Пыльная тропа вела через горы Гиндукуша к небольшому дому на окраине Герата. 23 февраля 2013 года представители российского поискового отряда шли на встречу с человеком, которого искали целый год. Трижды договоренности срывались, и вот – четвертая попытка.
В дверях показался высокий худощавый мужчина в афганском перахане. Руки его мелко дрожали, лицо дергалось от нервного тика – последствия тяжелого ранения, полученного тридцать три года назад.
– Ты – Хакимов? – спросил один из россиян.
– Я был им, – хрипло ответил мужчина на ломаном русском.
Так закончились поиски рядового Бахретдина Шарафовича Хакимова, пропавшего без вести 7 сентября 1980 года в провинции Герат. И так началась история о том, как советский солдат стал афганским целителем Шейхом Абдуллой.
Бой у Шинданда
Бахретдин Хакимов родился в 1960 году в Самарканде. Военную подготовку проходил в Ташкенте, затем учился в Москве. По его собственным словам, в Афганистан он попал в 1977 году, хотя в официальных документах значится другая дата – декабрь 1979 года. Служил в 101-м мотострелковом полку 5-й гвардейской мотострелковой дивизии, дислоцированном в Герате.
Седьмого сентября 1980 года в районе уезда Шинданд его подразделение вступило в бой с моджахедами. Двадцатилетний солдат получил тяжелейшее ранение в голову. Его товарищи отступили, считая раненого погибшим. Бахретдин остался лежать на поле боя, истекая кровью. Едва дышащего, его подобрали местные жители.
Началась мучительная борьба за жизнь. Сначала афганский целитель – «худжра» – лечил молодого солдата травами. Затем появились французские медики, работавшие в той местности. Из головы и спины извлекли осколки, в прямом смысле вернули с того света.
Хакимов выжил, хотя последствия ранения – дрожь в руках и нервный тик на лице – остались с ним навсегда. И полученные травмы головы давали о себе знать: он начал путать даты, забывать русские слова.
Брошенный
Первые пять лет Бахретдин жил одной надеждой – вернуться домой. Он верил, что его будут искать, что товарищи не забыли о нем, что командование пошлет за ним людей. Каждый день он всматривался вдаль, ожидая советских солдат. Связаться сам с властями он не мог – не было ни телефонов, ни возможности отправить письмо. Он был отрезан от мира, один на чужой земле.
– Вначале я мечтал вернуться в Советский Союз, – рассказывал потом Хакимов. – Я не знал, как устроена жизнь здесь, был один. Я очень хотел уехать, но нам не было ни переписки, ни связи.
Родители Хакимова получили извещение: «Пропал без вести». Фактически это означало смерть. Отец уже умер к тому времени, а мать умерла, так и не оправившись от горя из-за потери сына.
Первые годы Бахретдин с тоской смотрел на старые фотографии, которые чудом сохранились при нем. Ждал, надеялся. Но письма не приходили. Помощи не было. Постепенно надежда таяла, превращаясь в горькое понимание – его бросили.
– Говорили, что я погиб. А правительству плевать на нас! – с обидой вспоминал он спустя десятилетия.
С годами пришло осознание: он оказался брошенным на произвол судьбы, как и десятки других солдат. Вернуться домой ему уже не суждено. Молодому парню пришлось приспосабливаться к жизни в новых реалиях.
Новая жизнь
Старейшина деревни, который вЫходил молодого солдата, взял его под опеку, обучил своему ремеслу знахаря. Местные жители, афганцы, к которым Хакимов пришел с оружием, относились к нему «как к сыну и брату». Полевые командиры – Исмаил-хан и другие влиятельные люди Герата – помогали ему устроиться.
Чтобы выжить в Афганистане, а также от сильной обиды на советское командование, которое бросило его умирать на поле боя, Бахретдин принял ислам. Он получил новое имя – Шейх Абдулла.
– Я был зол из-за того, что советская армия бросила нас в беде, – признавался Хакимов. – Почему нас никто не искал? Почему им не было до нас дела?
Шейх Абдулла хорошо освоил местные языки. Фарси его учил один из командиров моджахедов, пушту он выучил, живя в пуштунской деревне. Он начал говорить, думать и чувствовать по-афгански. Чужбина постепенно становилась второй Родиной.
– Мне нравится жить с этими людьми, – говорил он спустя годы. – Они ухаживали за мной, когда я был ранен. И поэтому я здесь и остался.
Две семьи
В Афганистане Шейх Абдулла женился на девушке-пуштунке из Шинданда. У них родилась дочь, но роды закончились трагически – молодая мать умерла. Бахретдин остался один с ребенком на руках. Спустя годы он женился вторично, уже в Герате. Вторая жена, Джамиля, стала ему настоящей опорой.
– Место моего временного пребывания стало моим основным, – признавался он. – И теперь я совсем перестал думать о возвращении.
Шейх Абдулла получил афганский паспорт. Занимался целительством, как учил его старый худжра. Русский язык почти забыл, говорил с сильным акцентом и с большим трудом. Вспоминать русские слова приходилось долго, мучительно.
– Я считаю себя гражданином Афганистана, – говорил он в одном из интервью.
Найденный
В 2013 году брат Хакимова, Шароф, увидел в фотоотчете поисковиков знакомое лицо. Он узнал старшего брата, ушедшего на войну еще в его детстве. Комитет по делам воинов-интернационалистов при СНГ, созданный в 1992 году, уже более двадцати лет искал пропавших солдат. За это время было найдено около тридцати человек. Хакимов стал одним из них.
Заместитель председателя Комитета Александр Лаврентьев целый год вел поиски в провинции Герат. Встречи срывались трижды. Наконец, 23 февраля 2013 года, помощники из числа местных жителей смогли привезти Шейха Абдуллу в город.
На пресс-конференции Хакимов сдержанно улыбался, держа в руках мобильный телефон. Ему позвонили брат и сестра – один жил в Узбекистане, другая в Москве. Они не виделись более тридцати лет. Голоса родных дрожали от слез и волнения.
Бахретдин узнал страшную новость: мать умерла вскоре после получения извещения о том, что сын погиб.
Выбор
Александр Лаврентьев предложил Хакимову вернуться на родину, встретиться с родственниками, начать новую жизнь в России. Представители российского правительства были настойчивы. Они приехали за ним спустя тридцать лет – тогда, когда он уже не ждал, не надеялся, не мечтал о возвращении.
Но Шейх Абдулла покачал головой. Обращение представителей власти показалось ему грубым, попытка уговорить – принуждением. Его пытались заставить бросить все нажитое и уехать с ними, словно у него здесь не было ни семьи, ни жизни, ни прав.
– Меня спасли и вылечили афганцы, – твердо сказал он журналистам. – Я хочу служить этому народу всю мою жизнь. Я не хочу возвращаться в страну, которая обманула меня и послала на войну. Я хочу жить и умереть здесь, хочу быть здесь похоронен.
Эти слова прозвучали и обидно, и трагично. Советский солдат выбрал тех, кто когда-то был его врагом. Выбрал тех, кто согрел, вылечил, дал новую жизнь. Выбрал тех, кто не бросил его умирать.
До сих пор Хакимов не мог простить сослуживцев, которые оставили его на поле боя, и советскую власть, которая даже не пыталась искать. Обида, копившаяся тридцать лет, не давала ему покоя.
– Я остался здесь, чтобы компенсировать ущерб, который я совершил, – объяснял он свое решение.
В России у него остались брат и сестра. Но они не виделись с тех пор, как его отправили на войну тридцать пять лет назад. Последний раз они говорили по телефону, потом начали общаться через социальные сети. Связь была, но встречаться Шейх Абдулла не хотел.
– Если бы они хотели, они могли бы сюда или в Кабул приехать и со мной встретиться, – говорил он с горечью.
Последние годы
После встречи с поисковиками дела близились к завершению – оформлялись документы для возможного возвращения. Но ответа так и не последовало. Шейх Абдулла остался в Афганистане. У него здесь была спокойная и тихая жизнь, семья, работа.
Он устроился на работу в Гератский музей Джихада – мемориальный комплекс, посвященный войне. Там, среди экспонатов и фотографий, работал смотрителем бывший советский солдат. Исмаил-хан, влиятельный бывший полевой командир и губернатор провинции, знавший его много лет, говорил:
– Абдулла – очень хороший человек. Он не хотел возвращаться в Россию. Здесь он дважды женился. Мы решили, что ему подойдет работа в музее, где он может своими словами рассказать правду о войне.
Шейх Абдулла показывал посетителям музея свою фотографию среди портретов других советских солдат, пропавших без вести.
– Все эти люди живы, – утверждал он. – Давно обзавелись семьями и счастливо живут в Афганистане.
Жена Джамиля поддерживала его выбор:
– Моему отцу и братьям он нравится. Семья счастлива, что я вышла за него замуж. Мы не думаем о том, что он из России или Советского Союза. Он стал настоящим афганцем.
По его словам, он был спокоен и доволен жизнью. Афганистан принял его, дал ему дом, семью, уважение. Здесь его не судили за прошлое, здесь ему не нужно было ни перед кем оправдываться.
Холодная зима
28 декабря 2022 года в северной части Герата произошел несчастный случай. Бахретдин Хакимов, которому было около 62 лет, отравился угарным газом из неисправного обогревателя. Глава судебно-медицинского управления Герата Ахмад Шах Мушфик заявил, что никаких признаков насильственной смерти обнаружено не было.
Так закончилась жизнь советского солдата, ставшего афганским целителем. Человека, которого Родина считала погибшим, а он считал Родиной Афганистан. Бахретдин Хакимов навсегда остался там, где был ранен и спасен – на земле, которую когда-то пришел завоевывать, а потом полюбил и выбрал.
В экспозиции музея Джихада до сих пор хранится его фотография – среди лиц других «невозвращенцев», тех, кто по разным причинам остался на чужой земле, ставшей родной.
И эта история – не только о войне, предательстве и забвении. Это история о том, как человечность и милосердие порой оказываются сильнее политики и идеологии. О том, как враги становятся семьей. И о том, что дом – это не всегда место, где ты родился, а иногда место, где тебя спасли.
