— Я всё сказал и обсуждать тут нечего, — заявил Марк, нахмурив брови.
— Нечего?! — Света была поражена.
— Что ты из меня душу вынимаешь? — вдруг заявил Марк с болью в голосе. — Тяжело мне, понимаешь, тяжело…
— Тебе тяжело? А мне не тяжело было, да?
— Хватит, — сказал Марк и стукнул ладонью по столу. Потом поднялся из-за стола и вышел из комнаты.
Света обескураженно посмотрела ему вслед. Такого исхода она точно не предполагала.
— Знаешь, Свет, я где-то читала, что обижать доброго, чистого человека обычно обходится очень дорого. Высшие силы заступаются и восстанавливают справедливость. И чем чище и праведнее человек, которого обидели, тем быстрее аукнется обидчику и больнее стукнет, — задумчиво произнесла Ольга, подруга Светы.
— Я бы его сама, знаешь, как бы сейчас стукнула?! Только, что толку? — ответила Светлана.
— И где твой Марк сейчас живёт?
— Полагаю, что у отца, где же ещё? А вообще мне это не интересно, — неопределенно пожала плечами Света.
— Вот и правильно! — горячо поддержала подругу Ольга. — Какие твои годы, встретишь ещё нормального.
— Даже думать об этом не хочу после такого! — сердито произнесла Света.
— Время лечит…
Светлана и Марк прожили в браке ровно шесть лет и были вполне счастливы. Жили они в однокомнатной квартире Светы. Она стала владелицей недвижимости, благодаря своим родителям. Когда-то они всей семьёй жили в пригороде столицы в трехкомнатной квартире. После того, как Света поступила в столичный вуз, родители и рассказали дочери свою давнюю задумку. Они хотели, чтобы дочь жила в Москве в отдельной квартире. Чтобы ей удобно было учиться, а потом работать.
— В нашем городе всё же не так хорошо с работой. Все в Москву мотаются, — сказала мама Светы. — Мы с отцом хотим тебе хорошего будущего и решили продать нашу трёшку и купить взамен тебе однушку, а нам двушку. Кое-какие накопления добавим и, думаю, всё получится. Мы ждали, поступишь ты на бюджет или нет.
— А я поступила! — улыбнулась Света. — Мам, пап, спасибо вам!
— Вот поэтому, денежки мы потратим на наше расселение, — улыбнувшись, произнёс отец. — Замуж выйдешь, будет у тебя свой угол. С квартирой будет жених или без, в любом случае ты будешь независима. Если купите свою жилплощадь, можете эту потом сдавать.
— Ой, я так далеко не заглядываю, — смутилась Света. — О женихах пока не думаю, об учебе все мысли! Поступить-то поступила, удержаться бы!
Родители улыбнулись и молча обняли дочь. Они подумали об одном и том же: если их девочка за что-то взялась, то непременно доведёт до конца. В этом плане они были за неё спокойны.
Так и вышло. Света доучилась, довольно быстро устроилась на работу по специальности в столице. Ехать от дома было недалеко, что очень радовало, ведь оставалось свободное время для отдыха, да и личной жизни тоже.
С личной жизнью сложилось удачно. Хороший мужчина с необычным именем Марк очень красиво ухаживал за Светой. А потом сделал предложение. Они поженились, родителям Светланы он тоже понравился. Серьёзный, симпатичный, умный. А Света понравилась отцу Марка.
Матери у Марка не было, трагический случай оборвал её жизнь, когда мальчику едва исполнилось десять лет. Растил его отец, Павел Геннадьевич, который, овдовев, больше не женился. Так они и жили вдвоем в двухкомнатной квартире, пока Марк не женился на Светлане и не переехал к ней.
Павел Геннадьевич был довольно пожилой и время от времени молодые люди приезжали к нему и помогали по хозяйству. Света понемногу наводила там уют. Очевидно, из-за отсутствия хозяйки, квартира выглядела неуютно, по казённому. Кругом было грязно и не убрано. Вместо штор — жалюзи, пыльные до такой степени, что до них было страшно дотронуться. На полу замызганный ковёр, который Света настояла выбросить.
Паркет она оттёрла от многолетней грязи, и они с Марком купили отцу новый ковёр, недорогой, но красивый. На кухне стояла допотопная плита, у которой из четырёх работали только две конфорки, советский мебельный гарнитур, который был ещё довольно крепкий. Банки с крупами, находившиеся в нём, были все перепутаны, где соль, где сахар, непонятно.
Порядок на кухне Свете удалось навести очень быстро, плиту отчистить, линолеум на полу отскрести. На отмытых окнах появились симпатичные шторки. Вскоре квартира засияла, как новая. Что осталось неизменным, это большие телевизоры, которые висели на стенах, и в большой комнате, и в кухне — Павел Геннадьевич очень любил смотреть футбол, был заядлым болельщиком. Правда на стадионы он никогда не ездил, предпочитал находиться дома.
Марк футбол не любил. Но, так же, как и отец, был тихим, домашним человеком. Он любил слушать музыку в наушниках и под это дело что-нибудь писать, сочинять. Это увлечение было у него с самого детства. Когда он переехал к Светлане, то среди прочих своих вещей привёз три коробки с толстыми тетрадями, своими сочинениями.
— Фэнтези… — сказал тогда Марк, нежно прижимая к себе коробки. — Тут целые миры.
— А напечатать, издать? — тут же предложила практичная Света.
— Не… Их надо в электронный вид переводить, я узнавал, рукописные тексты не принимают. Я пробовал перепечатать, проще новое написать. Мне там хочется всё исправить, переставить по-другому. А это будет уже не то… В общем они мне дороги, как память.
— Тогда напиши что-нибудь новое и мы отправим это в издательство, вдруг возьмут? — не отступала Света.
— Ну… Это… Можно конечно… — уклончиво отвечал Марк.
Но всё никак не решался. Хотя писал регулярно и много. Но заявлял, что для издательства это не годится, а больше для души.
Их жизнь была тихая и размеренная, пока автомобильная авария не разделила её на «до» и «после». Марк был за рулём, ехал с работы, когда случилось страшное.
— Как я тогда не грохнулась в обморок, не знаю, — вспоминала Света, разговаривая с подругой Ольгой. — Когда мне сказали, что Марк в больнице и неизвестно, выживет ли, первая мысль у меня была, как ни странно, о Павле Геннадьевиче. Я подумала, что он не переживёт потери сына. Но подумать мне следовало о себе… Ведь всё это свалилось на меня.
— Всем досталось. Да… Это очень страшно, — сказала Ольга.
— Несколько операций. И ни одна не давала сто процентной гарантии, что Марк полностью выздоровеет. Вернее, не так! Сначала врачи боролись за его жизнь. Он много времени провёл в реанимации. Я молилась. Хотя не крещеная. Мои родители — атеисты.
Светлана молчала. Она вспоминала те страшные дни. Такое не забывается.
— А дальше началось долгое время восстановления. Угроза жизни миновала. Теперь врачи гарантировали, что Марк будет жить, но не гарантировали, что он не останется лежачим. Меня это категорически не устраивало, и я яростно взялась за его восстановление.
— Я помню, ты говорила, что нашла какую-то методику… — сказала Ольга.
— Да! Нашла. Весь интернет перекопала. Есть врач, который «поднял» не одного безнадёжно лежачего больного. Я сама занималась с Марком. Там особенные упражнения. Ничего прямо такого сложного, но требует жёсткой дисциплины и грамотного подхода.
— Как можно поднять безнадёжно лежачего больного?
— Там было сказано, что сигнал мозга после травмы позвоночника перестаёт поступать в конечности. Но можно выстроить новые пути для передачи нервных импульсов, в обход повреждения, проторить новые пути. Можно! И всё восстановится! — горячо проговорила Света.
— И тебе это удалось. Как же ты смогла, ты же ещё и работала? — удивилась Ольга.
— Смогла. Я частично перешла на онлайн. Два дня в офисе, три дома, плюс выходные. Так что выходило, что я была с Марком пять дней в неделю. Он без меня ничего не мог, даже в туалет сходить. Пришлось, когда я уходила, пользоваться подгузниками, иногда я приезжала в обеденный перерыв, переворачивала его, меняла подгузник и уезжала обратно. Я мыла, кормила, перекладывала его. И занималась, занималась, занималась. Он почти всё время молчал и смотрел в одну точку. Он жалел себя и думал о своей жизни, которая никогда уже не станет прежней. Он хотел умереть и просил ему в этом помочь. Но я жестоко пресекала подобные разговоры. И продолжала верить, что он восстановится. По-моему, он тогда чуть ли не возненавидел меня. Он был полностью беспомощен и безволен, со страхом ждал, когда я снова приду и стану мучить его: сгибать и поворачивать его непослушные ноги и руки по триста раз… Он хотел сдаться. Он стыдился того, каким он стал. И плакал. И этого стыдился тоже. И я плакала. Но не сдавалась. Иногда мы плакали оба, одновременно.
— А врачи?
— Они сказали, что шанс на восстановление минимальный. Оля, ему тогда только исполнилось тридцать лет! Сердце здоровое, почки, печень, всё остальное тоже. И лежать?! Я разогнала всех врачей. Мы не показывались и не наблюдались. Они не верили в выздоровление и считали Марка безнадёжным. А я верила.
— Ты оказалась права, — тихо сказала Ольга.
— Но чего мне это стоило! — ответила Света. — Я похудела на пятнадцать килограммов и вещи на мне болтались, как на вешалке. Под глазами тени, вся бледная. Если бы ты меня тогда увидела, то не узнала бы точно. Три года, Оля, три года ада… Понемногу он стал шевелиться, сначала руки. Стали сгибаться пальцы. Я купила ему кнопочный телефон. У нас была договоренность, что если Марку что-то нужно, то он звонил мне по телефону, чтобы не кричать, ведь я часто была в наушниках, за закрытой дверью, это нужно было для работы. Работала я на кухне, у меня просторная кухня. Там же стоял диванчик, на котором я спала. И вот однажды я просто упала на тот диван и вырубилась с телефоном в руке. Он звонил, звонил, я не отвечаю, сплю. А потом… Потом я просыпаюсь, а Марк стоит у входа на кухню и держится за стену. СТОИТ! Я как вскочила! Первый возглас у меня был: «Осторожно! А то упадешь и ударишься головой», а потом только до меня дошло, что он сам дошел. До этого он уже начал делать некоторые успехи, подниматься с помощью меня, но не ходить, а только стоять, держась за ходунки. А тут дошёл сам, ходунки стояли далеко от него. И он дошёл без них.
— Молодец, — похвалила Ольга.
— С тех пор он пошёл на поправку семимильными шагами. Я думаю, главным образом из-за того, что сам окончательно поверил в своё выздоровление. Стал ходить, гулять, сначала с палкой, потом без. Через год он стал обычным здоровым человеком. Разве что, мышечная сила была ещё не та, но всё двигалось и работало.
— Ты совершила невозможное… — восхищённо прошептала Ольга.
— Марк рвался на работу, — продолжала рассказывать Света. — Нужно было выплачивать кредит, который я брала на лечение. Кое-какие препараты не были бесплатны. Ещё были потрачены немалые деньги на юриста, состоялся суд. Марк не был виноват в аварии. На него наехал какой-то юнец, который чуть ли не впервые сел за руль крутого джипа, решил показать своим друзьям своё «мастерство» и вылетел на встречку. Юнца отмазали, он был чьим-то «сынком». Машина наша восстановлению не подлежала, пришлось её продать на запчасти.
— Ну и как, вышел Марк работу?
— Через некоторое время вышел. Коллеги, которые не знали его близко, но знали об аварии, были крайне удивлены тем, что он выжил и полностью восстановился. А потом что-то пошло не так. Сейчас я понимаю, что Марку, вероятно, нужен был психолог. Словом, он стал злиться, раздражаться. Обижать меня и огрызаться по каждому поводу. Я не могла понять, в чём дело, — грустно сказала Света.
— Да уж… По идее всё пережитое должно было вас сплотить.
— Не сплотило, — развела руками Света. — Как оказалось, всё произошло ровно наоборот. Я вообще перестала его понимать. По сравнению с тем адом, через который мы прошли, наша нынешняя жизнь мне казалась прекрасной. Всё и в самом деле было хорошо! Я радовалась каждому дню, словно переворот сознания произошел. Думала о том, что люди не понимают своего счастья, живут по инерции, а потом случается беда и иногда ничего нельзя вернуть. Остаётся только вспоминать былое и сожалеть о том, что произошло. А у нас получилось! Я радовалась, а Марк был очень удручен. Ничто его не радовало, а всё бесило и злило, но обиднее всего было то, что он срывал злость на мне. А потом заявил, что принял решение о том, что нам надо расстаться.
— И вот какая шлея попала ему под хвост? — сердито спросила Оля. — Да он на руках тебя должен был носить! Ты подарила ему жизнь. Да если бы не ты…
— Он сказал, что не может больше со мной жить, потому что я видела его беспомощным. А ему это очень больно осознавать. Я, извини, выносила его горшки, а ему это стыдно теперь вспоминать. Я была сильнее его, я поднимала его на руках, носила, мыла, кормила. А он мужик! Мужик! Это всё ему унизительно осознавать. И потому он принял решение уйти от меня и начать новую жизнь.
— Пусть идёт, — заявила Оля. — Пусть. Скатертью дорожка. А ты живи своей жизнью, живи! Ты молодая, здоровая. А он пусть потом отвечает перед Богом за то, что сделал. Это останется с ним на всю жизнь, оно навеки вплетено в его судьбу, в его карму.
— Не верю я в эту карму, — махнула рукой Света.
Марк подал на развод. Делить имущество не стали. Да его и не было. Машину уже продали до развода, квартира принадлежала Светлане, а кредит, который она взяла на лечение, Марк клятвенно обещал выплатить.
После развода прошёл год. Марк жил у отца и несколько месяцев уже встречался с другой женщиной, Инной, и теперь, предложив жить вместе, привез её домой.
— Нечего мне сюда своих баб приводить. Постыдился бы, — сердито произнёс Павел Геннадьевич, отец Марка, едва увидел сына на пороге. — Кроме Светы никого тут не приму, так и знай.
Марк был обескуражен. Он не ожидал такого от отца.
— Снимайте квартиру и живите, — заявил Павел Геннадьевич. — Ты уже большой мальчик, должен сам решать свои жилищные вопросы.
— Не пойму, какая муха его укусила? — произнёс озадаченный Марк, когда отец буквально вытолкнул их с Инной на лестничную площадку и захлопнул дверь.
Инна удивлённо молчала и растерянно теребила свою сумочку.
— Я тут прописан! У меня тут доля! — закричал Марк через дверь и забарабанил по ней кулаками. Но отец не отзывался, а только молча закрыл на входной двери задвижку.
— А кто такая Света? — наконец, спросила Инна.
— Неважно… — вздохнув, ответил Марк. — Поехали, я знаю одну недорогую гостиницу. А потом будем искать съёмное жильё.
Прошёл год. И теперь, снова лёжа на больничной койке в той же самой больнице, Марк вспоминал этот разговор.
Ему стало плохо в самый неожиданный момент, пикантный. Они были с Инной в постели, ему было очень хорошо, а потом он резко потерял сознание. Инна вызвала скорую и Марка увезли в больницу. Всё. Больше он её не видел.
— У вас кровоизлияние, очевидно ваша давняя травма головы при аварии не прошла бесследно, — сказал Марку врач. — Прогнозы пока не очень. Мы ставим капельницы, лекарства должны помочь. Организм молодой, может справитесь. Жена ваша где? Мне нужно поговорить с ней.
— У меня нет жены, — Марк не узнавал свой голос. Язык еле ворочался, слова давались ему с трудом, а рот кривился набок.
— Это пройдёт, — заметил врач, — Речь должна вернуться, если заниматься. А вот ваши левая рука и нога… С этим сложнее. Придётся много упражняться, восстанавливаться.
При этих словах Марк прикрыл глаза. По щеке его скатилась крупная слеза.
— Отдыхайте, — врач вышел из палаты и плотно закрыл дверь.
— Я?! Да ты рехнулся, милый, — грубо сказала Света, ответив на звонок бывшего мужа. — Мне прошлого раза хватило, до сих пор с содроганием вспоминаю. Нет, нет и ещё раз нет. Как ты вообще осмелился мне позвонить? Я замужем! Отстань от меня.
— Я аккуратно выплатил твой кредит, между прочим!
— И что? Какой же ты… Даже разговаривать с тобой противно. Ищи другую дуру! — сказала Света и прервала разговор.
Она действительно недавно вышла замуж и была счастлива.
Через некоторое время Марка выписали домой. Павел Геннадьевич заниматься с ним не мог, потому что сам еле ходил, он лишь помогал сыну, по мере сил. Марк был не такой лежачий, как в прошлый раз, однако даже простые бытовые действия давались ему с трудом.
Марк рассказал Павлу Геннадьевичу, что Инна в первый же день, когда он позвонил ей из больницы, заявила о том, что инвалид ей не нужен. Она прервала разговор и тут же заблокировала его номер.
— Ты очень виноват перед Светой, вот жизнь тебя и наказала, — часто повторял ему отец. — Дурак ты, Марк, таких женщин не бросают и, уж тем более, не меняют на «Инночек»…
Восстановиться окончательно Марку не удалось. Он не работал, получал пенсию по инвалидности, целыми днями сидел дома и потихоньку, тыкая одним пальцем по клавиатуре ноутбука, писал своё фэнтези. Вот там, в вымышленном мире, он был героем, сильным, непобедимым. А в жизни… В жизни что-то пошло не так.
