Сиделка

Когда муж Татьяны, предприниматель средней руки, впал в кому, а после неё очнулся парализованным человеком, прикованным к постели, Татьяна наняла сиделку.

Ей повезло, даже искать никого не пришлось, в палате, где лежал муж, к ней подошла санитарка и напросилась ухаживать за больным.

Из общения с ней, Татьяна поняла, что Юля — недавняя студентка, она проучилась два курса в медучилище, но так и не окончила его.

Татьяна даже раздумывать не стала, рассудив, что Юлия идеально подойдет. Она рослая и мощная, ростом под потолок, ей двадцать лет — вполне взрослый человек и опыт ухода за больными есть.

А самое главное, что подкупило Татьяну, это то что Юлия согласилась на скромную оплату, с условием проживания и питания у Татьяны дома.

Татьяна не стала упускать шанс и, пока девушка не передумала, помогла ей уволиться и собрать вещи.

Жила Юля в общежитии, вещей у неё было мало, всего-то чемодан и один пакет, Татьяна загрузила всё в свой автомобиль и увезла девушку к себе.

— Жить ты будешь здесь, — показала она гостье маленькую боковую комнату без окна, больше похожую на гардеробную.

Эта комната являлась смежной с той, где расположили парализованного Владимира.

Татьяна смолчала о том, что комнатка для Юли гардеробной и была, тусклая лампочка освещала кровать и дешевый ламинат. Больше в комнату ничего не вмещалось. Юлия поставила на пол чемодан и смахнула с щеки слезу.

Татьяна пристально посмотрела на неё:

— Что случилось, Юлечка? Тебе комната не нравится?

Юля всхлипнула несколько раз, достала из кармана своих спортивных брюк кусок марли и принялась вытирать лицо, глухо пояснив:

— Да нет. Всё хорошо. Мне нравится, чисто, отдельно от всех и даже батарея есть, значит будет тепло.

Татьяна справилась с недоумением и повела Юлю в комнату, где лежал её больной муж.

Владимир лежал на дорогом ортопедическом матрасе, покрытом клеёнкой, а сверху простыней. Он лежал на боку, приоткрыв рот и смотрел одним глазом на жену и Юлию. Второй его глаз был закрыт, оттого что уголки век придавило подушкой.

— И снова здравствуйте, Владимир Самуилович! — радостно отчеканила Юлия, а потом ахнула и побежала к постели, отчего Татьяне показалось, что затрясся весь этаж.

(Поступь Юли была тяжелой, да, зато душа была чудо как хороша.)

Юля встала у изголовья кровати, ухватила Владимира за подмышки и подтянув, развернула на спину, подложив удобнее подушку.

Затем Юля протрубила:

— Купите пожалуйста в аптеке надувной круг, я подложу его дядечке под крестец, чтобы никаких пролежней не возникало. И судно купите, потому-что горшок не подойдет. И давайте посмотрим назначения врачей.

Татьяна порадовалась её рвению:

— Ну, Юлечка, я вижу, что мой муж попал в хорошие руки. Можешь приступать к своим обязанностям, а я пойду. Мне надо ехать, впереди очень много дел.

Женщина попыталась скрыть свою довольную улыбку, а для радости у неё повод был: у Владимира имелся собственный продуктовый магазин и он приносил неплохой доход.

Вот только Володя всегда был скуп. Он никогда не рассказывал жене о том, как в магазине идут дела, и информацию о прибыли всегда тщательно скрывал.

Татьяна рвалась помогать мужу, да что греха таить, ей всегда хотелось отобрать узы правления у Володи, чтобы самой стоять «у руля», однако мужчина не подпускал её к своему бизнесу ни на шаг.

А теперь, хоть и кощунственно звучит, он наконец-то отошел от дел, и теперь ничто не могло остановить Таню.

Просияв, женщина погладила супруга по голове:

— Дорогой не волнуйся, я позабочусь о нашем магазине, а ты хорошо кушай и отдыхай.

Владимир растерянно посмотрел ей вслед.

Он хотел что-то сказать ей вслед, однако не смог.

Дни быстро пролетали за заботами о больном.

Юля справлялась с обязанностями сиделки безупречно, Владимир всегда был накормлен и ухожен.

Девушка не жалела себя, умудряясь поднимать подопечного и пересаживать его в инвалидное кресло, для того чтобы увезти в ванную и там помыть.

Младший сын хозяев, Ванька, ей в этом помогал.

Ване недавно стукнуло пятнадцать лет и когда с отцом произошла беда, подросток стремительно повзрослел, взяв часть забот о больном отце на себя.

Чего не скажешь о его сестре, семнадцатилетняя Оксана не хотела ничего слышать об отце. Больше всего девушка боялась, что мать уволит сиделку и переложит обязанности ухода на неё.

На всякий случай Оксана даже предупредила мать о том, что уйдет из дома, если до такого дойдет. Она привела веский, как ей казалось, аргумент:

— Я отцу ничем не обязана и даже не рассчитывайте на меня! Папаша всегда Ваньку любил больше, чем меня, ему и подарки лучше, и карманных денег больше, вот пусть теперь Ванька и возится с ним!

Разговор происходил в кухне, где Юля чистила картошку и Татьяна, нервно покосившись на неё, поспешила вывести из кухни дочь.

— Отец болен, но не умер, не нужно говорить о нём в прошедшем времени! И вообще, будь сдержаннее при сиделке, всё-таки, в доме посторонний человек!

Оксана снова надула губки:

— Вообще не понимаю, зачем ты притащила её к нам жить! Она могла бы приходить по утрам, а вечерами уходить. И мне не пришлось бы сталкиваться с ней в ванной по утрам! Она такая огромная и несуразная, похожа на мужика! Еще и одевается как бомж. Перед соседями стыдно за неё!

— Дочь, потерпи, папе нужен круглосуточный присмотр. Я же не могу вставать ночью, чтобы следить за ним.

Оксана поморщилась и выдворила мать за дверь, не став слушать.

Татьяна разнервничалась, дочь давно выбилась из её рук. Вернувшись в кухню, женщина настороженно посмотрела в спину сиделки, стоявшей у плиты.

Та и впрямь показалась ей «великаншей», сама Татьяна как и её дочь, была маленькой и худой.

А Юля своим затылком подпирала потолок, ещё и пол-кухни собою заняла.

Зато, эта «громадина» отлично управлялась со своей работой. Незаметно, на её плечи лег весь быт семьи Погореловых.

Это Юля вставала по утрам раньше всех, будила Ваньку в школу и готовила для всех завтрак. Это она бегала за продуктами в магазин, причем покупала все строго по списку, который писала Татьяна и приносила чеки.

Постепенно, Юля становилась незаменимой для всех них.

— Пожалуйста не думай о моей дочери плохо, — попросила Татьяна. — Оксана тяжело приняла болезнь отца, она переживает стресс…

— Да всё хорошо, — проронила Юля. — У вас у всех сейчас сложный период, тяжело принять болезнь родных.

Татьяна выдавила из себя улыбку и дождавшись, когда Юля закончит все свои дела, позвала пить чай.

— Садись, давно хочу поговорить с тобой. Я заметила, что у тебя порвались сапоги. Какой у тебя размер ноги?

— Сороковой.

— Надо же, как у моей мамы. Я в прошлом году ей дутики купила, а она отказалась их носить. Пожалуй, отдам их тебе. Еще есть пуховик, вижу, твой не подходит для зимы, слишком тонкий.

Юля перестала наливать чай, она поставила чайник на плиту, прижала руки к груди и замерла так. Глаза её быстро наполнились слезами:

— Вы… Серьезно? Вы правда мне их отдадите? А сколько я вам буду должна?!

— Да нисколько, ты что! Я тебе эти вещи подарю.

— А я не откажусь. Татьяна Архиповна, вы просто святая. Никто и никогда не заботился обо мне так, как вы!

Татьяна нервно поправила на своем носу очки.

— Ну что ты, Юлечка, брось… А знаешь… Ты чем-то похожа на мою двоюродную сестру… Расскажи о себе. Почему ты взяла академический отпуск, неужели ребеночка родила?

Юля рассмеялась и покачала головой:

— Что вы, нет, — покачала Юля головой. — Нет у меня никакого ребёнка. В начале осени заболела мама. Заболела тяжело, врач сказал, это агрессивный рак. Последняя стадия уже. Раз такое дело, я бросила учебу и пошла к ней в сиделки.

Я не имела права отвлекаться на учебу, мне хотелось находиться рядом с ней. Болезнь быстро забрала маму.

Татьяна участливо погладила Юлию по спине:

— Соболезную, детка, мне очень жаль.

— Да ничего, раз уж так было суждено… Зато отмучилась. К новому году я закончила с похоронами и подумывала о том, чтобы вернуться на учебу, но… честно говоря, я бы не смогла осилить сессию. Я вообще долго не могла придти в себя.

Я была настолько впечатлена страданиями больных людей, что пошла в санитарки. Но, со временем поняла, что эта работа не для меня.

— Почему?

Юля вздохнула, растрепав рукой чёлку:

— У меня не сложилось с коллективом.

Работала я посменно. Я душу вкладывала в работу, но медсестры и врачи почему-то невзлюбили меня. Мол, некрасивая, топаю громко… А я, чтобы понравиться им, всё отделение отмывала и к больным относилась, как к родным…

А вот мои сменщицы не были такими. Мне пациенты жаловались на них, говорили, что я одна добросовестно отношусь к работе.

Остальные-де санитарки, всю смену гоняют с медсёстрами чаи, а в палатах толком не убирают — пройдутся шваброй по только по видным местам, а под кроватями оставляют пыль.

Ну, раз такое дело, я и высказала сменщицам претензии, потом ещё заведующему отделением пожаловалась. Она их конечно отчихвостила, да только, крайней всё-равно осталась я.

Участились проверки, сменщицы открыто меня презирали, медсестры — сторонились, мол, я склонна жаловаться на свой же коллектив. Я превратилась в изгоя, работа стала некомфортной для меня. Я уже собиралась увольняться, но тут вдруг появились вы.

Татьяна покачала головой:

— Какие злыдни, боже мой! Да, к-сожалению, в коллективе такое происходит, но ничего, ты всё-равно, умничка и молодец! Так значит, осенью вернешься на учебу?

— Да.

— И правильно, образование превыше всего.

Татьяна помешивала ложкой чай, когда вдруг Юля несмело подошла к ней и обняла, положив голову на плечо.

— Скучаешь по маме?

— Да. Но вы тоже хорошая, так понимаете меня.

— Я поняла, да, — смутилась Татьяна, осторожно высвобождаясь из объятий девушки. — Приятно было с тобой поговорить. Я чай быстренько попью и пойду, а ты можешь обращаться ко мне в любой момент, помогу, чем смогу, — пообещала она.

Конец февраля выдался особенно холодным.

Несмотря на мороз, Юля с Ваней вывели больного Владимира на улицу, поддерживая с двух сторон. Они усадили его на скамеечку во дворе. Пока возились, мимо них прошла Оксана, одетая в шикарную дубленку, она спешила домой.

— Вы совсем рехнулись? Зачем вытащили на улицу отца?! Он же простудится, и опять начнёт кашлять!

Комната Оксаны располагалась рядом со спальней, в которой лежал отец и девушка часто по утрам громко возмущалась тем, что тот кашляет и храпит.

— Так он потому и кашляет, что постоянно лежит, — заметила Юля. — Вашему папе нужно больше двигаться, чтобы не было застоя в легких.

— Что ты несешь? — ещё больше возмутилась Оксана. — Ты всего-лишь сиделка, а разговариваешь как врач! Придет мама, я всё ей расскажу!

Прокричавшись, Оксана направилась домой. Иван проворчал ей вслед:

— Могла бы помочь, вместо того чтобы орать. Видно, что ей на папу совершенно наплевать!

Юля попросила:

— Не говори так о сестре. Она права, Владимир Самуилович может простыть. Помоги мне его поднять и пойдем домой.

В комнате Юля сменила постель, уложила подопечного и укрыв его одеялом, принялась делать Владимиру массаж.

О массаже её никто не просил, это была её личная инициатива и все же Юля не жалела сил, разминая руки и ноги пациента:

— Я всё-равно поставлю вас на ноги. Вы у меня будете ходить, — приговаривала она. — Эх, Владимир Самуилович, а всё ж, как вам повезло. У вас такая хорошая семья. Ванька по-настоящему переживает за вас, а Татьяна Архиповна не жалеет денег на лекарства. Меня вот, наняла.

Владимир отрицательно покачал головой:

— Н-нет. Только Ва-ня хоро-ший, — запинаясь и с трудом выталкивая из себя слова, проговорил он.

Через день приходил логопед и Владимиру приходилось заново учиться говорить и ходить.

— Да почему? Татьяна Архиповна тоже прекрасный человек.

— Не-ет, нет, — снова потряс головой мужчина.

— Вы стали лучше говорить, — заметила Юля, помогая мужчине сесть. — Я закончила массаж, пойду для вас ванну наберу.

— Н-не нуж-жно ван-ну, — заволновался Владимир.

— Ну как это «нет», не будете же вы в массажном масле лежать? Я вас помою в теплой воде.

— Пусть Ваня.

— Стесняетесь меня? Да вы чего? Я же работала санитаркой, вы для меня всего лишь пациент!

В тот-же день, Оксана, обозлившаяся на сиделку, ворвалась в комнату матери, тряся розовым полотенцем.

— Мам, я сейчас зашла в комнату Юли и нашла наше полотенце! Оно висело на спинке её кровати. А ещё я нашла у этой воровки бабушкин халат! Ну, помнишь такой, с зайчиками, который она надевает после ванны, когда бывает у нас в гостях! Она тайком берет наши вещи и носит их! Что за балаган?! Я теперь буду закрывать свою комнату на ключ, вдруг и у меня что-то пропадет?

— Успокойся, — спокойно ответила ей Татьяна. — Это я отдала Юле халат и полотенце. Просто у девочки очень мало с собой вещей, а бабушка у нас больше не гостит. Она вообще больше не появляется у нас, наверное боится, как и ты, что ей придётся ухаживать за Володей.

Оксана недовольно скривила рот:

— Ты что мам, благотворительностью занялась? Начала вещи нищим раздавать?

В дверь комнаты постучали и вошла Юля, она уставилась грустными глазами на халат, которым Оксана трясла.

— Можно мне забрать полотенце и халат? — попросила она.

— Конечно, детка. Оксана, пожалуйста, верни вещи Юле.

Татьяна заметила, как Юля прижала полотенце и халат к груди. Так держат ребёнка, или самую дорогую вещь.

Татьяна проследила за Юлей, подглядывая через щель в двери. Она увидела как Юля бережно сложила старенький халат и убрала его в свой чемодан. А полотенце она прижала к щеке.

Татьяна была сбита с толку таким поведением жилички, но она не придала этому должного значения, у неё были дела поважней.

Татьяна занималась магазином мужа ровно до тех пор, пока не задолжала поставщикам деньги, к тому же набедокурила — налоги вовремя не платила и теперь не могла унять нервную дрожь оттого, что бизнес мужа медленно, но верно шел ко дну.

Зря она влезла в эти бухгалтерские дебри, которыми раньше управлял муж.

— Но как же так? — мучительно раздумывала она, рассматривая пустые счета и задолженности на кредитках.

Еще недавно деньги были, но они куда-то испарились.

Вроде бы и траты были незначительны: Татьяна всего-то сходила с подругами в ресторан, купила себе шубу и дорогие сапоги, а к ним сумку, приодела дочь, отправила маму отдыхать…

Из размышлений Татьяну выдернул телефонный звонок, звонила Леся, продавец, работавшая в магазине мужа.

— Татьяна Архиповна, что делать с продуктами, срок годности которых подошел к концу? Это все шоколадные конфеты, масло, несколько видов йогуртов и сыр….

— Не знаю даже. И почему я должна об этом думать? — испугалась женщина. — Раньше ведь вы их куда-то списывали, вот и продолжайте в том же духе.

— А Владимир Самуилович ещё не пришел в себя? — вежливо поинтересовалась продавец.

— Нет!

Отключив телефон, Татьяна сняла с себя очки и зажмурив глаза, потёрла пальцами виски.

— Чёрте что… Что-то плохо мне об одной мысли об этом магазине! Это ж стресс какой-то! Немудрено, что муж так сильно разболелся. Небось жил, как на пороховой бочке.

…Вечером Татьяна пришла в комнату где сидел на кровати муж.

Сиделка Юля читала ему книгу, расположившись на стульчике возле окна.

— Юлечка, иди отдохни, — попросила женщина. — Я сама книгу Володе дочитаю, хочу немного побыть с ним наедине.

— Да, конечно, — понимающе протянула ей книгу Юля. Она скрылась за дверью, а Татьяна вынула из-подмышки бухгалтерские сметы.

— Володечка, послушай дорогой, у нас в магазине возникли небольшие проблемы. Что делать, ума не приложу.

Татьяна озвучила ряд проблем, отчего муж побагровел.

— Т-ты, — затрясся от гнева муж, — у меня были отложены деньги для поставщиков! Куда ты их дела? — прошептал он.

— Дорогой, ты даже заикаться перестал, — удивилась женщина. — Прямо чудо какое-то. Давай попробуем вместе решить проблемы, не злись пожалуйста, тебе нервничать нельзя!

Удивительно, но после этого разговора, Владимир быстро шел на поправку. И вот уже начал самостоятельно ходить, сначала по комнате, держась за кровать, потом по дому, держась за стеночки.

И наконец, смог выбраться на работу.

Выздоровев, мужчина первым делом выставил на продажу магазин и подал на развод.

Перед разводом Погореловы договорились, что квартира (которую приобрел Владимир), будет принадлежать Ване.

Владимир даже завещание не поленился написать.

Оксана смертельно обиделась на отца, однако её чувства мало интересовали Владимира Самуиловича. Он попросил бывшую жену и дочь уйти.

Спорить Татьяна не решилась, всё-таки, на кону было счастье младшего сына. Как ни крути, будет хорошо, если квартира достанется Ванюшке.

К-тому же, им было куда уйти, у Погореловых была ещё одна квартира, правда маленькая и без ремонта, в старом доме. Она досталась Владимиру в наследство от его отца. Квартира всё это время сдавалась жильцам, и каким-то чудом уцелела, хотя Владимир несколько раз порывался её продать, чтобы вложить деньги от её продажи в магазин.

Его останавливала только мысль, что жильё может понадобиться кому-то из детей.

После вынужденного переезда, Оксана долго не могла привыкнуть к новому жилищу. Она презрительно разглядывала старые обои и обшарпанную мебель и ругала мать:

— Это из-за тебя мы здесь оказались! Ты обанкротила папин бизнес! А я совершенно ни при чем! Я просто попалась папе под горячую руку. Я даже распаковывать чемоданы не хочу, потому что уверена — папа забудет все обиды и простит меня!

Татьяна вздохнула.

Она осознавала свою вину в разводе с Володей, ведь это она спустила на ветер семейные деньги и профукала бизнес.

Но и дочь тоже отличилась, наговорив лишнего отцу, когда тот болел.

Сколько раз Татьяна просила дочь быть помягче с отцом, однако девочка с чего-то взяла, что отец навсегда останется инвалидом, прикованным к постели.

Дочь поступала неразумно, не церемонясь с ним, обзывая паралитиком и брезгуя подойти, вот Володя и увидел её истинное лицо.

Зря конечно, Оксанка надеялась, что отец простит её.

Но жизнь продолжалась. Татьяна сделала в квартире посильный ремонт и устроилась на работу.

Оксана закончила школу и подала документы в несколько учебных учреждений, однако приняли её только в медицинское.

— Ну, медицинский, это тоже хорошо, — попыталась приободрить дочь Татьяна. — В нём наша Юля учится. Она должна восстановиться на третий курс.

Оксана скривила недовольную гримасу:

— Не напоминай мне про эту «рохлю».

Но однажды, Оксана вернулась домой в дурном расположении духа.

— Мам, нужно поговорить. Я узнавала в училище, учится ли у них Юлия. Оказалось, что нет, и никогда не было такой студентки.

Татьяна удивилась:

— Как это «не было»? Юля два года отучилась и ушла в академический отпуск. Погоди…

— Говорю же тебе, не было такой!

Татьяна некоторое время стояла в недоумении, разглядывая дочь, а потом бросилась обуваться.

Она изредка виделась с сыном, Ваня приходил к ним, но про Юлю он ничего не говорил.

Татьяну охватили дурные предчувствия.

Выходит, сиделка обманула ее? Не училась в медицинском, втерлась в доверие к больному Владимиру.

Вывод напрашивался сам собой: хитрая девушка присмотрела себе мужичка пообеспеченней, да и вцепилась в него.

Теперь понятно, для чего вилась вокруг него, то массаж, то ванна чуть ли не каждый день!

Да, вина Тани перед мужем была очевидной и непростительной, но если бы рядом с Володей не крутилась молодая особа, стал бы он подавать на развод?

Накрутив себя, Татьяна пришла в бывшую квартиру, открыла незапертую дверь и тут-же столкнулась с Юлей, выходившей из кухни.

— Юля?.. Ты что тут делаешь? — удивилась женщина. — Разве ты не уволилась и не пошла дальше учиться на медсестру?

Юля смотрела на неё, раскрыв глаза так, словно её застали на месте преступления.

— Татьяна Архиповна, я вам сейчас все объясню. Я вас немного обманула. Я…

— Никогда в медицинском не училась? — перебила её Татьяна. — Ну и что ты собралась объяснять? Как ты окрутила моего бывшего мужа?! Признавайся, уже спишь с ним? А прикидывалась хорошей девочкой, змеёй влезла в мою семью!

Глаза Юли раскрывались всё больше.

— Что вы такое говорите? Мерзость какая… Я прихожу сюда навещать Ваню и Владимира Самуиловича. Я готовлю им…

Не сдержавшись, Юля громко разрыдалась и убежала в кухню. Татьяна проследовала за ней.

Весь гнев женщины куда-то испарился.

— Я требую объяснений. Зачем ты врала, будто учишься в медицинском? Значит, никакой мамы, умершей от рака у тебя тоже не было?

Юля странно задрожала и повернувшись к Татьяне, схватила её за руку.

— Вы моя настоящая мама!

— Я?!

— Вы, — кивнула головой Юлия. — Я намеренно разыскала вас. Двадцать лет назад вы родили меня и написали отказ! А моя мама, моя вторая мама, работала в этом роддоме санитаркой. Мама удочерила и воспитывала меня, а перед смертью рассказала мне всё про вас. И о том, что не она меня родила!

Татьяна Архиповна замолчала, во все глаза разглядывая Юлию.

Прошлое, которое Татьяна так тщательно скрывала ото всех: мужа, детей, невероятным образом воплотилось перед ней в образе этой нескладной девушки.

Юля утерла слёзы кулаком и торопливо продолжала говорить:

— Мама постоянно ругала меня за то, что я расту некрасивой. Она стыдилась меня, иногда даже грозилась сдать в детдом. Я никогда не чувствовала любви и теплоты, мама тяготилась мной. Перед смертью она рассказала мне про вас. У меня были все ваши данные, к тому-же мама узнала вас, случайно увидев в магазине десять лет назад. А вы ее — нет. Она следила за вами, поняла, что вы вышли замуж, родили еще детей… Благодаря этому, разыскать вас, мне не составило особого труда.

А тут еще и повод хороший подвернулся — в больницу, где я работала, попал ваш муж. Я услышала, что вы ищете сиделку и сразу подошла к вам. Я так хотела понравиться вам, что даже решилась соврать, будто у меня есть незаконченное медицинское образование. Так было больше шансов, что вы наймете меня.

Татьяна долго ещё хлопала глазами, глядя снизу вверх на девушку, которая теоретически могла быть её дочерью.

И она была ей!

Татьяна помнила свой ужас от первой незапланированной беременности, когда её, юную молодую мать, не поддержал никто…

Ни тот, от которого она нечаянно родила, ни отчим, ни вечно недовольная жизнью мать…

Ей, глупой девочке тогда никто так и не помог!

…Родив, Татьяна написала на девочку отказ, а через день просто сбежала из роддома, не выдержав криков новорожденных детей.

Чуть позже, опомнившись и придя в себя, она конечно жалела о поступке. Но ей нужно было срочно устраивать личную жизнь.

Ведь жить в доме отчима было невыносимо: отчим попрекал Таню на каждом шагу, не давал ей прохода, превращая жизнь девушки в ад.

Татьяна до боли закусила губу, невольно вспомнив про теперь уже покойного отчима.

Он был очень грубым человеком, он избивал мать и обижал Таню.

Он был… высоким, ростом под потолок, огромным, несуразным (как Юлечка).

И он всегда вселял в Таню страх.

Слёзы струились по щекам Татьяны, она медленно подняла глаза на Юлю, и протянула к ней руки, которые дрожали.

— Неужели ты моя дочь? А я всё думала, какой ты стала и что с тобой… Доченька моя…

Татьяна припала к девушке и задыхаясь от слез, гладила её по спине и по плечам.

— Что же ты сразу не призналась, а?

Юля тоже плакала и дрожала от слез.

Но всё-же она прижималась к Тане.

Это удивительно, на Таня признала Юлю своей, теперь эта девочка была ей дорога.

— Я боялась, я думала, ты прогонишь меня… Велишь замолчать… Скажешь, что я тебе не нужна… Я ведь не нравлюсь никому. Я некрасивая, от меня шарахаются все, стыдятся!

Татьяна мотала головой:

— Это не так! Ты умница, лапочка, у тебя добрая и чистая душа! Прости, если сможешь, за то, что отказалась от тебя!

Эпилог

Однажды Татьяна вернулась в квартиру, в которой жила вместе с дочерью и не смогла открыть входную дверь.

Татьяна похолодела, испугалась, выронила из рук пакет с продуктами и принялась стучать.

— Оксана, отзовись, ответь мне! С тобой все хорошо?

Из соседней квартиры вышла соседка и участливо хлопотала рядом.

— В квартире девочка, наверное, ей стало плохо! Или она забыла выключить газплиту! Или поскользнулась, упала, ударилась головой, — сбивчиво кричала Татьяна на весь подъезд. — Надо спасателей вызывать, надо вскрывать дверь!

Но она не успела никуда позвонить, потому что дверь открылась с сухим щелчком и в подъезд выглянула Оксана.

— Хватит кричать, не устраивай перед соседями спектакль! — заявила она. — Я слышала, у тебя появилась дочь? Оказывается, ты родила и бросила в роддоме Юлю? Поздравляю, значит, я тебе больше не нужна. Вот и ступай к своей Юлечке, раз вы поладили с ней. А обо мне забудь. Эта квартира принадлежит мне, так этой Юле и передай. Я не собираюсь делиться с ней жилплощадью!

Татьяна ахнула:

— Ты что, Оксан?! Никто не собирается обделять тебя!

— Ну да, конечно, — цинично усмехнулась дочь. — Из-за тебя папина квартира отошла к Ваньке, а мне значит, шиш! Я из этой квартиры никуда не съеду, так и знай. А если понадобится, рожу и пропишу тут ребёнка!

Дверь захлопнулась и послышался звук повернувшегося ключа в замке.

Соседка молча перекрестилась, покачала головой и исчезла.

Ушла и Татьяна.

Она больше месяца скиталась по родне. С работы её «попросили», искать новую женщине было не по силам. Татьяна находилась в глубоком стрессе.

Чтобы не надоедать родственникам, у которых приходилось жить, она приходила в парк и сидела на лавочке, ощущая себя бомжихой.

— Мама, что ты тут делаешь? — услышала она вдруг знакомый голос.

Повернулась, а сзади Юля с Ванечкой стоят.

— Мам.

— Мамочка.

И сын, и Юля, наперебой кинулись её обнимать.

— Мам, может вернешься домой? Папа тебя давно простил, — заявил Ваня.

Татьяна кивнула головой, не выпуская из объятий сына и дочь.