Светлана проснулась в три утра. Опять. Рядом пусто — Анатолий на очередной «рыбалке». Четвертой за месяц. Она потрогала его подушку — холодная. Встала, пошла на кухню.
На столе записка: «Поехал к Серёге. Вернусь через пару дней».
Серёга умер три года назад. Светлана это точно помнила — были на похоронах вместе.
Она налила воды, села у окна. За окном темно, только фонарь мигает. Сломанный, как их брак.
Тридцать восемь лет вместе. Дочку вырастили, квартиру купили, дачу построили. А теперь вот — рыбалки у мертвого друга.
Телефон молчал. Светлана набрала номер мужа — «абонент недоступен». Как всегда в последнее время.
Утром позвонила дочь:
— Мам, привет! Как вы там?
— Нормально. Папа на рыбалке.
— Опять? Он же на прошлой неделе ездил.
— Рыба хорошо клюет, видимо.
Марина помолчала:
— Мам, у вас все в порядке?
— Конечно. Что может быть не в порядке?
После разговора Светлана пошла в спальню. Открыла шкаф мужа. Рубашки висят аккуратно, брюки — тоже. Она провела рукой по карману пиджака. Пусто. В другом — тоже. В третьем нащупала бумажку. Чек из ресторана. На двоих. Вчерашняя дата.
Села на кровать. Смотрела на чек, пока цифры не расплылись. Потом встала, положила бумажку обратно. Закрыла шкаф.
Три дня тишины. На четвертый Анатолий вернулся. С цветами — розы, ее любимые. Поставил на стол, поцеловал в щеку:
— Соскучилась?
— Как рыбалка?
— Отлично! Серёга передает привет.
Светлана налила ему чай. Поставила на стол. Села напротив:
— Серёга три года как умер.
Анатолий поперхнулся:
— Что? А, да… Я имел в виду Серёгу Михалыча. Из гаража.
— Понятно.
Он пил чай, рассказывал про рыбу, про погоду. Светлана кивала. Смотрела на его руки — загорелые, но без характерных рыбацких царапин. На шею — след от помады под воротником. Бледный, но заметный.
Неделю жили как обычно. Он — на работу, она — в магазин, готовить, убирать. По вечерам телевизор. Разговоры ни о чем. Как тридцать восемь лет.
В пятницу зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Здравствуйте. Я — Ирина. Мы с Толей живем вместе уже два года. У нас сын. Я не хочу скандала, но он не должен вам врать.
Светлана села. Точнее, упала на стул.
— Простите, что?
— Толя — это Анатолий, ваш муж. Мы вместе два года. У нас сын, ему восемь месяцев. Я устала от вранья. Пусть выбирает.
— Два года?
— Да. Он говорил, что разведется. Но тянет. Я подумала, может, вы не в курсе.
Светлана положила трубку. Посмотрела на свои руки — трясутся. Пошла в ванную, умылась холодной водой. В зеркале — лицо пожилой женщины. Морщины, седые волосы. Когда она стала старой?
Анатолий пришел поздно. Светлана сидела на кухне.
— Ты не спишь? — удивился он.
— Не сплю.
— Что-то случилось?
Она подняла глаза:
— Как сына зовут?
— Какого сына?
— Твоего. С Ириной.
Он побледнел. Сел напротив:
— Света…
— Просто скажи — как зовут?
— Павлик.
— Хорошее имя.
Молчали. Он смотрел в стол, она — на него. На мужчину, с которым прожила больше половины жизни. Чужого мужчину.
— Ну с кем не бывает… — начал он. — Дети выросли, дом, ты занята своим. Я просто… захотел почувствовать себя живым.
Светлана взяла его кружку — любимую, с надписью «Лучший папа» — и швырнула в стену. Осколки разлетелись по кухне.
— Надеюсь, ты и в морге себя почувствуешь живым. Там тоже тихо и никто не пилит.
— Света!
— Убирайся.
— Это мой дом тоже!
— Был. Пока ты не завел второй. Иди туда.
Он ушел в спальню. Светлана слышала, как он собирает вещи. Потом хлопнула дверь.
Она осталась сидеть среди осколков. Не плакала. Просто сидела.
Утром позвонила Марина:
— Мам, что случилось? Папа сказал, ты его выгоняешь, как собаку!
— У собаки хотя бы преданность есть. А твой папа — просто… дрянь в мужском обличье.
— Мама!
— Что «мама»? У него другая семья, Марина. Два года. И ребенок.
Дочь замолчала. Потом тихо:
— Я приеду.
— Не надо. Я справлюсь.
Но Марина приехала. Обнимала, плакала, ругала отца. Потом поехала к нему — посмотреть, что за женщина, что за ребенок.
Вернулась притихшая:
— Обычная квартира. Она моложе тебя лет на пятнадцать. Красивая. Ребенок… на папу похож.
— И как он там?
— Он там не счастлив. Он стареет. Он скучает.
— Пусть скучает. В своей новой жизни. Со своей новой семьей. Обратно я его не приму — ни живого, ни в урне.
Марина пробыла три дня. Пыталась помочь по дому, но Светлана справлялась сама. Привыкла за эти годы.
Развод оформили быстро. Квартиру поделили — она осталась Светлане. Дачу — тоже. Анатолий не спорил. Видимо, совесть мучила. Или просто хотел побыстрее закончить.
Прошло полгода. Светлана научилась жить одна. Записалась в бассейн — давно хотела. Встретила там Николая — одноклассника. Не виделись сорок лет. Разговорились, стали встречаться — просто кофе попить, погулять.
Однажды утром телефон. Анатолий:
— Света, мне плохо. Я в больнице.
— Пусть Ирина приедет.
— Она… она не может. Света, ты — единственная, кто меня знал по-настоящему.
— По-настоящему я тебя знала, когда стирала твое белье с чужими волосами. Лечись у новой жены.
Положила трубку. Но Марина позвонила через час:
— Мам, просто поговори с ним. Хотя бы один раз. Для себя.
— Зачем?
— Чтобы отпустить.
Светлана поехала. Больница, запах лекарств. Анатолий на койке — похудел, осунулся. Рядом Ирина — молодая, красивая, с пустыми глазами. В углу малыш в коляске.
— Спасибо, что пришла, — сказал Анатолий.
— Что с тобой?
— Сердце. Врачи говорят, стресс.
Светлана села на стул:
— Стресс от двойной жизни?
— Света, я… я жалею. Обо всем.
— Поздно.
— Ты одна?
— Это не твое дело.
Ирина встала:
— Я пойду покормлю Павлика.
Вышла с ребенком. Остались вдвоем.
— Она хорошая, — сказал Анатолий. — Но она не ты.
— Конечно, не я. Я бы не стала жить с чужим мужем.
— Света…
— Что ты хочешь услышать? Что я тебя прощаю? Не прощаю. Что люблю? Не люблю. Ты убил все за эти два года вранья.
— Я болен.
— И что? Хочешь, чтобы я вернулась сиделкой? Нет.
Она встала:
— Выздоравливай. У тебя есть семья. Заботься о ней.
Вышла, не оборачиваясь. В коридоре Ирина кормила ребенка из бутылочки. Подняла глаза:
— Спасибо, что приехали.
— За что?
— Что не устроили скандал. Я… я не знала, что он женат. Сначала.
Светлана посмотрела на нее. На ребенка. Маленький, пухлый. Действительно похож на Анатолия в молодости.
— Держитесь, — сказала и ушла.
Дома приняла душ. Переоделась. Позвонил Николай:
— Света, поедем на дачу? Погода хорошая.
— Поедем.
На даче копались в огороде, пили чай на веранде. Николай рассказывал про внуков, Светлана — про бассейн. Обычные разговоры обычных людей.
Вечером сделали селфи — на фоне заката. Светлана выложила в соцсети. Подумала и написала:
«Иногда лучше с нуля, чем с обманом».
Марина позвонила через час:
— Мам, это кто?
— Одноклассник. Николай.
— И давно вы…?
— Мы просто дружим, Марин.
— Папа видел фото. Плакал.
— Пусть плачет. Его право.
Светлана выключила телефон. Посмотрела на Николая — он мыл посуду, напевая что-то. Обычный мужчина. Не обещает вечную любовь, не клянется в верности. Просто рядом.
И этого достаточно. В шестьдесят один год достаточно просто честности. Просто спокойствия. Просто жизни без вранья.
Анатолий пусть живет со своей молодой женой и маленьким сыном. Пусть строит новую жизнь. А она построит свою. С нуля. Без обмана. Без предательства.
Просто жизнь. Настоящая.
