-Ваше величество, нужно выпить бульон. — умолял врач.
-Уйди с глаз моих, я лучше умру, чем буду вкушать в пост непозволительную пищу. — сердито отмахивалась Елизавета Петровна.
Французский лекарь в отчаянии взглянул на непреклонное выражение лица императрицы. Похоже она не отдавала себе отчет в том, что ее упрямство окажется фатальным.
-Поговорите с ней. — шепнул лекарь, стоящему у дверей Ивану Шувалову. — Убедите ее.
Фаворит императрицы рассеянно кивнул. Он прекрасно понимал, что никто не заставит чересчур набожную государыню есть пищу, которая была греховной во время поста. Елизавета с парадоксальной легкостью закрывала глаза на грех прелюбодеяния и в тоже время пищевые нарушения во время поста считала непозволительными.
Ближе к пятидесяти годам Елизавета Петровна стала часто и подолгу болеть. Причина была простая — невоздержанность в еде. Царские врачи неоднократно осторожно советовали ей умеренность в кушаньях, но она была глуха к их советам.
Воздерживаясь во время постов от скоромной пищи, Елизавета Петровна пускалась во все тяжкие после того, как пост был завершен.
8 сентября 1758 года в Царском Селе на праздник Рождества Богородицы был первый серьезный звоночек о том, что организм императрицы работает на износ. Елизавета Петровна слушала службу в церкви и почувствовала себя дурно.
-Я сейчас вернусь. — негромко произнесла она рядом стоящей статс-даме и направилась к выходу из церкви.
Ей показалось, что в церкви сильно душно, дышать было сложно, сердцебиение стало учащенным. Она решила, что после того, как вдохнет свежего воздуха, ей будет легче. Но не помогло. Перед глазами все поплыло и императрица рухнула прямо на крыльце.
Стоящие поблизости простые люди притихли. Никто не осмеливался подойти к ней, а свита вся находилась в церкви.
Когда все-таки подоспела помощь, Елизавета была очень плоха, ее подняли и привезли во дворец. Месяц понадобился чтобы восстановиться.
-Ваше величество, берегите себя. — говорили врачи. — Вам нужен покой и специальная еда.
Императрица согласно кивала, но из предложенного готова была только выпить каких-нибудь снадобий. Что касается покоя и диетического стола, то это ее не устраивало. Елизавета Петровна привыкла жить на полную мощь и еда была одним из удовольствий, лишаться которого по рекомендациям врача лишаться она не собиралась. Ей хватало постов.
После пятидесяти лет Елизавета Петровна начала осознавать, что ей осталось недолго. Почти весь 1761 год императрица находилась в своих покоях. Министры и придворные, желая побеседовать с ней, приходили к ней туда.
Летом у Елизаветы Петровны снова случился приступ, когда она свалилась и провела в беспамятстве несколько часов.
Яков Фомич Монсей, последний лейб-медик императрицы, оставил воспоминания о ее состоянии:
Ещё с прошедшего (1760) года монархиня подвержена была болезненным припадкам в груди, опухоли в ногах, вообще оказались все признаки завалов в животе. Простуда, последовавшая 17 ноября 1761 года, имела следствием лихорадочные припадки, которые пресеклись 1 декабря.
Но с 12 числа того же месяца в 11 часов вечера началась рвота с кровью, которая с великой силой возобновилась и на другое утро в пять часов.
Жесточайший кашель с кровью и рвотой мучил Елизавету Петровну на протяжении нескольких дней. Окружающие понимали — это конец. Понимала и она.
Императрицу соборовали. 23 декабря 1761 года после причастия, она начала прощаться со всеми кто находился рядом с ней. Любимый Иван Шувалов не мог сдержать слез.
Племянник Петр едва сдерживал рвущееся торжество, а его молодая супруга Екатерина скорбно молчала. 25 декабря 1761 года Елизаветы Петровны не стало. На момент смерти ей было 52 года.
