«Муж мой», — глядя на незнакомое некрасивое лицо, она улыбнулась. Чужак довольно осклабился.
Его взгляд — дерзкий и жадный — скользнул по ее лицу, отмеченному следами недавних слез, а затем ниже — по жесткому вороту дорогого платья, по туго стянутой талии…Содрогнувшись, Марина попыталась запахнуть накидку, но замерла, заметив недовольство на лице отца.
Вздохнув, она приветливо протянула руки незнакомцу. Никто не должен усомниться в том, что она его любит!
Ежи Мнишек мог считать себя состоявшимся человеком: он получил хорошее образование, крайне удачно женился на богатой наследнице, родившей ему девятерых детей, занимал место воеводы в тихом Самборе и ни в чем не знал нужды.
Лишь одно не давало покоя пану Мнишеку: он считал себя способным на большее, чем растратить жизнь в охоте и дружеских пирушках. Амбициозен был Ежи, и оттого, когда представился шанс, ухватился за него со всей цепкостью, на которую был способен.
Холодным февральским днем 1604 года во дворе пана залаяли собаки, засуетились слуги. Подкатили к дому чужие сани в сопровождении нескольких всадников, и пан Мнишек лично вышел на крыльцо встречать дорогих гостей.
Визитеры вызвали у Ежи изрядное любопытство: они показались ему людьми хотя и деловыми, но авантюрного склада. Он охал и ахал, слушая их рассказы, и сам загорался новыми прожектами: а вдруг получится? Не зря, ох, не зря сам король польский Сигизмунд III ждет к себе его мрачноватого собеседника, называющего себя Дмитрием Ивановичем, сыном покойного русского царя Ивана Васильевича.
Двадцать лет тому назад умер грозный царь, а наследника после себя оставил хилого, не способного к деторождению. Потому-то на рубеже веков и началась грызня за русский трон: кто посмелее и побойчее норовит в цари пролезть. Глядишь, у Дмитрия и получится…
Оттого пан Мнишек не стал препятствовать, когда Дмитрий Иванович начал разговоры вести с юной Мариной. Хороша была средняя дочь воеводы — глаз не оторвать! Темнокосая, темнобровая — красавица! Да характера пылкого, гордого — вся в отца! Поначалу Марина дичилась незнакомца, но Ежи быстро расписал ей перспективы.
Женой влиятельного человека быть — всегда хорошо, а так еще и русской царицей стать можно! Сам же пан намеревался заработать на предстоящей войне, а после — если очень повезет и будущий зять сдержит свое слово, — получить в безраздельное владение половину Смоленского княжества с самим Смоленском и один миллион польских злотых. За такой куш можно было побороться!
Хитрый пан Мнишек обещал Дмитрию Ивановичу всемерную поддержку, впрочем, со свадьбой призвал не торопиться, отложив ее до воцарения «русского наследника». И получивший помощь от польского короля «царевич» готов был ждать: тем более, ему было не до женитьбы. Начался большой поход на Москву!
Негладко шли дела самозванца, временами казалось, что удача отвернулась от него, но своей цели он все же достиг. В июне 1605 года он торжественно въехал в столицу, и вскоре был помазан на царство. Новый монарх рьяно взялся за преобразования, но за политическими делами не забыл о своей чужеземной невесте. В начале мая 1606 года Марина прибыла в Москву в карете, запряженной 12 белыми лошадьми.
Как и подобает государевой невесте! Однако за пышной свадьбой последовал крах всех её надежд: бояре и простой люд, раздраженные иноземными привычками Дмитрия, не чтившего русские обычаи, восстали против поляков и самозванец был убит. Марину же отправили в ссылку. Ей несказанно повезло!
Пока Марина находилась в заточении, в государстве не было ни покоя, ни стабильности. Продолжалась борьба за освободившийся престол, рвались к власти другие, не менее амбициозные самозванцы. В конце лета 1608 года в судьбе опальной царицы наступили перемены: ей предложили вернуться на родину.
Однако до Самбора Марина не доехала: её перехватили в пути и отправили в Тушино, туда, где собирался под знаменами якобы уцелевшего «Дмитрия Ивановича» недовольный люд.
Говорят, Марина не испытывала теплых чувств к новому самозванцу и долгое время отказывалась признавать в нем мужа, но отец вновь сумел ее уговорить. Пану Мнишеку посулили, в случае победы, несколько городов и триста тысяч рублей. За такие деньги он готов был вновь продать свою дочь!
Марина при народе признала в «Дмитрии» любимого мужа, что укрепило его положение. Тушинский лагерь пополнялся поляками и русскими, но желанную Москву большому войску взять не удалось. Началось время совершеннейшей анархии: каждый боролся с каждым. Где тут уцелеть царице-полячке?
Но Марина еще надеялась на чудо, следуя за Лжедмитрием II, порой переодетая в мужское платье. Положение становилось все труднее: их не любили русские, предали поляки, перешедшие на сторону молодого Владислава, сына короля Сигизмунда. От Марины отвернулся даже отец, больше не видевший в положении дочери выгод.
В декабре 1610 года Лжедмитрий II был убит, и для его вдовы настали беспокойные времена. Ее с новорожденным сыном взял под покровительство атаман донских казаков Иван Заруцкий, объявивший мальчика, — который, как гласят слухи, мог быть его сыном! — наследником русского престола.
Впрочем, положения это не облегчило: народное ополчение, собранное Мининым и Пожарским, уже начало борьбу с самозванцами и их шайками.
Заруцкий с Мариной и ребенком бежали сначала в рязанские земли, потом в Астрахань и дальше, но были настигнуты, схвачены и привезены в Москву.
Молодой царь Михаил Романов, уже утвердившийся на престоле, не проявил к ним милосердия: в конце 1614 года атамана Заруцкого посадили на кол, трехлетнего Ивана Дмитриевича повесили, а заключенная в темницу Марина, говорят, умерла от тоски, прокляв весь род царя Михаила.
Царствие Романовых окончилось расстрелом Николая II, его жены и детей…И кто-то видел в этом возмездие: уж не настигло ли их Маринино слово?
