Она была бесстрашна. Наверное, просто устала бояться, потеряв мужа и видев то, что сотворили с ее дочерьми. Оттого и пошла на практически беспрецедентный для женщины шаг: восстала против могущественной Римской империи, понимая, вероятно, что племени иценов, которое она возглавляла, не выстоять в борьбе.
Примерно в 60 году нашей эры вождь племени иценов, населявших земли на востоке Англии, покинул этот бренный мир. Сам по себе этот факт не вызвал бы кривотолков, если бы не завещание, которое он оставил: последней своей волей вождь Прасутагос, не имевший сыновей, поставил во главе своих владений императора Нерона и своих дочерей.
И первое, и второе было не в порядке вещей. Унаследовать вождю мог только потомок по мужской линии, и если бы таковой у Прасутагоса имелся, то именно он получил бы и статус, и имущество, и некоторую автономию от Римской империи — римляне зачастую оставляли независимость союзным государствам при условии, что те возглавлялись местным правителем-мужчиной.
Но супруга Прасутагоса, рыжеволосая Боудикка, которая была на много лет его моложе, успела одарить его лишь двумя дочерями.
Принять завещание Прасутагоса Римская империя отказалась, решив, что женщина совершенно никак не может быть вождем. Земли племени были аннексированы и перешли под управление римлян. А возмутившаяся этим Боудикка была прилюдно наказана: за неповиновение ее саму высекли, а ее дочерей — обесчестили цетурионы.
Отношение к народу иценов тоже стало соответствующим: римляне смотрели на них как на варваров-туземцев, притесняя по мере сил и возможностей. Перед глазами иценов был пример их соседей, которые были присоединены к империи ранее: на их земли пришли ветераны-легионеры.
«Ветераны, недавно выведенные в колонию, выбрасывали триновантов из своих жилищ, сгоняли с полей, называя их своими пленниками и рабами, причем воины потворствовали своеволию ветеранов и вследствие сходства в образе жизни, и в надежде на то, что им будет дозволено то же самое». — из Тацита
Не в силах пережить свой позор и унижение своего народа Боудикка стала склонять иценов к мятежу. В сопровождении обеих дочерей она объезжала на колеснице соседние племена, призывая присоединиться к их делу. И ее слушали, потому что впечатление она производить умела:
«Обладала она статью величавой, обликом грозным, взором пронизывающим, голосом грубым; густые ярко-рыжие волосы ниспадали ниже пояса; на шее было у нее огромное золотое ожерелье; поверх развевающейся туники надет плотный плащ, скрепленный застежкой». — из Тацита
Усилия Боудикки не прошли даром: под свои знамена она призвала почти 120 тысяч человек. С таким войском она быстро захватила Камулодун — столицу тех самых невезучих соседей-триновантов, сбросив римскую власть и разбив посланную против нее пехоту Квинта Петилия Цериала.
Не на шутку обеспокоенный наместник земель Гай Светоний Паулин, недооценивший ранее силу мятежа, стал собирать отряды, но защитить следующий город, вставший на пути у Боудикки, не смог, сдав его без сражения. Лондиний (ныне Лондон) уже тогда был достаточно крупным экономическим центром, где жили торговцы, ремесленники и довольно успешно устроились ненавистные женщине римляне.
Все, кто захотел, ушли вслед за покидавшим город римским войском, остальных Боудикка не пощадила: Лондиний был сожжен, население полностью истреблено — пленных восставшие не брали. Точно такая же судьба ожидала и города Веруламий и Каллева, стертые с лица земли.
Между тем, Гай Светоний Паулин собрал свои легионы. Несмотря на малое число — 10 тысяч человек, они были хорошо обучены и привычны к сражениям. Профессиональные военные встали против кое-как вооруженного сброда Боудикки, среди которого было немало женщин, детей и стариков.
Тактика, умение и опыт победили: бритты были разбиты наголову. Увидев, что битва проиграна, Боудикка, не желая смириться с поражением и опасаясь попасть в руки к врагам, выбрала яд.
