Под разорванной рубашкой белели точеные плечи. Она звала на помощь, но ее никто не слышал. Запертая мужем, княгиня Курбская могла только сетовать на свою злую долю. И обрек ее на это польский король Сигизмунд! Несколько слуг, еще верных Марии, были готовы рискнуть своей головой ради госпожи.
Вот они-то и направили весточку в королевский дворец – дескать, крайне плохо обращается князь со своей второй женой!
От холода у нее немели руки. Растирая их, Мария пыталась вспомнить: где она совершила ошибку? Всегда была покорной дочерью, доброй сестрой, ласковой супругой. Она была восьмым ребенком князя Гольшанского, и рано потеряла родителей. А когда пришел ее черед становиться невестой, то Мария получила хорошее приданое.
— Марысе отойдет имущество в Добровицком княжестве, — решили старшие братья и сестры.
Оттого-то богатая наследница рано обзавелась семьей: каждый польский магнат считал бы за честь породниться с нею. Андрей Монтовт из литовского княжества уступал ей во всем. И положением был ниже, и знатностью, и богатством. Но семья просто поспешила сбыть Марысю с рук.
Разница в возрасте, частые болезни… Довольно скоро овдовела богатая наследница Марыся. А едва истек срок траура, принялись ей нашептывать добрые люди:
— Надобно снова замуж! Уж больно лакомый кусочек – вдова с таким имуществом!
Она и сама понимала, что это правильный ход. В середине шестнадцатого века Польша была далеко не самым спокойным местом в Европе. Да и слышала от друзей и родных про дикие истории – как молодых девушек, у которых имелось солидное приданое, похищали и насильно выдавали замуж. Лучше уж было самой сделать выбор.
Вот поэтому она пошла под венец во второй раз. Михаил Козинский, тоже из литовской знати, был человеком невероятно богатым. Тут уж он мог дать сто очков вперед своей невесте! Козинский торговал зерном, да так выгодно, что к свадьбе подарил своей нареченной невероятной красоты жемчужное ожерелье.
Говорили потом, что наследники продавали по одной жемчужине в год из этого ожерелья, и этих денег хватало, чтобы вести безбедный образ жизни.
Деток у них было двое: Алексей да Варвара. Все молодые прекрасные годы подарила Марыся своему второму мужу. А в 1568 году оплакала его, как подобало. И не собиралась снова выходить замуж. Вдовья доля вполне устраивала ее…
В начале 1571 года Марию Козинскую позвали ко Двору короля Сигизмунда Августа. И тот, нисколько не таясь, объяснил вдове: ее руку обещали князю Курбскому. Этого человека она не знала ни одного дня, но он был нужен государю. С помощью богатой вдовы Козинской рассчитывал король купить верность этого князя…
Тот самый Курбский был сыном московского воеводы. Служил государю Ивану Васильевичу, прозванного Грозным. А вскоре стал одним из самых близких к царю людей. Немало ратных дел совершил князь Андрей Курбский во имя русского государя! А потом… очень темная история.
До сих пор историки бьются, чтобы выведать: отчего же некогда такой нужный Грозному человек, так хорошо осведомленный о его личных делах, совершил предательство?
Князь Курбский от царского гнева бежал,
С ним Васька Шибанов, стремянный.
Дороден был князь. Конь измученный пал.
Как быть среди ночи туманной?
Но рабскую верность, Шибанов, храня,
Своего отдаёт воеводе коня:
«Скачи, князь, до вражьего стану,
Авось я пешой не отстану».
А. Толстой «Василий Шибанов»
А польская сторона, тем временем, обещала князю самый ласковый прием. Воевода Радзивилл вел переговоры, а Курбский… принес королю Сигизмунду карты расположения русских войск и еще целый ворох сплетен о жизни русского царя и его самого ближайшего окружения.
Историк Горский писал:
«Если бы князь Курбский бежал в Литву… из страха смерти, то, вероятно, он сделал бы это и без приглашения польского короля».
Курбский бежал в Вольмар, его семья попала в тюрьму (где, предположительно, и окончили свои дни жена и сын). Шибанов – о котором было сказано в произведении А. Толстого, был казнен по приказу русского царя. А польский король… решил отблагодарить Курбского за обретенную верность. Ему требовалась богатая жена. Кто? А почему бы не Мария Козинская?
Их обвенчали в 1571 году. Мария была вынуждена признать, что нисколько не робеет в присутствии своего случайного мужа. Он нравился ей. И целых пять лет прожили супруги в относительном спокойствии… Но после этого княгиня Курбская серьезно заболела, и поспешила оставить духовную грамоту с распоряжениями о будущем: дескать, все оставляет своему мужу. Детям – так, сущие крохи.
Мария выздоровела. Но Курбского словно подменили. Он уже протянул было руки к огромному богатству, как ему опять приходилось довольствоваться малым. По всей видимости, чрезвычайно разозленный на Марию, он посадил ее под домашний арест. Дети возмущенно рапортовали на самый верх: «Распускал руки и неволил!». Дескать, неподобающим образом складывалась жизнь польской дворянки, княгини Курбской!
Иные считали, что это наговоры. Но слуги смогли подтвердить, смогли передать и весточку от самой Марии: князь держал жену в черном теле. Не выпускал из комнаты, не давал ее вволю пищи, и обращался хуже, чем со служанкой. Эта жалоба дошла и до короля.
Судебный процесс по этому делу оказался очень громким. Польские дворяне возмущенно требовали наказать Курбского. И вот в 1578 году епископ Феодосий постановил: быть разводу. А когда Мария смогла покинуть стены своего дома, да вырваться на свободу, она же сама потребовала признать расторжение брака… незаконным!
«Как?» — спросите вы. У меня такой же вопрос! По всей видимости, за годы Мария присмотрелась к своему тюремщику… Или, все-таки, любила его?
И был назначен новый суд. Но Курбский уже не интересовался Марией, и ни разу не явился, чтобы объясниться. Он предложил жене соглашение, при котором она бы не выступала против развода, а он смог бы жениться снова…
Мария Козинская умерла в 1586 году. Князь Курбский повел под венец еще одну женщину – Александру Семашко, с которой был, по всей видимости, счастлив. Она подарила ему троих детей, которые и унаследовали княжеский титул.
