— Ты говоришь, как последняя…
— Не смей так меня называть, слышишь?! — Надя схватила Олега за рубашку и встряхнула, что было сил. — Если бы не ты, ничего бы этого не случилось! Я любила тебя, слышишь?! Любила!
Надя опустилась на кресло и зарыдала, закрыв лицо руками.
— Я тебе не верю, — сквозь зубы проговорил Олег и, взяв большую сумку, принялся кидать туда свои вещи. Потом вдруг достал лист бумаги и, быстро написав на нём пару строк, передал Наде, которая так и сидела, закрыв лицо руками.
— Вот координаты владельца квартиры. Через неделю заканчивается срок аренды. До этого срока я оплатил, дальше — сама. Деньги переводить буду. Но видеть тебя больше не хочу.
Сказав так, Олег вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Надя уже не плакала. Она думала о том, что поступила правильно. Она больше не могла притворяться. Надя верила, что обязательно справится. Она была уже не та, что три года назад…
— Я бы так не смогла, Надя, — говорила ей подруга Юля три года назад.
— У меня был другой выход?
— Наверное, нет, — грустно вздохнув, согласилась подруга.
Надя погладила рукой свой огромный живот и с большим трудом поднялась с дивана, держась за поясницу.
— Поясница просто отваливается, а ещё я чувствую себя, словно кит, выброшенный на берег, — сказала она, поморщившись.
— Мне тоже на девятом месяце было нелегко. Но… У меня были другие обстоятельства… Мама и папа, даже бабушка с дедушкой, очень поддерживали меня. И конечно, муж. Мы все мечтали об этом малыше… Извини… — Юля смутилась. Она пожалела, что забылась, и её тёплые воспоминания о первой беременности могли ранить подругу.
— Ничего. Всё нормально, — сказала Надя и снова поморщившись, взялась за поясницу. — Ты же не виновата в том, что у меня оказалась такая мать…
Юля знала, что Надя росла без отца. Мама Нади, Элла Андреевна, была с ним в разводе почти с самого рождения Нади. Квартира, в которой они жили, принадлежала Элле Андреевне, она получила её по наследству от своего отца, ещё до замужества и рождения дочери.
Когда Надя выросла, окончила школу, вуз и нашла работу, то познакомилась с парнем по имени Олег. Они полюбили друг друга и собирались пожениться. Через некоторое время Надя переехала к Олегу в квартиру, которую он снимал.
И примерно в это же время мать Нади, тоже познакомилась с мужчиной. Звали его Валентин. У них оказалось всё серьёзно. И однажды мать торжественно объявила Наде, что они расписались.
Жить они стали у Эллы. У Валентина своя квартира была, но однокомнатная. А у Эллы двушка, конечно же, в ней было просторнее. Свою однушку Валентин сдавал.
Надя в то время в эти вопросы вообще не вникала. Она летала на крыльях любви и мечтала о свадьбе. Мать она поздравила и пожелала счастья. Только немного удивилась такому поспешному решению.
— Я не имею права на счастье? — изящно подняв ухоженную бровь, спросила Элла Андреевна дочь.
— Нет, что ты! Конечно же, имеешь, — заверила её Надя. — Просто…
— Кому мы мешаем? Наши чувства с Валентином взаимны, мы ещё молоды… — начала было Элла Андреевна.
— Мам. Не надо оправдываться, — остановила её Надя. — Я тебя прекрасно понимаю. Просто я сказала, что это было для меня неожиданностью.
Надя торопилась побыстрее закончить неприятный разговор. Ей не нравился недобрый огонёк, мелькнувший в глазах матери. Поэтому Надя, конечно же, не стала говорить о том, что избранник матери ей категорически не нравился. И не поспешность удивила её, а сам факт того, что мать вообще вышла замуж за этого типа. В глубине души Надя всё-таки надеялась, что мать с ним расстанется.
«Тип» сам по себе был вроде ничего. Только с самого первого раза, как только Надя его увидела, между ними, что называется, пробежала кошка. Наде казалось, что этот Валентин прямо выводил её на скандал. Он постоянно поддевал её, придирался, ставил её в неловкое положение.
Валентин был красив. Фигура у мужчины была подтянутая, спортивная. Надя так и не поняла, каким видом спорта он занимался, спрашивать не хотелось. Но Надя про себя решила, что, наверное, он пловец. Как-то так ей показалось.
И улыбка у него была красивая, только холодная, неживая, слишком уж картинная. Наде она казалась зловещим оскалом. Но мать смотрела на Валентина влюблёнными глазами, и ничего не замечала.
— Мне всего пятьдесят, Надя, — сказала тогда мать, после того, как Валентин ненадолго вышел из комнаты поговорить по телефону, потому что ему позвонили с работы. — Ему пятьдесят два. Мы оба хотим счастья. Валя пережил трагедию, его супруга недавно погибла. Дети у них давно выросли и создали свои семьи. А он остался совсем один. В утешение, судьба послала ему меня.
Мать улыбалась, а Наде было грустно. Ей было неприятно осознавать, что мать ни разу не заступилась за неё, когда этот Валентин позволял себе над ней шутить и придираться к ней.
Много позднее, Надя поняла, что этот факт был первым звоночком перед будущими неприятностями.
Началось всё в хмурый ноябрьский денек, когда Надя в недобрый час вернулась с работы пораньше. Этот день она запомнила в мельчайших подробностях, особенно сцену в спальне, свидетельницей которой она невольно стала.
Девица, что была там с Олегом, взяв в охапку свою одежду, невозмутимо прошлёпала босыми ногами мимо поражённой Нади, у которой от увиденного потемнело в глазах. Олег же пытался что-то бормотать в своё оправдание.
— Я ходила к врачу, мне так плохо, что я едва дошла до дома, а ты… — только и сказала молодая женщина и заплакала.
В глазах у неё действительно темнело, у Нади упало давление и она еле держалась на ногах. Женщина ждала ребёнка, шёл второй месяц беременности. А ещё, они с Олегом собирались на днях пойти в загс, чтобы подать заявление…
«Никогда… Ни за что!» — твердила себе под нос Надя, собирая свои вещи. Она незамедлительно ушла от Олега к матери.
—Ты с ума сошла, дочка, это же грех! — заявила мать, едва только услышала о том, что дочь хочет избавиться от малыша. — Рожай, я помогу тебе. Нельзя живую душу губить, всю жизнь потом жалеть будешь, да ничего уже вернуть будет нельзя.
Они с матерью сидели на кухне и разговаривали. Валентина дома не было, он куда-то ушёл. Наде пришлось взять такси, чтобы доехать до матери. Ей всё ещё было нехорошо, теперь же, плюс ко всему, добавился стресс.
Надя молчала. Она не была ни в чём уверена. Ей было очень плохо и морально, и физически…
Так и осталась Надя жить с матерью и Валентином, заняв свою прежнюю комнату. Там всё было по-прежнему, обстановка, вещи, фотографии на стенах, вышивка, которой она когда-то увлекалась, рисунки акварелью. Фиалки разных цветов стояли на подоконнике.
Белая орхидея стояла на письменном столе в красивом глиняном кашпо, у которого однажды откололся краешек, когда цветок случайно упал. Надя нашла этот кусочек и приклеила обратно. Было почти незаметно.
Как давно это было… Словно в другой жизни. Тогда она была беззаботной юной девушкой, и не было всё так сложно! Тогда она ещё не встретила Олега, и не ждала ребёнка.
И тогда не было этого Валентина, и они жили с мамой вдвоём.
Надя старалась с ним не сталкиваться. Приходя с работы, она мышкой шмыгала в свою комнату и тихо сидела там, выходя только для того, чтобы разогреть себе еду или сходить в туалет. За коммунальные платежи она исправно отдавала матери деньги, иногда покупала что-нибудь на общий стол, но чаще всего она питалась сама. Аппетита у неё не было совсем: Надю мучил токсикоз.
Олег не пытался выйти на связь. Звонить ему самой Наде не позволяла гордость. Она поддалась на уговоры матери и всё же решилась оставить малыша.
Однажды, когда Надя уже была на шестом месяце, мать и Валентин завели разговор про то, что скоро им всем станет тесно и стоит подумать о покупке трехкомнатной квартиры.
— Дочка, мы решили продать обе квартиры: эту мою двушку и однушку Валентина и приобрести трёхкомнатную квартиру. Я смотрела варианты, денег должно хватить, — произнесла Элла Андреевна, когда они все вместе однажды пили вечером чай, сидя за кухонным столом.
К Валентину Надя стала понемногу привыкать, либо он просто перестал к ней придираться. Либо ей перестало казаться, что он к ней придирается. Надя и сама не знала. В любом случае жилось им теперь вполне сносно.
— Продать? — удивилась Надя. Новости были неожиданные и шокирующие.
— Только знаешь, что? Тебе нужно будет выписаться. Ненадолго, всего на пару месяцев, — продолжила мать.
Наде эта идея нравилась всё меньше. Но что она могла сделать? Квартира полностью принадлежала матери, она вольна была ей распоряжаться по своему усмотрению. И мать не раз намекала на то, что вырастив Надю, выполнила свои материнские обязательства и теперь дочь должна заботиться о себе сама.
А сейчас выходило так, словно они её приютили, проявили милость и уже за одно это она должна быть им благодарна и уж точно не должна была качать права.
— А как купим трёшку, так все вместе там и пропишемся, — улыбнувшись, закончила мать и, взяв из вазочки конфету, развернула её и стала есть. Валентин невозмутимо пил свой чай и не участвовал в разговоре, словно его это не касалось. Надя молча переваривала услышанное.
Сказано — сделано. Мать с Валентином переехали на время к какой-то его родственнице, которая жила неподалёку, а Надя сняла себе крошечную студию. До родов оставалось всего ничего и молодая женщина нервничала. Сто раз уже она пожалела, что дала себя уговорить, однако отдавала себе отчёт в том, что и правда не смогла бы избавиться от малыша…
— Как всё сложно… — то и дело грустно вздыхала Надя. Приближался декрет. У неё совершенно ничего не было готово к рождению малыша. Ни кроватки, ни коляски, никаких вещей она не покупала. Куда? Ведь она находилась «в подвешенном» состоянии.
Мать и Валентин молчали. Не звонили, не писали. Зато позвонила хозяйка студии, которую снимала Надя, и заявила, что жильцам с детьми, тем более младенцами, она квартиру сдавать не намерена и потому Наде следует срочно подумать о другом месте жительства.
Надя позвонила матери и напрямую спросила, что ей делать, но та стала юлить и отнекиваться, а потом заявила, что квартиру с Валентином они купили, только не трёшку, а двушку, правда просторную, с хорошей планировкой. На трёшку им денег не хватило.
— Что-то мы переоценили свои возможности, — пояснила мать потрясённо молчавшей Наде, а потом добавила: — А ты девочка взрослая, тебе следует позаботиться о себе самой. Я тебе не нянька…
Юля была потрясена историей подруги. Она никак не могла представить, чтобы её мама ей заявила подобное, да ещё накануне родов!
Юля согласилась пустить Надю ненадолго к себе в квартиру, в которой они жили с мужем и двумя малышами. Квартира была трёхкомнатная и одна комната пока пустовала. Надя обещала заплатить Юле, но и сама Юля, и её муж, решительно отвергли такие предложения.
— Что мы, не люди? — говорили они в один голос.
Каждую ночь Надя плакала. Она совершенно не представляла, что делать дальше. Но однажды, когда Надя шла из поликлиники, куда ходила к врачу на плановый осмотр, к ней подошёл Олег и попросил выслушать его.
Они сели на ближайшую лавочку и долго-долго беседовали…
В тот же вечер Надя собрала свои нехитрые пожитки и съехала от Юли к Олегу. Видеть и слышать бывшего любимого ей было неприятно, она делала над собой гигантское усилие, чтобы не залепить ему пощёчину и ей было совершенно наплевать на его слова о том, что он раскаивается, любит её и мечтает, чтобы они жили вместе. И с нетерпением ждёт рождения малыша.
«Как же вовремя ты мне встретился!» — мстительно подумала про себя Надя. Она испытывала целую бурю эмоций от презрения и ненависти, до радости и облегчения от того, что всё наконец-то разрешилось. Никакой любви к Олегу она не ощущала. Она ненавидела его всеми фибрами души. Однако ей пришлось изобразить на лице счастливую улыбку и сделать вид, что она просто счастлива его снова видеть.
Вот про это и говорила Юля, что она бы так не смогла.
А Надя смогла. Она родила сына и жила с Олегом ещё почти три года после этого, тщательно заботясь о том, чтобы не забеременеть во второй раз. Олег ей был глубоко противен. Один раз её даже вывернуло, после близости с ним. Надя передёргивалась от его прикосновений, поцелуев. Ненависть росла и зрела в её душе, грозясь поглотить её целиком. Однажды Надя больше не смогла притворяться и высказала ему всё.
Олег был оскорблён в лучших чувствах. Он не ожидал, что Надя способна на такое. Только он не учёл, что та Надя, с которой он когда-то встречался, умeрлa тогда, когда он предал её, когда мать предала её. Когда она оказалась бомжом на восьмом месяце беременности. После этого Надя и стала такой жёсткой, циничной и прагматичной. Ради себя, ради сына. Чтобы выжить.
Когда она ушла от Олега, малыш уже ходил в ясли. Надя вышла на работу. Квартиру она снимала. Снова крошечную студию, но это было неважно. Хозяева лояльно относились к присутствию там малыша и за аренду просили довольно скромную сумму. Надя им нравилась и вполне устраивала.
Много позднее, Надя смогла накопить на свою студию и взяла ипотеку.
Олег так и не женился, впрочем с женщинами встречаться он не перестал и считал всех женщин меркантильными, не способными любить, памятуя о том, как им когда-то воспользовалась продажная, наглая, беспринципная Надя, которая изображала любовь и терпела его целых три года, ради жилплощади и денег.
Элла Андреевна жила со своим мужем Валентином вполне счастливо. Она совершенно не думала о том, как дела у её дочери, которую она буквально выкинула на улицу, забыв о том, что обещала помочь. Она действительно полагала, что полностью выполнила свой материнский долг и просто вычеркнула Надю из своей жизни. Никакие внуки ей были не нужны и неинтересны.
Надя с сыном жила хорошо, она оказалась сильной женщиной. Жаль только, что за каждой такой сильной женщиной стоит предательство мужчины. А в данном случае, ещё и матери…
