Оля с трудом разлепила глаза, когда отец пребольно ткнул ее пальцем:
— Собирайся! Нечего разлеживаться…
Кое-как она сползла с полатей, потягиваясь всем ноющим телом — за день так умаешься, все косточки болят! Самое горячее время года — страда. Жнут пшеницу и рожь, обмолачивают, свозят в колхозные амбары…днем ни минутки свободной нет, некогда спину распрямить. Да и ночью отлежаться не получится.
Тяжело вздохнув, Оля вышла во двор, где тихо переговаривались мужики да пофыркивала смирная лошадка, запряженная в подводу.
— Не зевай, — прикрикнул на Олю отец. — Неси мешки! А о том, что увидишь, — помалкивай!
В 1930-х годах многим жилось несладко. Всего с десяток лет как отгремела революция, до сих пор ощущались страшные последствия Гражданской войны. В 1932 — 1933 годах начался массовый голод, вызванный, как утверждают отдельные историки, искусственно: принудительный отъём зерна у крестьян обернулся массовой гибелью людей.
Ослабленные раскулачиванием и коллективизацией жители деревень и сёл, сдававшие всё зерно до последнего колоска, не имели возможности прокормиться сами. Впрочем, сложно найти точную причину — об этом до сих пор ведутся бурные споры. Однако нет сомнений, что в то сложное время всем приходилось непросто.
В августе 1932 года был принят закон, прозванный в народе «Законом о трёх колосках», — одна из самых жёстких мер для борьбы с «расхитителями социалистической собственности». Считалось, что его цель — справиться с теми, кто крал, и того не стыдился.
Ведь и правда, не так давно ещё люди были хозяйственниками — со своим домом, двором, пашней, лошадьми и коровами, твёрдо знали — если будешь трудиться не покладая рук, то всё окупится. Кто работает — тот и зарабатывает, а кто на печи лежит — у того и в доме пусто. А в колхозе — сколько ни работай — личного прибытка не найдёшь.
Жестоко боролся закон с мелкими кражами: за хищение колхозного имущества полагалось лишение свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией, а при отягчающих обстоятельствах и вовсе — расстрел.
Со старшим поколением боролись, молодое — воспитывали и учили. На самое начало 1930-х годов пришлась всем известная история Павлика Морозова, давшего показания против отца, который был осуждён на 10 лет за то, что помогал кулакам скрывать имущество.
И такой Павлик нашёлся не один. Хотя нужно признать, что не всех вели идеологические мотивы: многих — лишь ненависть к жестоким родителям.
Ведь и сам Павел выдал родню, вероятно, потому, что хотел защитить мать и братьев от угроз и побоев. Его отец — Трофим Морозов — оставил жену с четырьмя детьми ради соседки, но по-прежнему заглядывал домой, становясь особенно лютым после попоек.
Скандалы видела вся деревня, но защитить Татьяну с детьми никто не решался. Трофим был председателем сельсовета. Влиятельный человек! И мстительный! С таким не захочешь связываться.
Дед с бабкой, ставшие на сторону Трофима, отказались от снохи и внучат: «Хозяином будешь, а щенки Татьяны — у тебя батраками», — поучали они сына.
Гроша ломаного не получила Татьяна от родни: пробивалась как могла, не каждый день находя, чем накормить своих четверых мальчишек. Жили почти впроголодь, одежду донашивали друг за другом. Павел, как старший мужчина в семье после ухода отца, взял на себя все заботы — и по хозяйству, и в поле. Учиться успевал с трудом — не до того было.
«Бедность вообще была ужасающая. У многих никакой одежонки нет. Дети на полатях сидели голые, укрывались кое-каким тряпьём. Малыши залезали в печь и там грелись в золе.
Некоторым сейчас Павлик кажется эдаким напичканным лозунгами мальчиком в чистенькой пионерской форме. А он из-за бедности нашей эту форму и в глаза не видел», — жалостливо вспоминала его учительница.
Обида на отца, осыпавшего упрёками да учившего кулаками, крепко засела в сердце Павлика. Оттого, когда в 1931 году отца задержали по делу о выдаче фальшивых документов, он, давая свидетельские показания, молчать не стал.
За свою смелость он жестоко поплатился: в ноябре 1932 года тринадцатилетнего Пашу и его младшего брата — девятилетнего Федю — убили родственники по отцовской линии. Мальчишки пошли в лес за ягодами, а обратно — уже не вернулись: выстоять против взрослых с ножами шанса у них не было.
Еще один неоднозначный случай произошел в селе Отрада, что в Спасском районе Татарской АССР.
В марте 1934 года в газете «Пионерская правда» было опубликовано письмо, присланное в редакцию пионеркой Олей Балыкиной:
«Довожу до сведения органов ОГПУ, — писала Оля, — что в деревне Отрада творятся безобразия. Воровали и воруют колхозное добро.
Например, мой отец Григорий Семенович вместе с Кузнецовым, бригадиром первой бригады, и сродником, кулаком Фирсовым В.Ф., во время молотьбы и возки хлеба в город Спасск воровали колхозный хлеб. Ночью, когда все засыпали, к отцу являлись его друзья — бригадир Кузнецов Кузьма и Фирсов В. Все трое отправлялись воровать…
Хлеб прятали в пустой избе, потом его продавали. Во время воровства они заставляли меня держать мешки. Я держала. На душу ложился тяжелый камень…».
Разумеется, в газете история Оли представлена как поступок настоящего пионера. Пойдя против своей семьи, расхищавшей «общественную собственность», отважная девочка отдала свой долг родной стране. Однако так ли чисты были помыслы Оли?
Ведь в той же статье указано: «медицинский осмотр установил, что в результате побоев здоровье Оли надорвано». За громкими словами часто не видно простых человеческих чувств!
В газетах много писали о подвиге Оли. О ней сняли небольшой документальный фильм, который показывали по всей стране.
Татарский писатель Абдулла Алиш создал пьесу «Звезда», посвященную Оле. А поэт Николай Владимирский написал стихотворение «Пионерка Оля», положенное на музыку Арама Хачатуряна, которое сюжетно изменило подвиг героини:
Идя дождливой ночью через поле, она «вдруг услышала сквозь дождь — кто-то тихо режет рожь».
После раздумий…»Пионерка Оля тихо подкралась ко ржи волчихой», а затем, убедившись, что совершается преступление, бросилась в отряд «поднимать больших ребят».
История закончилась хорошо для пионеров и плохо для воров:
«С гамом, с шумом, криком грозным
Окружил воров колхозных,
Захватил мешки отряд
Храбрых ленинских внучат».
Оглушительная слава, обрушившаяся на Олю Балыкину, мало помогла ей в жизни. Отца Оли — Григория Балыкина — приговорили к 10 годам лагерей с конфискацией имущества, разные сроки получили ещё 15 жителей села Отрада, причастных к хищению зерна. Саму девочку направили в детский дом.
Окончив в школу, Оля сменила отчество и уехала из Татарской республики. Она устроилась работать на одну из больших строек тех лет в Белоруссии, но вскоре грянула война. Оля служила связисткой, оказалась в плену, однако уцелела.
Она вернулась в Отраду, где жители, в своё время пострадавшие от её свидетельств, не закрыли глаза на слухи. Теперь уже на саму Ольгу был написан донос: односельчане требовали проверить, каким образом она выжила в плену? Ведь могла согласиться сотрудничать с немцами!
Балыкина была арестована, и история повторилась. Суд не проявил снисхождения: 10 лет с конфискацией имущества!
Отбыв свой срок, Ольга уехала в Куйбышев, где работала в Доме Пионеров. Вышла замуж, но детьми не обзавелась. Не стало ее в 1995 году, уже после распада Советского Союза.
Историй детей-пионеров, выдававших своих родителей, немало. В 1933 году Проня Колыбин, разоблачил свою мать, сторожившую колхозные амбары и уносившую оттуда семенную рожь. В семье всё было не гладко — от Колыбиных ушёл отец и мать нередко срывала зло на Проне.
В 1935 году Валя Макеева, угрожавшая донести на отчима и мать как на расхитителей народного добра, была ими убита. В 1939 году четырнадцатилетний Павел Гнездилов обвинил в краже социалистической собственности свою мачеху, за что она и ее дочери зарубили его топором…
Сотни страшных рассказов ходят о детях, предававших родителей. И обычно «героев-доносчиков» осуждают. Но всегда ли они, часто битые, запуганные и нелюбимые, виноваты? Кто знает…
