Роза алела в волосах танцующей, заставляя хмуриться государыню. Соперничества — ни в любви, ни в нарядах — Елизавета Петровна не терпела. Да что там, пресекала быстро! Знала: этим только дай волю. Вся ее свита — хуже псов на конюшне: сегодня руку лижут, а завтра собьются в свору и разорвать готовы, ни о милости не помня, ни о наградах.
Оттого-то приказ свой императрица выплюнула быстро, зло: Наталью Федоровну, посмевшую в тот день подобно повелительнице украсить прическу розой, подвели, поставили на колени….Дрожащей от ярости рукой выдрала государыня злополучный цветок вместе с прядями да закатила наглой бабе две пощечины: «Пусть помнит!». Лопухина и запомнила.
Начиналась эта история так же как и многие другие — то есть вполне хорошо: в ноябре 1699 года у Матрены Балк, урожденной Модесты Монс, родилась дочь, нареченная Натальей. Семейству этому — и Матрене, сестре знаменитой фаворитки Анны Монс, и супругу ее, полковому командиру Федору Николаевичу Балку — весьма благоволил государь Петр I.
И милость его была столь велика, что распространилась и на подросшую Наташу: с ранней юности находилась она при дворе, устроенная в свиту царской племянницы. В 1716 году Петр I выдал родственницу замуж за герцога Мекленбург-Шверинского, и Наталья сопровождала её в чужие земли. А потом, посмотрев мир, вернулась домой и тоже пошла под венец — со Степаном Васильевичем Лопухиным.
Супруг хотя и был старшее нее примерно на 15 лет, слыл кандидатурой завидной. Во-первых, в отличие от Балков и Монсов — «нуворишей», облагодетельствованных государем, Степан Васильевич принадлежал к древнему роду. Правда, в те времена близость к опальной царице — первой жене Петра I Евдокии Лопухиной — почиталась скорее за недостаток, но достижения Степана Васильевича с успехом покрывали сей грех.
Потому что, во-вторых, был этот Лопухин человеком служивым — окончил он некогда Школу математических и навигацких наук, затем обучался мореходному делу в Англии, а после, уже в России, был назначен капитаном военного корабля и немало отличился в Северной войне.
Имелись, однако, у этого весьма достойного дворянина и недостатки. Причем один из них — прямота, присущая человеку военному — сыграл с ним дурную шутку.
25 апреля 1719 года в семье государевой случилось страшное горе: скончался трехлетний малыш Петр — нежно любимый сын Петра I, надёжа, отрада и, конечно, наследник своего великого отца. И вот, явившись в церковь на церемонию прощания Степан Васильевич повел себя слишком радостно для столь печального события: со знакомыми переглядывался да посмеивался.
А чего бы ему не посмеиваться, если не далее как год назад беды вновь обрушились на род Лопухиных? Погиб в застенках каземата приговоренный к смертной казни собственным отцом-царем Алексей Петрович, бита кнутом была несчастная монахиня, постриженная против воли Евдокия Лопухина, срубили буйну голову Авраама Федоровича Лопухина, водрузив ее на шест у Съестного рынка — в назидание прочим.
Нет, с точки зрения Степана Васильевича, покарало жестокого монарха высшее правосудие — отлились кошке мышкины слёзки.
Конечно, царю стало известно о неуместной веселости капитана Лопухина. Учинен был розыск, начались допросы…Как ни оправдывался обвиняемый, как ни утверждал, что повод для улыбки был иным — два его знакомца-де явились в церковь в нетрезвом состоянии, что его и позабавило — ему не поверили.
Приговор был суров: Степана Васильевича били батогами, а затем сослали в Кольский острог «на вечное житье». Не пощадил царь и Наталью: уже беременную отправил вместе с мужем.
Впрочем, ссылка продлилась не обещанную вечность: в 1725 году дни Петра I были сочтены. На смену ему пришла Екатерина I, благосклонная к Балкам и Монсам, а затем и Петр II, сын казненного царевича Алексея. О родственниках новый монарх не забыл: Степана Васильевича и супругу его вернули ко двору, одарив чинами и имениями. Удачное время! Не закатилась звезда Лопухиных и при императрице Анне Иоанновне…
Наконец, заняла престол Елизавета, дочь Петра, сменившая в результате переворота Анну Леопольдовну. Для генерал-поручика Лопухина и его жены новая власть обернулась катастрофой: они были арестованы, допрошены, но…отпущены. Казалось бы, сидеть им теперь тихо в дальнем имении, пережидая опалу, однако не такова нравом была Наталья Федоровна.
Если супруг ее предпочел удалиться от двора, проводя время то в нестоличной Москве, то в деревнях, то она не готова была сдаться. Причиной тому, как гласит легенда, стала страшная обида: однажды-де на балу, обнаружив, что Наталья украсила прическу свою розой, как и она сама, Елизавета Петровна поставила ее на колени да, выдрав вплетенный в локоны цветок, надавала пощечин.
История эта, возможно, звучит не слишком правдиво: могла ли императрица увидеть соперницу в женщине на десяток лет старше? На долю сорокалетней Натальи Федоровны к тому времени уже пришлись и тяготы ссылки, и рождение 9 детей…Но, так или иначе, затаила Лопухина на императрицу тяжкую обиду.
В июле 1743 года Елизавете Петровне донесли: Иван Степанович Лопухин ведет крамольные разговоры: о том, что характер у матушки-государыни не сахарный, что ведет себя не по статусу, и, мол, есть ведь и более достойные, кого можно на трон посадить…За сказанное Ивану пришлось ответить: его схватили и привели на допрос.
Запираться молодой человек не стал, подробно поведав о делах матери, которая неоднократно встречалась с австрийским посланником Ботта д’Адорно и вела с ним изменнические разговоры…Наталью Федоровну задержали.
Дело раскручивалось стремительно, чему немало способствовали дыба и кнут: под пытками одни оговаривали других, признаваясь в самых страшных грехах. 19 августа особым собранием был вынесен приговор: все причастные к делу лица, сознавшиеся в преступлениях против императорской особы, должны быть казнены.
Однако Елизавета Петровна смягчила наказание: 31 августа взошедшие на эшафот Степан и Наталья Лопухины, а также их сын, излишне говорливый Иван, были пороты кнутом и лишены языка. Затем их направили по этапу — в бесконечно далекий от столицы Селегинск.
Скончался в ссылке предавший родителей Иван, умер и занемогший Степан Васильевич, а Наталья Федоровна все жила, точно желая хотя бы этим досадить лишившей ее всего императрице. Своего часа она дождалась: не стало сиятельной самодержицы Елизаветы Петровны.
И наследовавший ей Петр III, и Екатерина II отнеслись к Лопухиной милосердно: ей позволили жить в Москве, а часть конфискованного имущества была возвращена. Не стало Натальи Федоровны уже в 1763 году, когда ей было за шестьдесят.
