— Что, сестру просишь уйти? Да я одна тебе помогаю, неблагодарная! — Кира возмущенно смотрела на сестру. — Думаешь, легко весь год слушать это вечное нытье?
— Ты хоть понимаешь, что сделала? Нормально вообще себя чувствуешь? — Елена не могла поверить в происходящее.
— Да что такое? Нашла виноватую! — отмахнулась Кира. — Ты сама позволяешь всем на тебе ездить!
Елена положила телефон на кухонный стол и несколько секунд сидела неподвижно, разглядывая свои руки. Руки, которые всю жизнь что-то делали, стирали, готовили, гладили, вытирали детские слезы, перебирали бумаги на работе.
Теперь они лежали перед ней как чужие, с набухшими венами, с красными пятнами от горячей воды, с коротко остриженными ногтями.
Звонок Антона выбил из привычной колеи, в которую она вошла за последний год. После того, как муж собрал вещи и вышел из их квартиры. Захлопнул дверь перед ее носом, отсекая все, что у них было за двадцать лет. Двоих детей, ипотеку, воспоминания, совместные фотографии. А сегодня просил вернуться.
— Мам, все нормально? — на кухню заглянула Аня, тоненькая шестнадцатилетняя девочка с тревожным взглядом.
— Да, милая, — Елена вымученно улыбнулась. — Ты уроки сделала?
— Ну… Еще физика, — дочь потеребила рукав свитера. — Максим уснул. Я ему почитала. Ты не заметила, опять кашляет…
— Да, слышала, — кивнула Елена. — Завтра возьму на работе направление к пульмонологу, съездим, пусть доктор посмотрит.
Аня кивнула и исчезла за дверью. Лена тяжело вздохнула. Ей хотелось плакать, но слез не было. Наверное, они закончились за этот год. Иссякли вместе с силами, с надеждами, с ожиданиями.
— Лен, она меня бросила. Квартиры, денег нет. Я на улице, пустишь пожить? — голос Антона в трубке звучал заискивающе и фальшиво.
Она молчала, уставившись в стену. А перед глазами проносились картинки последнего года: уставшая Аня, спящая над учебниками. Максим с температурой. Она сама, засыпающая в автобусе по дороге с одной работы на другую. Кира, жарящая оладьи… Ее семья…
Кира, младшая сестра, единственный человек, который не отвернулся от Елены. Оптимистка с ее вечным «ты справишься, я с тобой». Кира, которая помогала с детьми, приносила продукты, иногда давала немного денег. Без нее было бы совсем тяжело.
— Ты здесь? — напомнил о себе голос в трубке. — Лен, мне некуда идти…
— Нет, — твердо сказала она. — Тебе тут не место.
— Ты не понимаешь, да? Мне некуда идти совершенно, а с алиментами особо никуда не берут, ипотека еще, — бывший давил на жалость. — Ну детям же лучше будет, если отец станет с ними время проводить.
— Я в этом не уверена, — покачала головой Елена. — И вообще, мы предателей не прощаем.
И нажала отбой.
Каждое утро Елены начиналось в пять часов. Она по быстрому умывалась, ставила чайник и собирала на стол завтрак детям. В четверть седьмого будила Аню, в семь — Максима. Это была их привычная жизнь уже почти год.
После того, как Антон ушел, многое пришлось изменить. Она устроилась санитаркой в частную клинику по ночам, а днем работала регистратором в поликлинике. Денег все равно не хватало, ипотека съедала почти все. Алименты от бывшего мужа приходили нерегулярно.
На следующий день, когда Елена вернулась с работы, ее встретила взволнованная Кира.
— Почему ты ему отказала? — сестра с порога набросилась на нее. — Ты… Ты хоть представляешь, что наделала?
Лена устало опустилась на пуфик в прихожей. Голова гудела от недосыпа, от вечных подсчетов денег, от мыслей о завтрашнем дне.
— Эм… Привет, Кир. Ты о чем вообще? — она сняла промокшие ботинки и поставила их на газету.
— Об Антоне! — Кира теребила прядь волос. — Он сказал, что ты не пустила его домой! Это правда?
Елена в недоумении посмотрела на сестру. Откуда она знает? Неужели Антон ей позвонил?
— А что, я должна была его пожалеть? — Лена поднялась, прошла на кухню, достала из холодильника остатки вчерашнего ужина. — После того, что мой муженек устроил год назад? От тебя мне вообще странно это слышать.
Кира зашла следом, продолжая наступление:
— Ты поступаешь мелочно. Это твой муж, отец детей. Надо простить и сойтись с ним. Хотя бы ради детей.
Елена застыла с тарелкой в руках. От удивления она даже на мгновение забыла про усталость.
— Так и что? Я должна простить, как… Ничего не было? Словно он не бросил нас с двумя детьми? Не оставил с ипотекой? Не исчезал на месяцы? — она чувствовала, как внутри нарастает гнев. — Ты… Ты серьезно, Кира?
— Лен, ну ты не понимаешь. Он изменился, осознал… — сестра избегала смотреть ей в глаза. — Мужики, они все дураки… И Антон твой дурак. И отец детей. Ань, скажи маме!
Только сейчас Лена заметила, что дочь тихо сидит за столом над раскрытой тетрадкой и все слышит.
— Мам, я… — Аня подняла глаза, в которых Елена увидела не по годам взрослую усталость. — Не хочу, чтобы папа возвращался. С ним было… Слишком шумно, всегда телек орал, как будто мы глухие. А у меня скоро экзамены, надо готовиться.
Кира подошла к племяннице, положила руку ей на плечо с притворной заботой:
— Деточка, ты просто обиделась на папу. Это пройдет…
— Нет, тетя Кира, — Аня мягко, но решительно сбросила ее руку. — С ним было плохо. Без него спокойнее.
Кира резко выпрямилась, ее губы сжались в тонкую линию.
— Вы… Вы обе просто… — она запнулась, потом всплеснула руками. — Ладно! Думайте как хотите!
Она выскочила из кухни, хлопнув дверью так, что зазвенела посуда в шкафу. Лена и Аня переглянулись.
Вечером, когда дети заснули, Елена перемывала посуду и думала. Что-то не давало ей покоя, какая-то неправильная нотка в поведении сестры. Они всегда были близки, но никогда настолько, чтобы Кира так отчаянно, рьяно защищала ее бывшего мужа.
Телефон на столе звякнул. Сообщение от Антона: «Ты ведешь себя, как эгоистка. Даже твоя сестра это понимает».
Елена замерла с мокрой тарелкой в руках. Откуда такая фамильярность? Почему «даже»? Когда они успели настолько сблизиться, что обсуждают ее?
На следующий день Максим играл с машинками на полу в гостиной. Елена собирала бумаги для поликлиники, когда услышала, как сын бормочет, будто разговаривая с игрушками.
— И тетя Кира снова на папу обиделась. Он ей духи не купил. Сказал, лименты важнее.
Елена замерла, медленно подошла, присела перед сыном.
— Максимка, солнышко… Что ты сейчас сказал про тетю Киру?
Мальчик поднял на нее невинные глаза:
— Ну, они ругаются иногда. Как вы с папой раньше. Тетя Кира хотела духи, а папа сказал… — он наморщил лоб. — Что деньги только на лименты. И тетя обиделась. А еще она кричала, что ты не пускаешь его домой, а он должен… Должен вартиру оплачивать.
Елена схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть. Кусочки мозаики начали складываться, и картинка выходила совсем не такой, какой она ее себе представляла.
— А когда… Когда ты видел папу и тетю Киру вместе? — она старалась говорить спокойно, смягчая тон.
— Когда ты на работе, а Аня в школе или у бабушки, — пожал плечами Максим, как будто это было очевидно. — Тетя Кира меня к себе забирает после садика, а потом папа приходит. Иногда он ночует, и мы с ним мультики смотрим.
— Понятно, — только и смогла выдавить Елена.
Весь день на работе она была как в тумане. Ее сестра и бывший муж. Вместе, за ее спиной. И, видимо, уже давно.
Вечером, уложив детей, она дождалась, когда Кира зайдет на кухню, и взяла телефон сестры. Пароль она знала — день рождения их мамы.
То, что Елена увидела в переписке, окончательно разбило ее иллюзии. Кира и Антон не просто встречались, они обсуждали, как манипулировать ею. Сестра писала:
«Если она пустит тебя обратно, не надо будет платить алименты, и ты сможешь купить мне то кольцо».
Антон отвечал:
«Она наверняка пустит, тряпка, всегда прощала. А если что, ты посильнее надави на жалость».
Сестра, которую она считала единственной опорой, на деле оказалась предательницей. Кира же как ни в чем не бывало впорхнула на кухню, схватила телефон и умчалась. Елена даже не успела начать разговор.
Когда на следующий день Кира появилась на пороге с привычной улыбкой и пакетом свежих булочек, Елена встретила ее с отстраненным спокойствием.
— Привет, как дела? Я тут к детишкам… — начала Кира, проходя в прихожую.
— Нет, — спокойно сказала Елена. — Не к детишкам.
Кира застыла с наполовину снятым ботинком.
— Что? Не поняла…
— Я все знаю, Кир, — Елена смотрела ей прямо в глаза. — Про вас с Антоном. Почитала переписку, про кольцо знаю. Про то, как ты манипулировала мной. Все.
Лицо Киры изменилось. Улыбка сползла, глаза забегали.
— Ты… Ты что несешь? — она попыталась рассмеяться, но вышло фальшиво. — Какая еще переписка?
— Не утруждайся, — Елена жестом остановила ее. — Максим рассказал про ваши встречи. А я прочитала переписку в твоем телефоне. Мне все ясно.
Кира на мгновение застыла, а потом ее лицо исказилось.
— Ну и что? Да, мы встречаемся! И что с того? Я, в отличие от тебя, сделала его счастливым! Не пилила, не требовала, не ныла! — она говорила все громче, срываясь на крик. — А ты… Ты эгоистка! Только о себе и думаешь!
Елена покачала головой:
— Нет, Кира. Это ты думаешь только о себе. Уходи, забирай свои вещи, — она указала на пакеты, стоявшие у двери. — Я все сложила.
— Что? — Кира уставилась на аккуратно упакованные пакеты. — Ты… Ты выгоняешь меня? Ту, которая помогала тебе целый год?!
— Помогала? — горько усмехнулась Елена. — Или использовала? Все это время ты встречалась с отцом моих детей за спиной родной сестры. Убеждала его вернуться только затем, чтобы он не платил алименты, мог тратить деньги на тебя. И все это время…
Она всхлипнула.
— Притворялась моим другом, опорой. Вы оба предали меня.
— Я просто хотела всем помочь! — закричала Кира, но ее голос сорвался. — Ты эгоистка!
— Нет, Кира, ты хотела помочь себе. А я, наконец-то, поняла, что доверяла предательнице. Уходи.
Кира схватила пакеты и выскочила за дверь, не забыв громко хлопнуть ею напоследок. Елена осталась одна в прихожей. Странно, но она ощущала сейчас только покой. Словно сбросила тяжелый рюкзак с плеч.
Через несколько дней раздался телефонный звонок. Это была Валентина Ивановна, мать Елены и Киры.
— Ленка, что у вас там происходит? — без предисловий начала она своим прямым, чуть грубоватым голосом. — Кирка мне звонит, рыдает, говорит, ты ее выгнала. С ума сошла? Родную сестру…
Елена глубоко вздохнула. Она знала, что этот разговор будет тяжелым. Мать всегда была немного ближе к Кире, та чаще звонила, чаще жаловалась, умела выпросить и внимание, и деньги.
— Мам, разговор будет долгим, — сказала Елена и начала рассказывать все с самого начала. Про уход Антона, про помощь Киры, про случайно раскрывшуюся правду.
Валентина Ивановна сначала перебивала, возмущалась, не верила. Но постепенно ее голос становился тише.
— И вот… Они встречались все это время. Она помогала мне, но одновременно спала с моим мужем. Бывшим, — закончила Елена.
На другом конце провода молчали.
— Алло, мам? Ты здесь? — спросила Елена, думая, что связь прервалась.
— Здесь я, здесь, — голос матери звучал глухо. — Думаю вот… Мы же сестры были с тетей Надей. Родные, как вы с Киркой. И с ее мужем у меня… Было недолго. Молодая, глупая, а он так ухаживал, уговаривал. А потом всю жизнь стыд жег… Думала, никто не знает. А Надя-то, видать, знала.
Она тяжело вздохнула.
— Потому и не приезжала к нам последние годы. А я все думала — почему…
— Мам, — Елена не ожидала такого признания, — я не знала…
— И не надо было знать. Грех это мой. Глупая я была. А Кирка еще дурнее, — в голосе матери появилась твердость. — Ты правильно сделала, Лен. Никакой мужик не стоит того, чтобы дети страдали. И отношения родственные на нем держать — тем более. Чистота нужна, правда.
После этого разговора Елена окончательно поняла, что поступила правильно. Когда-то она решила, что без помощи не справится, одной тяжело. Но цена этой поддержки оказалась слишком высока.
