасте через неудачный брак с профессором А.Л. Блоком, оказавшимся ревнивцем и деспотом, всячески оберегала то единственное, что досталось ей от первого мужа — своего сына.
«Сашура» словно верный паж повсюду сопровождал мать. И вдруг Александра Андреевна узнает, что ее паж служит другой женщине!
Александр, и правда, служил своей прекрасной Даме — Ксении Михайловне. Наивные ухаживания подростка смешили Садовскую, но, вместе с тем, доставляли ей огромное наслаждение. Каждое утро женщина находила полевые цветы на своем крыльце. Куда бы ни пошла Ксения, она ощущала незримое присутствие влюбленного Александра, который шел за ней как тень.
«Этот подросток меня преследует», — смеясь, говорила Садовская подруге.
Застенчивый гимназист никак не отваживался заговорить с синеглазой дамой. Однажды Ксения Михайловна не выдержала — и заговорила с Александром первой.
Так она узнала, что этот подросток, помимо внешности юного Аполлона, обладает чуткой душой, тончайшим умом и удивительным поэтическим талантом.
«Панцирь одиночества» мадам Садовской был пробит.
Для матери Александра роман сына с 38-летней женщиной (на год старше, чем сама Александра Андреевна), стал тяжелейшим ударом. Чтобы удержать «Сашуру», маменька устраивала ему тяжелые сцены, и даже симулировала эпилептические припадки. Но — тщетно.
Паж больше не был верен своей королеве, он нашел свою принцессу. Александр, посоветовав маменьке пить побольше ландышевых капель, уходил к Ксении Михайловне.
Но и с предметом своего обожания Александру было непросто. Садовская, ощущая двусмысленность и шаткость своего положения, часто капризничала, то прогоняя юного ухажера от себя, то призывая его самыми нежными словами.
Однажды Ксения Михайловна так рассердилась на неуклюжего Александра, что прилюдно ударила его зонтиком по руке. Маменьке, конечно же, сразу донесли.
Несмотря на все трудности своей первой любви, Александр был полностью ею поглощен. Он сочинял стихи для своей синеокой дамы, катал ее на лодке, охапками носил цветы.
Вскоре случилось то, чего так боялась Александра Андреевна: ее сын вернулся домой лишь утром, взъерошенный, бледный, но со счастливым блеском в глазах. Чтобы избежать допросов и обвинений, гимназист закрылся в своей комнате.
Маменька упала в обморок, и, придя в себя с помощью сестры Марии Андреевны Бекетовой, сказала громко, чтобы сын услышал:
Слова были в общем-то примирительными, но ими Александра Андреевна отнюдь не ограничилась. В тот же день она отправилась к Ксении Михайловне и устроила в ее доме жуткий скандал. Садовской, по словам матери, грозила каторга. Александра Андреевна пошла еще дальше, намекнув, что однажды «кто-нибудь» может плеснуть Садовской в лицо серной кислотой.
Ксения Михайловна с честью выдержала это испытание. Спокойно выслушав все обвинения, она указала Александре Андреевне на дверь.
Вернувшись, Александра Андреевна ничего не сказала сыну, но села писать письмо мужу, полковнику Францу Кублицкому-Пиоттуху:
«Сашура у нас тут ухаживал с великим успехом, пленил барыню, мать троих детей… Смешно смотреть на Сашуру в этой роли. Не знаю, будет ли толк из этого ухаживания для Сашуры в смысле его взрослости, и станет ли он после этого больше похож на молодого человека. Едва ли».
Вечером Сашура вышел из комнаты к ужину. Мать, воспользовавшись этим, заявила, что завтра они возвращаются в Петербург. Отбросив вилку и нож, гимназист вскочил и бросился прощаться с Садовской. Александра Андреевна лишь нервно усмехнулась — она понимала, что остановить подростка сейчас не удастся.
В Петербурге Александр сильно страдал. Мать следовала за ним, как тень, искала дневник, жадно читала. Если находила нежные записи про Ксению Михайловну — устраивала истерики.
Со своей первой любовью Александр встретился лишь спустя восемь месяцев. Чувства вспыхнули вновь, но возможностей для встреч не было.
Видя, как страдает сын, Александра Андреевна снова пошла к Садовской, но на этот раз не угрожала серной кислотой, а просила понять ее как мать и «отпустить мальчика».
Ксения Михайловна прислушалась к Александре Андреевне. Она стала всячески избегать юношу. Александр, конечно, искал встреч, но возможности для этого у гимназиста были крайне ограничены.
Вскоре в жизни юноши появилась его настоящая Прекрасная Дама — Любочка Менделеева, дочка знаменитого ученого. Любочка была на год младше Александра и своею свежестью и желанием жить, резко контрастировала с прекрасной и холодной «Снежной королевой» Садовской.
Узнав о новом увлечении Александра, Ксения Михайловна не выдержала, написала ему письмо. Это было письмо влюбленной, сломленной, готовой на все женщины.
Но увлеченный Любочкой поэт оставил послание своей первой любви без ответа.
Маменька полностью поддержала отношения сына с юной дочкой знаменитого ученого, и в 1903 году Александр Блок и Любовь Менделеева сыграли свадьбу.
А вскоре Россия вступила в эпоху кардинальных перемен, уничтоживших самодержавие, сломавших привычный быт миллионов людей.
Сразу после революции 1917 году умер муж Ксении Садовской, и она оказалась совершенно одна в голодном, холодном Петрограде. Сын, служивший в Одессе, позвал мать к себе. По дороге на юг женщине приходилось собирать колоски на полях и жевать их, чтобы не умереть.
В Одессе было почти также голодно, как и в Петрограде. Страдания окончательно подорвали здоровье Ксении Михайловны, и она оказалась в клинике для душевнобольных. 7 августа 1921 года Садовская узнала о смерти 40-летнего Александра Блока, отказавшегося от еды и питья:
«Блок умирал несколько месяцев… Он умер как-то „вообще“, оттого, что был болен весь, оттого, что не мог больше жить. Он умер от смерти» — В.Ф. Ходасевич.
Через два года, 25 февраля 1923 года, в возрасте 62 лет умерла выплакавшая глаза по сыну Александра Андреевна.
Ксения Михайловна всего на год пережила ту, что когда-то так самоотверженно защищала от нее свое дитя. В 1924 году «пациентка Садовская» скончалась в психиатрической больнице Одессы в возрасте 65 лет.
Медсестры, которым было приказано подготовить тело покойной к захоронению, обнаружили, что в подол ее юбки зашиты какие-то бумаги.
Это были двенадцать писем великого поэта Александра Александровича Блока, тогда — юного, влюбленного гимназиста с вечным букетом полевых цветов в руках.
Читая эти письма, девушки-медсестры плакали: никто из них и подумать не мог, что несчастная душевнобольная старуха испытала в своей жизни любовь такой огромной чистоты и нежности…
