— Так зачем ты пришла сюда, дочь моя?
Эльза почувствовала, как ноги подкашиваются от внезапно нахлынувшего страха. Собрав остатки мужества, она ответила хриплым голосом:
— Я пришла, чтобы спеть вам.
Взглянув на девчонку, мэтр усмехнулся: видела ли она себя в зеркало? На Эльзе болталось нелепое цветастое платье, которое было ей велико размера на четыре. Это платье Эльза взяла у соседки — невероятно толстой тетушки Розалии. Необъятный наряд пришлось обернуть вокруг талии и заколоть булавкой.
— И кто тебе сказал, что ты умеешь петь?
Зал зашелся в хохоте. Эльза стояла у микрофона — смешная и нелепая. Но другого выхода не было. Ей срочно нужны были деньги на лекарства для заболевшего сына. У девчонки хватило самолюбия, и она ответила гордо:
— Я знаю сама, что умею петь!
— Ишь ты! С какой планеты ты свалилась к нам?
— Можете назвать эту планету Голод.
Ари Баррозо, великий музыкант и композитор, автор знаменитой «Бразильской акварели» улыбнулся: девчушка с характером!
— И что же ты споешь нам дочка?
— Я хочу спеть самбу «Ламу».
— Ду давай, детка, ветер тебе в паруса. А мы послушаем…
Этот разговор происходил в прямом эфире конкурса «Парад новичков». Раз в неделю мэтр Баррозо собирал в огромном зале Рио-де-Жанейро около тысячи зевак, а за сценой трепетно ждали выхода десятка три жаждущих славы девчонок и несколько парней. Парней было маловато — бразильские мальчишки предпочитали состязаться не в вокале, а на футбольном поле.
По правде говоря, настоящие дарования попадались редко. Да и задачей этих шоу был вовсе не поиск новых звезд, а развлечение публики. Каждый раз, когда новый участник нестройно заводил какой-нибудь хит, гремел гонг и очередная жертва сломя голову бежала за кулисы, сопровождаемая репликами Ари. Аудитория умирала от смеха, а рейтинг передачи взлетел вскоре до небес.
И вот Эльза Соарес запела, опасливо озираясь. Она исполняла всем известную самбу, хит карнавала сорок восьмого года. Теперь необходимо пояснить: до того как очередной «кандидат в звезды» появлялся перед Ари, его помощники и аккомпаниаторы должны были придумать как можно более смешной провал.
Для Эльзы, обладавшей низким грудным голосом, они специально выдали аккомапанемент на два тона выше: пусть публика повеселится, когда девчонка сконфуженно «даст петуха» и зарыдает… Но сочный голос Эльзы легко преодолел барьер и зазвучал неожиданно высоко и громко.
«Боже, откуда берутся такие голоса?» — с изумлением подумал Баррозо. Гонг вопреки ожиданиям молчал. Ари шагнул к Эльзе, обнял и объявил:
— Друзья! Это великий момент! Мы присутствуем при рождении звезды!
Мэтр захлопал в ладоши и овации подхватили неожиданно вставшие зрители в зале. Эльза получила максимальную оценку и наличными, подумать только, целых пятьсот крузейро! Она таких денег не видела никогда. Девушка расплакалась и сунула деньги в карман: теперь она купит лекарство и ее сын будет спасен…
Она первый раз в жизни взяла такси и приехала на свою фавелу, где родилась и выросла, произведя фурор среди соседей. Ари, конечно, несколько преувеличил: в тот миг она звездой не стала. На следующий день ей снова предстоит стирать гору белья для сеньор и разносить накрахмаленные и отглаженные платья и блузки придирчивым заказчицам.
Она пела всегда. Когда шла стирать белье на речку, когда делала уборку в своем домишке, когда работала на мыловаренной фабрике.
Первого ребенка Эльза родила в тринадцать. Это было обычное дело в бразильских трущобах. Когда ей было двенадцать лет, отец заставил ее выйти замуж за Лурдеса Антониу Соареса, также известного как Алаурдес.
Муж лупил ее, проигрывал деньги в карты и делал ей одного ребенка за другим. В двадцать один год она овдовела и осталась одна растить своих детей: четырех мальчиков и одну девочку. Алурдес умер от туберкулеза и поплакав больше для приличия, Эльза, оставив детей с матерью, устроилась на работу в кафе «Техас» на Копакабане.
Ее послушали и взяли на подпевку квартету, который играл по ночам. В «Техасе» ее услышала знаменитая певица Сельвиния Телес — она была в восхищении от голоса Эльзы, напоминавшего речитативы Луи Армстронга. После чего Сельвиния попросила своего возлюбленного Алозио Переса прослушать Эльзу. В результате был записан диск: самба «Если ты придешь».
Диск взлетел на первые строчки хит-парадов. Эльзу пригласили на гастроли в Буэнос-Айрес, где ее назвали «Королевой самбы». Это был успех. Ей писали все — от гимназистов до миллионеров, посылали букеты с визитками и делали предложения руки и сердца.
Если бы теперь её увидели подруги, проводившие жизнь за стиркой белья! Если могли бы посмотреть на Эльзу, восседавшую в длинных лимузинах, мчавшихся по самой широкой в мире авениде Девятого июля, капризные и строгие сеньоры, ругавшие ее за невыведенное пятнышко на блузке или неразглаженную складку на платье!
Мужчины не могли сохранять рядом с ней спокойствие: от нее исходил особый магнетизм. Впрочем, нужно отдать ей должное — Эльза была весьма разборчива и никогда не пользовалась своими чарами для достижения практических целей. Она не спала с режиссерами, продюсерами и владельцами «боате» — ночных кабаре, в которых работала. И не кокетничала с музыкальными критиками ради хвалебных рецензий.
Да в этом и не было нужды. Газеты посвящали Эльзе целые полосы, музыкальные обозреватели глубокомысленно анализировали природу ее необычного голоса, выдающиеся сценические способности и потрясающий дар «жинги»: умения сочетать лихорадочный ритм самбы со сверканием глаз, стремительным перебором ног и страстными движениями крутых бедер…
А между тем в Бразилии взошла новая звезда футбола. На тренировку знаменитейшей футбольной команды «Ботафого» пришел новенький. Тренеру Жентилу Кардозо подвели паренька: вдруг из него получится толк?
Ветеран команды Арати высмотрел это «чудо» в поселке Пау Гранде. Парень работал на ткацкой фабрике и играл в футбол в местной команде. Арати уверял: мальчишка легко «мотает» троих, а то и четверых на поле.
Жентил изумился: перед ним стоял сутулый, тощий, кривоногий парнишка в грязной майке и старых резиновых шлепанцах. Кардозо с удивлением отметил, что одна нога у Мануэла короче другой сантиметров на шесть, а та, что длиннее, как-то странно изогнута. С такими ногами и ходить сложно, а не то что играть в футбол.
— Как же ты привык играть?
— Да босиком, — ответил он, шмыгнув носом. — Но могу и в бутсах, если найдутся.
— Я спрашиваю, на какой позиции ты обычно бегаешь — в защите, нападении или где-то еще? — рассердился Жентил.
— Да где угодно, но больше люблю на правом крае.
— Ладно, дайте ему бутсы. А ты, Нильтон, проверь его! — обратился тренер к Нильтону Сантосу.
Парня обули и игра началась. И тут же случилось чудо: когда мяч попал к этому недотепе, он совершил какой-то непонятный финт, в результате чего великий Нильтон Сантос оказался на земле с нелепо задранными кверху ногами, а кривоногий промчался мимо, и сделал передачу в центр.
Нильтон глухо ругнулся, отряхнул пыль и погнался за мальчишкой, но тот снова обошел его. Этот наглец даже остановился, подождал, пока разъяренный Сантос не поднимется, и снова скользнул мимо него словно ящерица, а его противник рухнул, как мешок с бобами.
Мальчишки на трибунах весело ржали. Жентил скреб затылок. Когда тренировка закончилась, массажист команды сказал Мануэлу:
— Эх ты, чудило. Зачем ты Нильтона превратил в клоуна? Он здесь самый главный.
— Да откуда я знал?
А в это время Нильтон говорил тренеру:
— Ты видел, как он меня сделал? Надо его немедленно брать, пока его не отхватили другие. Лично я бы не хотел с ним встретиться в серьезной игре. Кстати, как тебя зовут, парень? — обратился он к Мануэлу.
— Меня зовут Гарринча.
Выяснилось, что полное имя парня Мануэль дос Сантус, а жена зовет его Мане. Прозвище Гарринча приклеилось к нему с детства — по имени маленькой птички, вроде воробушка, такой верткой, что ее невозможно поймать.
Через месяц Гарринча вышел на поле в основном составе. Это был трудный матч против «Бонсусессо». «Ботафого» проигрывала со счетом 0:1. Когда судья назначил пенальти в ворота соперников, тренер показал на Гарринчу.
Тот поставил мяч, разбежался, хромая, и забил. Словно гвоздь вколотил. А спустя пять минут вколотил еще один «гвоздь», а потом еще один. Гарринча стал самой яркой сенсацией сезона.
Крупнейший футбольный обозреватель Бразилии Марио Фильо назвал его «Чарли Чаплиным футбола». Публика на трибунах ревела от восторга, глядя как кривоногий улыбчивый чудак расправляется с соперниками. Слава о нем гремела на всю страну и вскоре перешагнула границы Бразилии.
Гарринча женился рано, но его жена Наир интересовала не больше, чем любая другая особа женского пола, оказавшаяся от него на расстоянии вытянутой руки. У молодых рождались одна за другой дочки. Впрочем, одни девчонки рождались и у случайных подруг Гарринчи, с которыми общался любвеобильный парень.
Но вот что он совершенно не любил, так это работать. Гарринча жил одним днем. Есть сегодня еда и тростниковая водка (пинга) — хорошо, выпьем и поедим, потом поищем подружку.
Отец Мануэля страдал алкоголизмом и сын с детства пил пиво и «качимбу» (напиток из кашасы, меда и лимона). Эту особенность его быстро раскусили футбольные чиновники. Когда требовалось подписать очередной контракт, они приезжали к Мануэлю домой с бутылкой и поднимали тосты за здоровье Наир и девочек. Гарринча млел от удовольствия: такие господа сидят у него в гостях и пьют за здоровье его семьи!
После нескольких стаканчиков Мануэлю подсовывали чистые бланки, которые он подписывал не глядя — суммы проставлялись позднее. Поэтому-то его заработки оказывались ниже, чем у других игроков. Поначалу он этого не замечал.
В то же время простодушный растяпа был невероятно хитер, если нужно было ускользнуть от тренера в ближайший бар или после отбоя шмыгнуть в окно, чтобы отправиться к сговорчивым девчонкам.
Самый невероятный по скоропалительности «роман» у Гарринчи случился в шведском городке Хальмстаде. Футболистов разместили в номера по двое. Пока его сосед отлучился на двадцать минут, Гарринча смог «уговорить» заглянувшую в номер хорошенькую горничную, которая потом родила ему сына.
И вот этим людям — Гарринчи и Эльзе, так решили наверху, — предстояло встретиться.
