Она пробовала толкать дверь плечом, но где там! Выпрыгнуть из окна четвертого этажа было страшно. В конце концов, девушка села на краешек постели и заплакала. У нее не осталось надежды на спасение, а громкие голоса внизу, под самой ее комнатой, внушали ей страх.
Становилось совершенно очевидным, что ее принудят. Что ей, против воли, придется стать такой же, как другие девушки в этом доме. А ведь она ехала сюда гувернанткой!
Вика Францкевич не боялась работы. Приданого у нее не имелось, зато она хорошо выучилась чтению и письму, говорила по-французски и по-английски. Отец, мещанин из Вильно, постарался сделать так, чтобы его единственная дочь получила достойное образование. Теперь девятнадцатилетняя девушка искала работу.
Объявление в газете звучало очень привлекательно: требовалась гувернантка, как раз ее возраста, в хорошую московскую семью. Но сначала надо было встретиться с хозяйкой, которая – надо же такому случиться! – как раз остановилась у родственников в Вильно.
— Я так надеюсь, что у меня получится! – говорила дочь своему отцу.
— Это далеко, моя милая. – качал головой Иосиф Францкевич. – Может быть, ты поищешь работу здесь?
Но Вика Францкевич решила испытать судьбу. Летом 1856 года она надела свое лучшее платье и шляпку и отправилась по адресу. Объявление привело ее в красивый богатый дом, где ее встретила строгая экономка. Она же пообещала немедленно позвать хозяйку.
Купчиха Абакумова – так представилась дама – была круглолицей женщиной средних лет. И она сразу же заявила, что у нее высокие требования к гувернанткам. Что воспитывать нужно четверых детей, младшему из которых исполнилось пять лет.
После этого она подробно выспросила у взволнованной претендентки: кто она, какого сословия и происхождения, кого оставляет в городе. Узнав, что у девушки есть только старенький отец, Абакумова кивнула головой.
— Я смогу давать вам отпуск, чтобы вы иногда ездили к себе.
На этом переговоры завершились. Девушка бежала домой, вне себя от радости – ей предложили место! Да еще с жалованьем 15 рублей в первый месяц, а потом с повышением, если она зарекомендует себя лучшим образом…
— Ох, далеко. – вздыхал Иосиф Францкевич. – Передумаешь ли ты?
Но дочь упрямо кивала головой. И принялась собирать вещи.
Прошло чуть меньше недели, как почтовые лошади уже мчали будущую гувернантку и ее нанимательницу в Москву. Дом, в который вошла Вика Францкевич, показался ей… слишком вычурным для купеческого.
Внизу там стояли огромные вазы с цветами, повсюду висели картины, изображающие кокетливые сцены, и не было ни малейшего признака присутствия детей. Хмурая прислуга проводила Вику Францкевич на второй этаж, а хозяйка передала через нее два кредитных билета на 25 рублей каждый.
— Это вперед. – пояснила горничная. – Не выходите из своей комнаты, пока вас не позовут
Абакумова явилась только поздно вечером, когда в доме стали раздаваться громкие веселые голоса.
«Она сказала, — позже расскажет девушка, — что мы еще не в ее доме, а у ее сестры… Муж отбыл по делам в Петербург, а дети на даче… На мой вопрос, что за шум… она ответила, что тут живут богатые люди, которые каждодневно веселятся».
Спать гувернантка ложилась под смех и громкую музыку, а наутро дом словно вымер – до полудня не раздавалось ни единого звука. Горничная принесла для Вики новое платье, куда более нарядное чем все, что имелись у нее. И велела переодеваться, ведь к ней сегодня заглянут гости.
— Кто? – испуганно спросила девушка.
Горничная пожала плечами и отбыла. А после обеда пожаловала и Абакумова в сопровождении двух мужчин. Они были спокойны и любезны, поинтересовались именем девушки, а затем ушли. Через час после них пришли другие…
Страшное подозрение закралось в душу гувернантки. Веселый дом, голоса, мужчины… Тут явно было что-то не так. Кто были люди, что приходили знакомиться с ней? Почему они так внимательно разглядывали ее, словно товар на рынке? Разве имеет значение, как она выглядит, ведь ее наняли обучать детей?
Дрожа от страха, Вика все-таки вышла из своей комнатки, чтобы лучше осмотреться. И наткнулась на разряженную барышню, примерно своих лет, которая скривила губы, увидев ее.
— А, новенькая, — небрежно протянула она, — тут про тебя уже все говорят. Ну да, красивая.
Вцепившись руками в перила лестницы, по которой она хотела спуститься вниз, Вика Францкевич вдруг увидела, что к ней быстро-быстро бежит какой-то мужчина. Минутой позже он буквально затолкал ее назад в ее комнату и зашипел, что выходить не велено, что всему свое время. И будет час, когда ее пригласят отдельно.
Все складывалось в одну простую логическую цепочку. Ее сманили. Посулили хорошее жалованье, да привезли в этот дом обслуживать гостей купчихи Абакумовой (впрочем, звали ли ее так на самом деле?).
Расчет был сделан на то, что девушка издалека легче согласится (ведь ей некуда бежать). У нее даже денег на обратный билет не было с собой… Впрочем, деньги ей дали, но они были чужие! Если бы несчастная решила их использовать, ее бы сразу обвинили в краже…
Сознавая всю безнадежность ситуации, гувернантка принялась плакать. Ругала себя, корила злую судьбу… А потом начались уговоры. И купчиха, и другие девушки из этого заведения, хором уверяли Вику Францкевич, что в ее жизни все сложилось невероятно удачно.
Это хороший дом, и платить ей будут солидные деньги! Надо лишь согласиться и забыть про стыд. Да, против воли. Поначалу будет неприятно, но потом она привыкнет! Когда девушка стала отказываться и даже кричать, ее ударили по голове…
Когда она пришла в себя, то увидела лекаря. Пожилой эскулап давал Вике Францкевич какие-то снадобья и монотонно рассказывал, что нужно сделать в ближайшие дни. Не став его толком слушать, девушка принялась умолять его о помощи, сразу рассказала, как ее зовут, и как написать ее отцу…
Врач ничего не ответил и ушел, а комнату девушки с той поры начали запирать на ключ. Непокорную гувернантку пытались «дожать», практически не сомневаясь, что всё получится…
По одной версии, врач все-таки связался с Иосифом Францкевичем. По другой – девушка сама сумела выбраться и добежала до полицмейстера. Так или иначе, но Вика Францкевич обрела свободу, а о том, что с ней произошло, было подробно написано московскому генерал-губернатору Закревскому (и это письмо сохранилось по сей день).
Он-то и приказал проверить заведение «Абакумовой», чтобы узнать, не содержатся ли там против воли другие девушки…
«Гувернантка» вернулась в Вильно и занялась обучением детей там. Никогда больше она не ездила в Москву и страшно боялась этого города. Но так везло далеко не всем. В середине девятнадцатого века, когда в России была разрешена торговля собой, подобные случаи – увы – редкостью не были.
