Надежда Аллилуева, вторая жена Сталина, остается одной из самых загадочных фигур в довоенной советской истории. И эту загадку разгадывают поколение за поколением, находя все новые и новые факты для все новых и новых теорий.
Иосиф Сталин не любил, когда его жена наряжалась, пользовалась духами или была накрашена. Он считал, что все это признаки падшей женщины и завидовал ей, красивой, молодой, сияющей рядом с ним — стариком на ее фоне.
Ее брат, не желавший, чтобы Надежда похоронила себя, превратившись в монахиню, привозил ей из Германии и модные платья, и духи — все это Аллилуева носила, всем этим она пользовалась…Когда ее муж долгое время отсутствовал дома. Только тогда.
Роза в волосах
Ровно один раз Надежда принарядилась перед Сталиным. Надела красивое платье. В свои черные волосы она приколола розу. Иосиф был в ярости. Он бросил в нее, сидевшую через стол от него, выпотрошенными сигаретами. Он бросал хлебные крошки, апельсиновые корки — они попали ей в глаз. Она даже не шевельнула бровью.
«Эй, ты! Пей!» — крикнул ее муж. «Я не «эй» тебе», — холодно ответила жена и просидела за столом до часу ночи.
Она ушла под предлогом, что пора спать…И застрелилась.
Вместе с платьем, с розой в волосах, с тем, где она сидела во время застолья, самоубийство выглядит заранее спланированным. Кстати, пистолет, изящный, дамский, тоже был подарен ей братом. В то время многие люди стали носить с собой пистолеты.
Павел наверняка знал, что если Надежда воспользуется его даром, то он поступит именно так. Значит, он знал и то, что в ее судьбе может произойти гораздо более страшный поворот. Он, кстати, тоже застрелился. Через некоторое время после сестры.
Вся история этой любви и этого брака была болезненной, уродливой. И закончилась она также болезненно и некрасиво. История Надежды Аллилуевой настолько типична и настолько необычна, что до сих пор будоражит сердца людей.
Изучаются все возможные мемуары — подруг, сестер, просто современниц. Бродят криптотеории — иногда совершенно безумные. О ней пишут книги, снимают фильмы. И почти каждый раз приходят к выводу, что начало истории лежит еще до рождения Надежды.
Сбежала в окно, чтобы потом хлопать дверью
В семье Ольги, матери Надежды, говорили на грузинском и немецком языках. Хотя фамилия отца Ольги была Федоренко, он был лишь наполовину украинцем, вырос в Грузии и почти не знал русского языка. Ее мать была немкой, к тому же из старинной грузинской немецкой семьи, которая жила в Тифлисе (так назывался Тбилиси на картах Российской империи) уже сто лет.
Ольга была старшей и считалась в семье помощницей матери, что в те времена означало, что после четырех лет начальной школы она не училась дальше, взяв на себя огромную долю домашней работы.
Мать не только содержала в порядке дом и детей, но и кормила молодых работников за умеренную плату. Одиннадцатилетняя Ольга ставила на стол тарелки с едой. Именно во время этих обедов она познакомилась со своим будущим мужем, молодым, веселым, черноволосым, черноглазым рабочим Сергеем Аллилуевым.
Через три года их симпатия друг к другу неожиданно переросла в страсть, и четырнадцатилетняя Ольга ночью сбежала из окна — замуж. Правда, по закону ей пришлось ждать еще два года до официального оформления брака. Ее шестнадцатилетняя дочь Надежда впоследствии точно так же сбежит замуж за мужчину, только не из окна.
В свое время Сергей Аллилуев, находясь вдали от дома, завел параллельную семью — которую потом бросил, кажется, совсем без душевного трепета. Тогда Ольга сама хлопнула дверью, уйдя от мужа к новой любви. А потом она вернулась, и они жили как ни в чем не бывало. На фоне такой своеобразной семейной идиллии выросли четверо детей: Надя, ее старшая сестра Аня и их братья Павел и Федор.
Большевичка
Родители Аллилуевых были единодушны по многим вопросам. Например, они считали, что их дети должны получить самое лучшее образование. Надя пошла в гимназию вместе с девочками гораздо менее пролетарского происхождения.
Там ее быстро прозвали «большевичкой» — когда собирали деньги для какого-то чиновника и дошли до Нади, она резко сказала, что принципиально не жертвует. Прозвище, однако, было подлым. Надю любили все, кто ее знал, всю жизнь.
Когда Надя познакомилась со Сталиным, семья Аллилуевых уже жила в Санкт-Петербурге. Ее отец сделал неплохую карьеру, был высококвалифицированным рабочим и снимал просторную квартиру с настоящей ванной и водонагревателем, с тремя спальнями и гостиной. И, что самое важное для его подпольной деятельности, со вторым, отдельным выходом на черную лестницу.
Аллилуев знал Иосифа Сталина еще со времен Баку, где в свое время они оба жили. Надя была двух лет от роду, когда они познакомились. Существовала легенда, что Иосиф спас ей жизнь: она упала в реку, и он ее вытащил. Как бы то ни было, фигура этого революционера взволновала ее сердце…
Как, впрочем, и фигура любого из революционеров, случайно оказавшихся в квартире Аллилуева: Ленина, Крупской, Орджоникидзе и многих других.
Жили Аллилуевы довольно свободно: оба брата Надежды служили далеко от дома, и у каждой девушки была своя комната. Когда приехал Сталин, оказалось, что ему придется долго жить с Аллилуевыми, поэтому Надя переехала в комнату Анны, а Надину спальню отдали гостю. Гость был скромным и тихим, старался никому не мешать, с удовольствием беседовал о литературе или читал вслух.
Девочки (Надя была шестнадцатилетней, а Анна — взрослой) готовили для «постояльца» завтрак, но обедал и ужинал он всегда вне дома, чтобы не обременять бюджет Аллилуевых. В то время его обычным обедом был хлеб и самая дешевая рыба. Может быть, еще и рыночные пирожки.
Одежда Сталина была поношенной и убогой, и Надина мама латала ее по мере возможности, заменяя слишком ветхие участки вставками и добавляя воротник, чтобы он закрывал шею (чтобы не думать о белизне рубашек и галстуков). После этого ремонта, надо сказать, Сталин вообще полюбил пиджаки, плотно закрывающие шею — ему нравился такой покрой, и ходил после революции во фраках.
Ему было почти сорок. Тем не менее, Аллилуевы считали почти решенным делом, что он женится (или захочет жениться, по крайней мере) на Анне. Надежда Сталина читала ему вслух некоторых классиков, иногда играла ему на рояле — не более.
Когда шестнадцатилетняя Надежда ушла из дома, ее потрясенный отец спросил: «Куда он ее забрал? Она же ребенок!» — словно забыв, сколько лет было Ольге, когда она выпрыгнула из окна, спасаясь из отцовского дома. Надя не хотела быть ребенком и учить немецкие глаголы.
Она хотела делать большое большевистское дело. Правда, она чувствовала себя неспособной к политике — и решила защищать одного большевика, следя, чтобы он вовремя ел и вовремя спал, согретый ее любовью.
Плевки на стене
Сталин ревновал Надежду ко всем и ко всему. Он ревновал ее к своим детям, и чтобы отец не возненавидел их за то, что они получили материнскую любовь, при появлении Сталина Надежда практически игнорировала их, переключая все свое внимание на мужа.
Он ревновал к мужчинам — даже к собственному сыну Якову, которого Надежда жалела как сироту и с которым строила отношения только ради мужа. Он ревновал ко всему, что ее интересовало.
Она родила ему сына — как он хотел. Она сходила с ума с маленьким сыном на руках — он оказался сложным, капризным, своевольным… Или ей так казалось. После рождения сына она сделала десять абортов. Она хотела иметь еще одного ребенка, но Иосиф запретил. Довоенные аборты были очень опасны для здоровья, даже в самых стерильных условиях.
Сама Аллилуева не хотела, чтобы Сталин был единственным, вокруг чего вращалась ее жизнь. Она тихо бунтовала. Она постоянно работала то тут, то там: была секретарем Ленина, сотрудником Наркомата по делам национальностей, воспитательницей в детском саду, членом редколлегии газет «Правда» и «Революция и культура».
Несмотря на нежелание Иосифа, она родила еще одного ребенка — девочку Светланку; в отличие от мальчиков, на которых Сталин смотрел как на соперников, независимо от их возраста, он любил свою дочь и всячески баловал ее.
Когда Светлане исполнилось три года, Надежда сказала, что намерена закончить образование.
Иосиф пытался ее не отпустить — она пошла к своему крестному отцу, большевику Авелю Енукидзе. Он и его товарищи оказали давление на Сталина, и Надя уехала. Она поступила в ПромАкадемию. Официально там учили будущих рабочих текстильной промышленности, но на самом деле — готовили будущие кадры для правящей партии.
И многие из этих будущих кадров были явно правого толка. Кстати, именно в ПромАкадемии Надежда познакомилась с Хрущевым. Все, конечно, делали вид, что не знают, кто такая товарищ Аллилуева. Но в такой обстановке скрыть это было невозможно — партийные слухи ходили постоянно.
Там, в академии, она узнала, что не вся страна ест на завтрак вареные яйца и черную икру — сочетание, рекомендуемое врачами для утреннего заряда бодрости. Красивая мебель, просторные комнаты, целая (не говоря уже о новой) одежда — не то что у всей страны, но даже не у всех проверенных старых большевиков.
Когда она попыталась поговорить со своим мужем обо всем, что происходит в стране, он рассердился: «Ты собираешь всякие сплетни!»
В общем, ссоры между ними были обычным делом. Она ревновала мужа ко всем тем женщинам, которых он делил на пьянках со своим другом и крестным Енукидзе, к актрисам, с которыми он ездил отдыхать в Сочи, ко многим другим — и не без оснований.
Иногда она сама, никого не предупредив, уходила из дома. Могла внезапно уехать к сестре в Харьков, к отцу в Ленинград, в обычный роддом на окраине вместо подготовленного — и люди мужа сбивались с ног, пытаясь выяснить, где Надежда.
Он никогда ее не наказывал. Он просто вел себя с ней как хам, как скот, как мелкий и противный семейный тиран, независимо от ее поведения. Сегодня они вместе смеялись над шашлыками, собираясь со старыми друзьями Сванидзе, Берией и другими.
Завтра он обзывал ее самыми грязными, пошлыми словами, плевал на стену, иногда давал пощечины. Она делала каменное, гордое лицо. Стену завесила ковриком, чтобы легко было поменять и постирать от плевков.
Он срывал ковер, топтал его, снова начинал плевать на стену. Она шла в спальню, принимала таблетки со страшными дозами кофеина — чтобы справиться с нарастающей головной болью — и ложилась. То ли из-за кофеина, то ли из-за стресса, ее желудок начал сдавать.
Он болел каждый день, и в конце концов ей пришлось говорить об операции, потому что обычными методами вылечиться не удавалось. Она призналась своим друзьям, что ее ничего не радует. Жизнь потеряла все краски. Даже ее дети… равнодушны.
Тем не менее, с больным желудком, без капли радости однажды она села за стол, полный яств и напитков (которые, конечно, ей не были разрешены). В красивом немецком платье, с розой в волосах впервые за много лет. Что было дальше — известно.
Теории вокруг Аллилуевой
Поскольку многое было недосказано и еще больше предположено, вокруг Аллилуевой существует множество мифов и странных теорий. Например, что у ее матери был роман со Сталиным, и он сам однажды крикнул Надежде, что она его дочь. Не поэтому ли она застрелилась?
Действительно, Павел Аллилуев, тот самый брат, который всегда заботился о Надежде, видел, как его мать целовалась со Сталиным. Вот только Надежда уже давно родилась, поэтому привязать этот поцелуй к ее появлению на свет невозможно.
Кто-то был уверен, что Сталин убил жену, узнав, что она хочет развестись. Кто-то — что истинной причиной самоубийства стало изнурение ее болью.
А самую странную гипотезу выдвигает исследовательница биографии Аллилуевой Ольга Трифонова. Она уверена, что в начале тридцатых годов Надежда Аллилуева под влиянием свекрови стала участницей антисталинского заговора и в итоге получила задание расстрелять его. Но она не смогла заставить себя сделать это — и направила пистолет себе в сердце.
