«Замуж за старика!», — прошептала София и губы ее задрожали. Она произнесла эту фразу еще раз, потом — еще и еще. С каждым разом ее настроение менялось — чувство брезгливости сменилось диким, до оцепенения, страхом. Затем наступила слабость, после чего София чувствовала только покорность.
Рожденная в 1405 году София Гольшанская была дочерью киевского наместника князя Андрея Ивановича Гольшанского. Матерью княжны была знатная дама Александра Дмитриевна, происходившая из древнего рода князей Друцких.
Помимо Софии, у Андрея Ивановича и Александры Дмитриевны было еще две дочери — Василиса и Мария.
Князь Гольшанский владел небольшим городом Вязынь на берегу реки Илии (в настоящее время — территория агрогородка Вязынь в Вилейском районе Минской области).
Здесь, в живописном краю, среди зеленых дубрав и полей, и проходило детство Софии.
Первая тяжелая утрата постигла княжну в 1420 году, когда Софии едва исполнилось пятнадцать лет: скончался любезный батюшка Андрей Иванович.
Княгиня Александра Дмитриевна после смерти супруга забрала дочерей и отправилась с ними из Вязыни в Друцк, где правил ее брат князь Семен Друцкий.
В Друцке княгиня Гольшанская вскорости скончалась, и девочки остались круглыми сиротками. Теперь судьба Софии полностью зависла от ее дядюшки Семена Дмитриевича.
Князь Друцкий, в отличие от покойного князя Вязынского, русских не жаловал, отдавая предпочтение литовцам и полякам.
В конце 1420 года в Друцк прибыл высокий гость — сам король Польши Владислав II Ягайло. Государь в сопровождении великого князя литовского Александра Витовта направлялся в Литву после того, как польско-литовские войска взяли Смоленск. Для Семена Дмитриевича прибытие монарших особ было невероятной честью, и он в лепешку готов был расшибиться, чтобы им угодить.
В княжеском замке в честь прибытия гостей был устроен роскошный пир. Во время пира король Ягайло обратил внимание на племянниц гостеприимного хозяина — Василису и Софию. В летописном своде «Хроника Быховца» об этом рассказано следующим образом:
«И, возвращаясь обратно, приехали в Друцк и были там на обеде у князя Семена Дмитриевича Друцкого. А у короля Ягайла умерла уже третья жена, не дав потомства; и увидел он у князя Семена двух его красивых племянниц, старшую из них звали Василиса по прозванию Белуха, а другую — София».
Обе княжны были прекрасны, но София больше запала в сердце королю, и решил Ягайло на ней жениться.
В ту пору государю стукнуло семьдесят, недавно он в очередной раз овдовел, похоронив молодую жену Эльжбету Грановскую. Эльжбета, как и две предыдущие супруги польского монарха, так и не смогла родить королю ребенка.
А вопрос наследника стоял перед Владиславом очень остро. На какие только ухищрения не шел Ягайло, чтобы стать отцом ребенка мужеского пола. В Краков приглашали лучших европейских медиков, но те были бессильны. Не помогло и обращение к народным целителям и даже к ведьмам и ведьмакам.
Королева Ядвига, первая супруга Ягайло, перед смертью произвела на свет девочку, через месяц скончавшуюся. Вторая жена государя Анна Цельская родила Ягайло дочь Ядвигу — единственное королевское дитя, оставшееся в живых.
Впрочем, на момент встречи с сестрами Гольшанскими, Ягайло был еще довольно крепок. Король любил повторять, что по древнему польскому поверью, мальчики чаще всего появляются в союзе дряхлого старца и юной, чистой девы.
Таковой, по разумению Владислава, и была Софья.
Прибыв в Литву, государь поделился с великим князем Литовским Витовтом своими размышлениями о возможном браке:
«И просил Ягайло Витовта, говоря ему так: «Было у меня уже три жены, две польки, а третья немка, а потомства они не оставили. А теперь прошу тебя, высватай мне в жены у князя Семена младшую племянницу Софию, она из рода русского и может быть бог даст мне потомство».
Ягайло верил не только в старинное поверье о старике и юной деве, но также он был убежден, что способность к деторождению зависит от национальности женщины.
Польки и немки не смогли дать королю потомство, поэтому Ягайло нацелился на деву русскую.
Великий князь Витовт решение государя о браке одобрил, но посоветовал жениться не на Софии, а на Василисе. Владислав на это ответил:
«Сам знаю, что старшая красивее, но у нее усики, а это означает, что она девка крепкая, а я человек старый и не смею на нее покуситься».
И правда, в Польше считалось, что дева с усиками слишком любвеобильна и потому для старца непригодна.
По просьбе короля великий князь Витовт отправился в Друцк и сообщил Семену Дмитриевичу о брачном интересе польского государя к его племяннице.
Князь крепко призадумался: София была совсем молоденькой, а короля уже посланцы с того света искали. Была и еще одна серьезная причина для раздумий: по русской традиции, старшей сестре было позором выходить замуж после младшей. Таким образом, замужество Софии могло сделать Василису Белуху старой девой.
Семен Дмитриевич вежливо отказал Витовту, но великий князь на этот случай имел от государя новое предложение — Ягайло готов был выдать Василису за своего племянника Ивана Бельского, мужа знатного да достойного. Более того, доброго жениха король припас и для Марии, младшей сестры Гольшанской — ее предлагалось выдать за Ильяша Мушати, сына Александра I Доброго, господаря Молдавии.
Василисе Белухе приглянулся Иван Бельский, входивший в свиту Витовта, так что дело быстро пошло на лад.
Правда, 17-летняя София, которой сообщили об интересе старого короля, горько заплакала, но дядя уже не мог взять назад свое слово.
В январе 1422 года София Гольшанская прибыла в Новогрудок (ныне — Гродненская область, Белоруссия). Княжну окрестили по католическому обряду, а через месяц к невесте прибыл король Ягайло в сопровождении роскошной свиты.
7 февраля в Новогрудском фарном костеле, возведенном Витовтом и сохранившимся до наших дней, София и Ягайло обвенчались.
После церемонии Ягайло и Софья отправились в Лиду, где состоялся королевский пир, на который прибыли многие представители европейской знати.
72-летний Ягайло со своею 17-летней супругой сидели во главе стола, ломившегося от разнообразной снеди. Король, обладавший отменным аппетитом, жадно ел, но вот бедная Софья к еде не притронулась и все утирала слезы.
Из Лиды свита короля отправилась в Краков. Ягайло поселил молодую супругу в замке на Вавельском холме.
Сразу после первой брачной ночи государю пришлось оставить Софью: у Владислава были срочные дела в Литве, а затем его ждала встреча в Словакии с самим Сигизмундом I Люксембургом, императором Священной Римской империи.
Софья оказалась в одиночестве при польском дворе, относившимся к ней как к выскочке. Юная королева, привыкшая к привольной жизни в Друцке, ощущала себя покинутой и несчастной.
Между тем, шляхта требовала от Ягайло назначить наследницей 14-летнюю принцессу Ядвигу Ягеллонку.
Ядвига — бойкая, умная девочка со светлыми волосами — с одиннадцати лет была просватана за Фридриха, сына курфюрста Бранденбурга. Для польской знати, тяготевшей к Германии, принцесса выглядела гораздо более предпочтительным вариантом на троне, чем русская княжна.
Ягайло был вынужден учитывать мнение шляхты и постоянно откладывал официальную коронацию Софьи. В опочивальню же супруги государь наведывался всякий раз, когда прибывал в Краков.
В 1424 году Ягайло все-таки решил короновать жену. Церемония состоялась в Кафедральном соборе Кракова, на голову бывшей княжне Гольшанской была водружена корона Польши.
Кроме того, Софья получила от мужа земли в Бече, Нашеве, Иновроцлаве и во многих других местах.
Щедрость короля была отнюдь не случайна: дело в том, что при коронации Софья была беременна.
31 октября 1424 года 19-летняя королева благополучно родила, полностью подтвердив старинную польскую мудрость о том, что в браке молодых девушек и дряхлых старцев рождаются мальчики. Софья дала мужу долгожданного наследника — королевича Владислава.
Король Ягайло был совершенно счастлив. Во всех городах Польши били в колокола, в церквях беспрестанно молились о здравии матери и новорожденного королевича.
Польский монарх нашел для своего первенца аж двадцать пять крестных отцов, в том числе, крестным Владислава стал папа римский Мартин V.
Королевич был похож на государя как две капли воды, поэтому никто не высказывал сомнений в отцовстве престарелого Ягайло.
Лишь после рождения сына Софья ощутила себя настоящей королевой. Влияние Ее Величества на пожилого супруга было так велико, что Софья стала добиваться статуса регентши при живом Ягайло.
Этот сложный вопрос король решил обсудить на совете шляхты в Бресте Куявском. Ответ представителей знати был однозначным — Софья не может быть правительницей государства при живом монархе.
10 мая 1426 года в семье короля случилось прибавление: Софья родила второго мальчика, Казимира. Увы, младенец был очень слаб и вскоре скончался.
Старика Ягайло потрясла смерть второго сына: он стал панически бояться, что и королевич Владислав заболеет и умрет. Государь, несмотря на дряхлость, настаивал на рождении еще одного ребенка.
Чуть ли не еженощно, преодолевая телесную немощь, 76-летний Ягайло отправлялся в опочивальню 21-летней супруги.
Наконец, Софья в третий раз понесла.
Эта беременность оказалась для королевы неизмеримо более сложной, чем две предыдущие. И причиной были вовсе не проблемы со здоровьем.
Весной 1427 года по Кракову стал распространяться слух, что София изменила венценосному супругу и отцом ребенка является вовсе не Ягайло.
Взбешенный Владислав приказал схватить служанок королевы, которые под пытками признались: на половине государыни бывали семь мужчин — Ян Краска, рыцарь Ян Гинча из Рогова, Ян Конецпольский, братья Добеслав и Петр Щекоцинские, Петр Куровский и Вавжинец Заремба.
Братья Щекоцинские и Конецпольский, узнав о надвигающейся на них туче, сбежали из Польши. Все остальные были схвачены.
Софья в то время содержалась под стражей в замке по приказу короля.
Трое из арестованных мужчин под пытками оговорили королеву, а вот рыцарь Ян Гинча кричал:
«Королева ни в чем не виновна!».
Ягайло велел судить всех четверых. Главой суда король назначил великого князя Витовта. Литовский правитель призвал Владислава к спокойствию, не спешить казнить, а сначала дать королеве родить.
Роды состоялись 30 ноября 1427 года. И на этот раз старинное поверье польское оказалось правильным — Софья произвела на свет третьего мальчика.
Назвали новорожденного Казимиром Андреем. Ягайло был так счастлив, что решил простить супругу. Единственное: король потребовал, чтобы Софья принесла очистительную клятву на Библии. Королева, а также ее фрейлины и служанки выполнили все, как желал государь.
Сразу после этого Ягайло прекратил дело об измене и велел отпустить всех арестованных.
Софья избежала сурового наказания, но ее отношения с мужем ухудшились, а поляки считали государыню беспутной женщиной.
Спасало королеву то, что ее сыновья были невероятно похожи на своего отца Ягайло.
Тем не менее, польский монарх не спешил объявлять королевича Владислава официальным наследником трона: Ядвига Ягеллонка все еще ходила в претендентках на престол.
В декабре 1431 года случилась беда — принцесса Ядвига захворала и внезапно скончалась.
Тут же поползли слухи, что королевская дочка была отравлена мачехой. Софье снова пришлось принести очистительную клятву.
Ягайло смерть дочери подкосила, государь стал часто болеть, проводил много времени в кровати. 1 июня 1434 года польский король скончался в возрасте 84 лет.
В Кракове собрался совет шляхты, который должен был решать, кому же достанется трон. Софья твердо заявила, что единственным наследником престола является королевич Владислав. Она же должна стать регентшей при малолетнем сыне.
Однако неким придворным была озвучена «последняя воля Ягайло», якобы высказанная королем на смертном одре. Аристократ утверждал, что государь желал видеть регентом при 10-летнем Владиславе не Софью, а краковского епископа Збигнева Олесницкого.
Поверить в то, что Ягайло мог не упомянуть Софью в последний час своей жизни было несложно — дело об измене супруги крепко обидело государя.
В результате польская шляхта короновала Владислава под тронным именем Владислава III Варненчика, а регентом при нем стал епископ Олесницкий.
Королева Софья стала всего лишь членом регентского совета, и ее влияние резко уменьшилось.
В 1440 году Владиславу Варненчику досталась еще одна европейская корона — венгерская. Польский монарх был коронован в Будапеште под именем Уласло I. Владислав перевез свой двор в Будапешт.
В 1444 году 20-летний Владислав со своими крестоносцами отправился в поход против османского султана Мурада II.
10 ноября состоялось кровопролитное сражение при Варне в ходе которого венгры и поляки потерпели страшное поражение.
В бою погиб и Владислав Варненчик. Османы нашли тело короля и доставили его своему повелителю. Султан приказал отрубить Владиславу голову и запечатать ее в сосуд с медом. Этот трофей Мурад хранил до конца жизни.
Софья, узнав о гибели старшего сына, лишилась чувств, а затем несколько дней не могла вымолвить ни слова от горя.
После смерти Владислава королева полностью оставила государственные дела и занималась разведением цветов в Санокском замке.
Теперь все надежды матери сосредоточились на королевиче Казимире Андрее, великом князе Литовском.
В апреле 1445 года шляхта объявила Казимира королем, но тот отказался принять корону: Казимир Андрей все еще верил, что его брат жив.
Софья отправилась в Литву убеждать сына сесть на польский престол. Однако и вмешательство матери не убедило Казимира.
В январе 1446 года Софья пошла на уникальный шаг: королева призвала сейм избрать нового короля, чтобы тот основал собственную династию. Государыня надеялась, что это образумит сына. Однако Казимир все еще отказывался вернуться из Литвы.
Шляхта объявила, что новым королем может стать мазовецкий князь Болеслав.
Королева Софья немедленно собрала новый сейм, на котором обратилась к народу с просьбой защитить корону ее сына. Также государыня в последний раз обратилась к сыну, безвозвратно терявшему трон.
Речь Софьи повлияла на Казимира, он позвал мать в Брест Литовский, и осенью 1447 года объявил себя наследником польской короны.
27 июня Казимир въехал в Краков, где через два дня был коронован как Казимир IV Ягеллончик.
Софья была полностью удовлетворена: ей удалось посадить второго сына на престол. На этот раз королева не удалилась в свой замок, а стала помогать сыну в государственных делах.
Летом 1461 года Софья сильно заболела. Казимир пригласил к матери лучших врачей из всей Европы, но лечение не помогло: 21 сентября королева скончалась в возрасте 56 лет.
Казимир Ягеллончик похоронил мать с небывалыми почестями.
Вскоре было вскрыто завещание Софьи Гольшанской. Все свои богатства, кроме одной деревни, королева завещала сыну.
Насчет оставшейся деревни в документе была отдельная строка:
«Деревню Богучице отдать Яну Гинче из Рогова».
Ян Гинча — ведь это тот самый рыцарь, что под пытками не предал свою королеву!
Казимир с благоговением исполнил последнюю волю своей матери.
