С мамой и папой Маше пришлось попрощаться. В их дальней деревне не было школы, а возить — слишком далеко. Вот и придумали: пусть живёт у родни! «Слишком большая», — с подозрением сказал учитель. Пришлось выдумывать, будто бы Маша родилась в 1905-м. Ей сбавили три года, иначе никто бы её не взял.
Живот ныл с самого утра, но крестьянка всё равно вышла в поле. Середина августа, дел невпроворот! Вот так и получилось, что Маша родилась посреди пшеницы, 16 августа 1902 года.
— Сильная будет, — сказали молодой матери. — Как назовешь? По святцам – Саломия.
Но та лишь махнула рукой. Какая Саломия? Пока рожала, всё время молилась Пресвятой Богородице. Вот поэтому и девочку надобно назвать Марией…
В семье Гарагуля подрастали десять детей. Как часто бывало в крестьянских семьях, старшие присматривали за младшими. Маша была совсем малышкой, а ей уже велели нянчить тех, кто родился после. Как раз по этой причине ей пришлось подождать с учебой. Сверстницы потихоньку учились читать и писать, а Маша качала колыбель.
Спохватились, когда подросшей девочке уже поздно было идти в первый класс. И все же отец пристроил Машу к родне в Севастополь, чтобы хоть грамоту освоила. Чтобы ребенка взяли, пришлось выдумывать, будто бы она родилась позже. А потом произошла революция, и в Крым хлынули переселенцы из Москвы и Петербурга.
Несколько раз на полуострове менялась власть – то белые, то красные… Учёба Маши была лихорадочной и неполной, шестой класс она закончила, живя у материнской родни в Джанкое, а затем подалась в родные места. Умерла мать, и отцу стало совсем непросто.
Она никогда не боялась работы. С малых лет привыкла помогать. Но гнуть спину в поле казалось невыносимым… Да и времена были уже не те. В 1921 году Маша перебралась в Симферополь (говорили, что это совпало со смертью отца), где устроилась на консервный завод. Платили немного, но стабильно. Попутно решила выучиться на телефонистку и записалась на курсы…
Как раз в ту пору двадцатилетнюю хорошенькую девушку приметил курсант Крымской кавалерийской школы, участник гражданской войны, Илья Рядненко. Он был совсем не похож на тех, кого знала Маша: вдумчивый, образованный, много повидавший. Часами они могли просто разговаривать, прогуливаясь по парку.
— Жених и невеста! — весело кричали уличные мальчишки.
Решение пожениться возникло как-то естественно, само собой. Вспомнили, что Маше надо будет сменить фамилию… но решили поменять её сразу вдвоём. Гарагуля и Рядненко – это ведь как-то слишком обычно! Новый век на дворе, новая эпоха. А почему бы им не стать Октябрьскими? Революционно, смело! И сделать это оказалось очень просто.
Молодая семья много переезжала – красного командира отправляли то в Ростов, то снова в Симферополь. Маша везде старалась создать настоящий домашний уют: еще ребёнком мать научила её рукоделию, так что шить и вышивать она умела мастерски. Все занавески, все полотенца, все салфетки в доме были расшиты лично ею.
– Ох и искусница ты, Маша! — восхищались вокруг.
Неоконченная школа была для Маши болезненной темой. Ведь учиться она всегда любила! Муж помог ей устроиться на курсы медицинских сестер. А потом Маша пошла изучать профессию шофёра, попутно посещала курсы стрелков… Она не хотела, чтобы кто-то попрекнул её необразованностью, чтобы сказали, будто не дотягивает до Ильи… Вот и старалась изо всех сил!
Очередным местом службы Октябрьского стал Кишинёв. Там и застала война Машу и Илью. Мужа командировали в Москву, а оттуда – на фронт. Для Маши нашли место в поезде, который шел в город Томск. Слово «эвакуация» звучало тогда отовсюду. Уезжала не одна, а с сестрой.
«Ну, так мне будет точно спокойно за тебя», — сказал Маше муж. И это было последнее, что она услышала от него.
В августе 1941-го, в Томске, ей прислали похоронку. От боли она даже не могла плакать, боль так разъедала её изнутри, что не хватало воздуха даже вздохнуть.
— Возьмите на фронт, — умоляла она в военкомате. – Возьмите, пойду телефонисткой! Медсестрой! Шофёром! Кем угодно!
Но медкомиссию Октябрьской пройти не удалось. Она пришла снова. Врач, устало глядя на эту отчаявшуюся женщину, повторил опять: нельзя, у неё не всё в порядке со здоровьем! Да и возраст уже, 39 лет…
И тогда она решила действовать по-другому.
Чтобы победить немцев по всей стране собирали средства. Создавался фонд обороны, куда каждый мог внести свою посильную лепту. Миллионы людей отдавали часть своих заработков, чтобы помочь армии. И Маша с сестрой стали копить деньги. Работали иголками, не покладая рук – обе вышивали и продавали свои работы. Потом продали все ценные вещи, что были. И собрали 50 тысяч рублей…
«Дорогой Иосиф Виссарионович! – написала Маша – Сталину
В боях за Родину погиб мой муж — полковой комиссар Октябрьский Илья Федотович. За его смерть, за смерть всех советских людей… хочу отомстить фашистским собакам, для чего внесла в госбанк на построение танка все свои личные сбережения — 50 000 рублей. Танк прошу назвать «Боевая подруга» и направить меня на фронт в качестве водителя этого танка. Имею специальность шофёра, отлично владею пулемётом.
Шлю Вам горячий привет и желаю здравствовать долгие, долгие годы на страх врагам и на славу нашей Родины».
Телеграмма пришла по адресу, и ответ был получен довольно быстро (он сохранился в архивах). От Сталина прислали – ваше пожелание будет исполнено.
Так что весной следующего года особым распоряжением свыше Марию Октябрьскую направили в Омск, чтобы она научилась вождению танка. И она стала первой в нашей стране женщиной-механиком и водителем боевого Т-34. Танк, построенный на деньги Маши, действительно назвали «Боевая подруга», и уже в октябре 1943 года он оказался на фронте.
Она шла к своей цели, медленно, но, верно. Шла к тому, чтобы отомстить за любимого мужа. Когда в ноябре «Боевую подругу» подбили, Маша двое суток ждала подмоги.
«Сражайтесь так, как сражаются танкисты „Боевой Подруги“. – говорил командир про нее. — Только за сегодняшний день экипаж славной машины уничтожил взвод».
…В Витебской области, в январе 1944-го, Маша Октябрьская действовала смело. Три пулеметные точки раздавила «Боевая подруга» и продолжала идти вперёд. Почувствовала, что танк задело, высунулась наружу, чтобы проверить и… получила тяжёлое ранение.
Сначала её доставили в полевой госпиталь, потом – на самолете в Смоленск. Состояние ухудшалось, и тогда Маша попросила медсестру записать письмо. Надиктовала весточку своим боевым товарищам с просьбой не забывать её, небольшое трогательное послание оставила и сестре. «Скажите товарищу Сталину, — попросила Маша перед смертью, — что я сделала всё, что смогла».
«Мы верим, что «Боевая подруга» дойдет до Берлина, — ответили ей танкисты, — через час уходим в бой».
Эти ободряющие строки Маша уже прочесть не смогла.
Маша Октябрьская умерла 15 марта 1944 года и нашла свой последний приют в Сквере Памяти Геров в Смоленске. 2-го августа ей посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Имя смелой женщины-танкиста носят улицы в разных городах нашей страны, школа в Лизоно и гимназия в Томске.
Вечная ей память!
