— Значит, не приедешь? — В голосе Ирины слышалась усталость, но не удивление. — Сколько можно прикрываться работой? Скажи мне, кто она и как ее зовут? — не выдержала она.
— Не могу, Ир. Совещание до ночи, новый проект горит. — Андрей говорил быстро, словно опасался, что она перебьёт. — Ты же знаешь, как это бывает.
— Знаю, — тихо ответила она. — Уже третий раз за месяц.
На том конце повисла пауза.
— Ладно, — наконец произнёс он. — Я постараюсь освободиться пораньше. Но ничего не обещаю…
Ирина молча смотрела в окно, где сквозь морозные узоры виднелось серое ноябрьское небо Петербурга. Где-то на другом конце города её муж сидел в своём стеклянном офисе с видом на Неву. Три года назад они жили в однокомнатной квартире на окраине, вместе готовили ужин и мечтали о будущем. Теперь у них была просторная квартира в центре, дорогая машина и холодильник, заполненный едой, до которой никто не дотрагивался.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Я пойду одна.
Ирина положила трубку, не дожидаясь ответа. На журнальном столике лежали два билета на концерт классической музыки. Андрей обещал пойти с ней ещё месяц назад. Она потратила полдня, чтобы достать эти билеты…
Валентина Сергеевна поправила шаль и поморщилась от боли в суставах. В свои семьдесят три она сохранила острый ум и прямую осанку, хотя руки уже не слушались как прежде.
— Что, опять не придёт? — спросила она, когда Ирина вошла в комнату.
— Работа, — коротко ответила внучка, избегая взгляда бабушки.
— Всё работа да работа, — покачала головой Валентина Сергеевна. — А жизнь-то проходит.
Ирина не ответила. Этот разговор повторялся слишком часто за последний год.
— Знаешь, в чём беда вашего поколения? — продолжила старуха, разливая чай. — Вы разучились отличать важное от срочного. Всё бегом, всё с огнём, а потом оглядываешься — и ничего нет.
— Бабушка, не начинай, — устало произнесла Ирина. — У Андрея сложный период. Он старается для нас.
— Для вас? — Валентина Сергеевна пристально посмотрела на внучку. — Или для себя?
Ирина взяла чашку и отвернулась к окну. Бабушка была единственным человеком, с которым она могла говорить откровенно. Но сегодня ей не хотелось разговоров.
— Бери билет, — сказала она, меняя тему. — Пойдём вместе на концерт.
Валентина Сергеевна покачала головой:
— Нет, внученька. Эти билеты для вас двоих. А мои старые кости уже не выдержат таких променадов.
Ирина хотела возразить, но передумала. Вместо этого она просто кивнула и допила чай…
Стас Воронцов высунулся из-за кулис, оценивая заполняемость зала. Публика постепенно стекалась, занимая места в партере. Музыканты настраивали инструменты, создавая тот особый хаос звуков, который предшествует любому концерту.
— Аншлаг будет, — заметил он, повернувшись к невысокому седому мужчине, стоявшему рядом.
— Ничего удивительного, — пожал плечами Михаил Борисович, дирижёр оркестра. — Рахманинов всегда собирает полные залы.
Стас кивнул, украдкой глядя на часы. До начала оставалось тридцать минут, а значит, у него было время на последний звонок.
Он отошёл в сторону и достал телефон.
— Кирилл, я не понял, — начал он без приветствия. — Где материал?
— Работаю над ним, — ответил усталый голос в трубке. — Будет завтра.
— Завтра уже поздно, — отрезал Стас. — Номер верстается сегодня.
— Слушай, я не могу выдать качественный текст за три часа. Тут нужен серьёзный анализ, интервью…
— Мне плевать, что там нужно, — перебил его Стас. — Или текст на моём столе к одиннадцати вечера, или ищи другое место работы.
Он нажал отбой и раздражённо засунул телефон в карман. Вечер переставал быть томным. Сначала главный редактор урезал бюджет на культурные репортажи, потом лучший журналист взял больничный, а теперь этот новичок думает, что может диктовать сроки.
Стас достал из внутреннего кармана пиджака небольшую фляжку и сделал глоток. Виски обжёг горло, возвращая его к реальности. Он был культурным обозревателем уже пятнадцать лет, и за это время повидал достаточно, чтобы понять: в этом бизнесе выживают только те, кто умеет выжимать результат из любой ситуации.
Из зала донеслись аплодисменты — дирижёр вышел на сцену. Стас убрал фляжку и направился к своему месту в первом ряду.
Ирина вошла в концертный зал за пять минут до начала. Её место оказалось в середине ряда, рядом с полным мужчиной, который недовольно поморщился, когда ей пришлось протискиваться мимо него. Второе кресло, купленное для Андрея, осталось пустым.
Она достала программку и пробежала глазами список произведений. Рахманинов. Андрей никогда не понимал её любви к классической музыке. «Слишком грустно,» — говорил он. — «В жизни и так хватает печали.»
Свет начал гаснуть, и публика затихла. Дирижёр поднял руки, и первые ноты «Вокализа» растворились в воздухе.
Ирина закрыла глаза. Музыка всегда была для неё убежищем, местом, где можно было спрятаться от реальности. Сейчас, сидя в полутёмном зале среди незнакомых людей, она впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему одинокой.
Андрей Соколов барабанил пальцами по столу, пытаясь сконцентрироваться на цифрах на экране. Отчёт никак не сходился, а времени оставалось всё меньше. Директор ждал результаты к утру.
— Может, домой пойдёшь? — Павел, его коллега, остановился у его стола. — Уже почти девять.
— Не могу, — Андрей потёр глаза. — Нужно закончить.
— А жена не будет ворчать? — усмехнулся Павел.
Андрей вспомнил о концерте и виновато взглянул на телефон. Нужно было позвонить Ирине в перерыве, узнать, как она. Но он знал, что не позвонит.
— Она поймёт, — сказал он, больше убеждая себя, чем отвечая коллеге. — Всегда понимала.
Павел хмыкнул и пошёл к выходу. Андрей вернулся к отчёту, но цифры упорно отказывались складываться в нужную картину. В голове крутилась мелодия, которую Ирина часто напевала по утрам. Что-то из Рахманинова.
Телефон завибрировал. Сообщение от начальника: «Жду отчёт к 8 утра. Без вариантов.»
Андрей вздохнул и открыл новую таблицу. За окном падал снег, превращая город в размытое пятно огней.
В антракте Ирина вышла в фойе. Вокруг шумела публика, обсуждая первое отделение. Она купила бокал шампанского и отошла к окну, глядя на заснеженную площадь перед концертным залом.
— Прекрасное исполнение, не правда ли? — раздался голос рядом.
Она обернулась и увидела высокого мужчину лет сорока. Темные волосы с проседью, внимательные глаза за стёклами очков.
— Да, — кивнула она. — Особенно «Вокализ».
— Вы разбираетесь в музыке? — спросил он, делая глоток из своего бокала.
— Не профессионально, — улыбнулась Ирина. — Просто люблю Рахманинова.
— Стас Воронцов, — представился мужчина. — Музыкальный критик.
— Ирина, — она не стала называть фамилию. — Просто слушатель.
— «Просто слушатели» — самые важные люди в этом зале, — серьёзно сказал Стас. — Без вас вся эта музыка не имела бы смысла.
Ирина улыбнулась, не зная, что ответить. Стас посмотрел на пустой бокал в её руках.
— Позвольте предложить вам ещё шампанского?
Она хотела отказаться, но что-то в его взгляде заставило её кивнуть.
— Спасибо.
Когда он отошёл к бару, Ирина достала телефон. Ни звонков, ни сообщений. Андрей полностью погрузился в работу, как это часто бывало в последнее время. Она убрала телефон, когда Стас вернулся с двумя бокалами.
— За музыку, — сказал он, поднимая бокал.
— За музыку, — эхом отозвалась Ирина.
Валентина Сергеевна сидела в кресле перед телевизором, но не смотрела его. Старые фотографии были разложены на коленях — вся её жизнь в пожелтевших снимках. Вот она с мужем, молодые и счастливые. Вот дочь, мать Ирины, на выпускном. А вот и сама Ирина, сначала маленькая девочка с косичками, потом невеста в белом платье рядом с улыбающимся Андреем.
Телефон зазвонил, заставив её вздрогнуть.
— Валентина Сергеевна? — незнакомый мужской голос. — Это Егор Ильич, сосед снизу. У вас там всё в порядке? Что-то капает с потолка.
Старуха растерянно моргнула, потом вспомнила:
— Ох, я же ванну набирала!
Она поспешила в ванную, насколько позволяли больные ноги. Вода уже переливалась через край, растекаясь по полу. Валентина Сергеевна закрыла кран и беспомощно оглядела потоп.
— Всё в порядке, Егор Ильич, — сказала она в трубку. — Просто забыла про воду. Сейчас вытру.
Она положила трубку и осмотрелась в поисках тряпки. Раньше бы она справилась с такой ситуацией за полчаса, но сейчас каждое движение давалось с трудом. Нагнуться, чтобы вытереть пол, казалось невыполнимой задачей.
«Стареть — это когда простые вещи становятся сложными,» — подумала она, осторожно опускаясь на колени. Вода холодила пальцы, напоминая о той зиме, когда она провалилась под лёд на замёрзшей реке. Тогда её вытащил Николай, будущий муж. «Я всегда буду рядом, чтобы вытащить тебя,» — пообещал он. И держал слово до самой смерти.
Закончив с уборкой, Валентина Сергеевна вернулась в комнату и посмотрела на часы. Концерт должен был закончиться через час. Она представила, как Ирина вернётся домой, одна, как всегда в последнее время. Она хотела набрать внучке, но решила не беспокоить её во время выступления.
Вместо этого она набрала другой номер.
— Андрей? Это Валентина Сергеевна.
Второе отделение прошло как в тумане. Ирина слушала музыку, но мысли её были далеко. После концерта Стас предложил выпить кофе в кафе напротив, и она согласилась, удивляясь самой себе.
— Я никогда так не делаю, — призналась она, когда они сидели за столиком у окна.
— Что именно? — спросил Стас, помешивая эспрессо.
— Иду куда-то с незнакомым человеком.
— Мы уже не совсем незнакомы, — улыбнулся он. — Мы вместе слушали Рахманинова. Это создаёт особую связь между людьми.
Ирина улыбнулась и отпила кофе. Снаружи усилился снегопад, и прохожие спешили укрыться от непогоды.
— Вы пришли одна на концерт, — заметил Стас. Это был не вопрос, а утверждение.
— Да, — ответила она после паузы. — Муж не смог прийти. Работа.
— Работа — удобное оправдание для многих вещей, — задумчиво произнёс Стас, глядя в окно. — Я сам им часто пользуюсь.
— А вы? — спросила Ирина, желая сменить тему. — Вы тоже пришли один?
— Я всегда один на концертах, — пожал плечами Стас. — Профессиональная деформация. Трудно наслаждаться музыкой, когда постоянно анализируешь исполнение.
— И что вы думаете о сегодняшнем концерте? — поинтересовалась она.
— Технически безупречно, но… — он задумался, — чего-то не хватало. Страсти, может быть. Или отчаяния. Рахманинов писал музыку человека, потерявшего родину. Это должно звучать иначе.
Ирина внимательно смотрела на него. В его словах было что-то, что задело её.
— Вы когда-нибудь теряли что-то важное? — спросила она, сама удивляясь своему вопросу.
Стас помолчал, потом кивнул:
— Однажды я потерял самого себя. И до сих пор не уверен, что нашёл.
Андрей посмотрел на часы — почти полночь. Отчёт был наконец закончен, отправлен начальству. Он устало потёр глаза и начал собираться домой.
Звонок от бабушки Ирины прервал его мысли. Разговор был коротким, но после него Андрей долго сидел неподвижно, глядя в пустоту. «Она заслуживает лучшего,» — сказала Валентина Сергеевна. — «И ты тоже.»
Он достал из кармана коробочку с кольцом — подарок на годовщину свадьбы, которая прошла две недели назад. Он так и не нашёл времени, чтобы вручить его. Всё откладывал на «особый случай», который никак не наступал.
Андрей убрал кольцо обратно в карман и вышел из офиса. На улице снег превратился в метель, и ему пришлось щуриться, чтобы разглядеть дорогу к парковке.
Сев в машину, он достал телефон и набрал номер Ирины. Гудки шли, но никто не отвечал.
— Уже поздно, — сказала Ирина, глядя на часы. — Мне пора.
Они просидели в кафе дольше, чем она планировала. Разговор со Стасом оказался на удивление лёгким, как будто они были знакомы много лет. Он рассказывал о своей работе, о музыке, о путешествиях. Она — о своём увлечении фотографией, о книгах, которые любит. Ни слова о проблемах, о муже, о том, что её жизнь совсем не такая, какой должна быть.
— Я провожу вас, — предложил Стас, расплачиваясь за кофе.
— Не стоит, — покачала головой Ирина. — Я вызову такси.
— В такую метель можно прождать час, — возразил он. — У меня машина рядом.
Она колебалась. С одной стороны, ехать домой с незнакомым мужчиной было не лучшей идеей. С другой — они провели вместе весь вечер, и он не показался ей опасным. Скорее, наоборот — с ним было спокойно и надёжно.
— Хорошо, — наконец согласилась она.
По дороге к его машине Ирина заметила пропущенные звонки от Андрея. Она убрала телефон, не перезванивая. Пусть поволнуется, ничего страшного.
Машина Стаса оказалась старым чёрным «Вольво», заметно контрастирующим с новенькими внедорожниками на парковке.
— Извините за беспорядок, — сказал он, открывая ей дверь. — Холостяцкая жизнь накладывает отпечаток.
На заднем сиденье лежали папки с нотами, книги, какие-то бумаги. Ирина села на пассажирское место и назвала адрес.
Они ехали молча, через метель и пустые улицы. Радио тихо играло что-то классическое, создавая странное ощущение уюта посреди зимней ночи.
— Вы счастливы? — вдруг спросил Стас, не отрывая взгляда от дороги.
— Что? — растерялась Ирина.
— Просто вопрос, — пожал плечами он. — Мне кажется, счастливые люди не ходят одни на концерты Рахманинова.
Ирина посмотрела в окно, где снежинки бились о стекло, превращаясь в капли.
— Я не знаю, — честно ответила она. — А вы?
— Иногда, — сказал он после паузы. — В такие моменты, как сегодня. Когда слушаю хорошую музыку. Когда встречаю интересного человека.
Он повернулся и на секунду встретился с ней взглядом, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
— Мы приехали, — сказал Стас, останавливаясь у её дома.
Ирина посмотрела на подъезд. В окне их квартиры горел свет — Андрей, должно быть, уже дома.
— Спасибо за вечер, — сказала она, не спеша выходить из машины.
— Это вам спасибо, — ответил Стас. — Было приятно познакомиться, Ирина.
Он достал из бардачка визитку и протянул ей:
— Если вдруг захотите сходить на какой-нибудь концерт… У меня всегда есть приглашения.
Ирина взяла карточку и убрала в сумку, не глядя на неё.
— До свидания, — сказала она, открывая дверь.
— До встречи, — ответил Стас.
Андрей сидел в темноте гостиной, глядя в окно. Когда ключ повернулся в замке, он не обернулся.
— Ты уже дома? — спросила Ирина, входя в комнату. — Как прошло совещание?
— Нормально, — коротко ответил он. — А концерт?
— Тоже нормально.
Она прошла на кухню и включила чайник. Андрей появился в дверном проёме:
— Я звонил тебе.
— Я была на концерте, — пожала плечами Ирина. — Потом в кафе. Не слышала звонка.
— С кем? — спросил Андрей, стараясь, чтобы его голос звучал безразлично.
Ирина посмотрела на него:
— С человеком, который любит музыку.
Андрей хотел сказать что-то ещё, но промолчал. Вместо этого он достал из кармана коробочку с кольцом и положил на стол.
— Что это? — спросила Ирина.
— Подарок на годовщину, — ответил он. — Я забыл вручить его вовремя.
Она смотрела на коробочку, не открывая её. Чайник закипел, и она медленно налила воду в чашку.
— Я буду в спальне, — сказал Андрей и вышел из кухни.
Ирина села за стол и открыла коробочку. Внутри было кольцо с сапфиром — точно такое, как она хотела когда-то давно. Она закрыла коробочку и убрала её в карман.
Потом достала визитку Стаса и долго смотрела на неё, прежде чем порвать на мелкие кусочки и выбросить в мусорное ведро.
Утро встретило город ясным небом и скрипучим снегом. Метель закончилась, оставив после себя сугробы и обледеневшие ветви деревьев.
Стас сидел за компьютером, дописывая рецензию на вчерашний концерт. Слова не складывались, мысли разбегались. Он думал о женщине с грустными глазами, которая слушала Рахманинова в одиночестве.
Телефон зазвонил, прерывая его размышления.
— Стас, — голос главного редактора звучал напряжённо. — У меня для тебя новость. Не самая приятная.
— Что случилось? — насторожился Стас.
— Финансирование урезали ещё сильнее. Мы вынуждены сократить штат. Твой отдел культуры…
— Закрывают? — догадался Стас.
— Не совсем, — вздохнул редактор. — Но от трёх журналистов остаётся один. И мне нужен тот, кто пишет не только о классической музыке, но и о современной культуре. Молодёжь, новые тренды, понимаешь?
Стас понимал. Он был слишком старомодным для нового формата, слишком привязанным к классике.
— Я могу забрать документы сегодня, — сказал он, не дожидаясь формального увольнения.
— Прости, Стас, — редактор звучал искренне огорчённым. — Ты отличный журналист, но времена меняются.
— Да, — согласился Стас. — Меняются.
Он положил трубку и посмотрел на недописанную рецензию. Последний текст в его карьере музыкального критика. Пятнадцать лет работы заканчивались одним телефонным звонком.
Стас открыл нижний ящик стола и достал фляжку с виски. Сделал глоток, потом ещё один. Затем решительно закрыл фляжку и убрал её обратно. Не сейчас.
Он вернулся к тексту и начал писать, вкладывая в слова всё, что чувствовал вчера, слушая Рахманинова и глядя на профиль незнакомой женщины в полутьме концертного зала.
Андрей проснулся от звука льющейся воды в ванной. Ирина всегда вставала раньше него. Он посмотрел на часы — семь утра, до работы ещё три часа.
Он лежал, глядя в потолок и думая о вчерашнем вечере. О том, как Ирина вернулась поздно, с запахом чужого одеколона на пальто. О кольце, которое она даже не надела. О том, как они отдалились друг от друга за последний год.
Телефон Ирины лежал на прикроватной тумбочке. Андрей знал, что не должен этого делать, но всё же потянулся и разблокировал экран. Пароль не менялся с их свадьбы — дата их первой встречи.
В сообщениях ничего подозрительного. В истории звонков — только бабушка и коллеги с работы. Он проверил историю браузера — и замер. «Работа в другом городе», «Вакансии фотографа», «Как начать всё с начала» — эти поисковые запросы были сделаны вчера утром.
Ирина вышла из ванной, вытирая волосы полотенцем, и увидела Андрея с её телефоном в руках.
— Что ты делаешь? — спросила она тихо.
Он поднял глаза:
— Ты хочешь уехать?
Ирина молча смотрела на него, потом подошла и забрала телефон:
— Ты не имеешь права копаться в моих вещах.
— А ты имеешь право планировать побег, не сказав мне ни слова? — возмутился Андрей, вставая с кровати.
— Это не побег, — покачала головой Ирина. — Это поиск выхода.
— Из чего? — Андрей развёл руками. — У нас есть всё! Квартира, машина, деньги. Чего тебе не хватает?
— Тебя, — просто ответила Ирина. — Тебя не хватает. Три года назад мы мечтали вместе, строили планы. А теперь ты живёшь на работе, а я — здесь, в квартире, которая больше похожа на гостиницу. Мы даже не разговариваем по-настоящему.
— Я делаю это для нас! — Андрей повысил голос. — Чтобы у нас было будущее, чтобы…
— Какое будущее? — перебила его Ирина. — То, в котором мы продолжаем жить параллельными жизнями? Я больше так не могу, Андрей.
Она прошла мимо него к шкафу и начала доставать одежду.
— Что ты делаешь? — напряжённо спросил он.
— Собираюсь к бабушке, — ответила Ирина, не поворачиваясь. — Мне нужно время подумать. И тебе тоже.
Андрей смотрел, как она складывает вещи в сумку. Что-то внутри него требовало остановить её, сказать правильные слова, но он не находил их.
— Ты вернёшься? — спросил он наконец.
Ирина застыла на мгновение, потом продолжила сборы:
— Не знаю. Честно, не знаю.
Валентина Сергеевна не задавала вопросов, когда внучка появилась на пороге с сумкой в руках. Просто молча обняла её и пошла ставить чайник.
— Я не буду спрашивать, что случилось, — сказала она, когда они сели за стол. — Ты расскажешь, если захочешь.
Ирина кивнула, грея руки о чашку. За окном начинался новый снегопад.
— Помнишь, ты говорила, что мы разучились отличать важное от срочного? — спросила она после долгой паузы.
— Помню, — кивнула бабушка.
— Я, кажется, только сейчас поняла, что ты имела в виду.
Валентина Сергеевна смотрела на внучку с грустной улыбкой:
— Лучше поздно, чем никогда.
Ирина достала из кармана коробочку с кольцом и положила на стол.
— Он подарил мне это вчера. На годовщину, которую мы не отмечали.
— Красивое, — заметила бабушка, не притрагиваясь к коробочке.
— Да, — согласилась Ирина. — Но оно опоздало на три года.
Они сидели молча, глядя на падающий снег. Где-то в соседнем доме играла музыка — что-то смутно знакомое, возможно, Рахманинов.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросила Валентина Сергеевна.
Ирина посмотрела на свои руки, потом на снег за окном, и наконец — на бабушку:
— Жить, — сказала она твёрдо. — Просто жить. По-настоящему.
Стас Воронцов сдал ключи от офиса и вышел на улицу, неся коробку с личными вещами. Пятнадцать лет его жизни уместились в одну картонную коробку — несколько книг, фотографии, старая печатная машинка, которую он держал на столе как талисман.
Снег падал крупными хлопьями, оседая на его волосах и пальто. Стас остановился посреди улицы, запрокинул голову и закрыл глаза, позволяя снежинкам таять на лице.
Странное чувство свободы охватило его. Впервые за много лет у него не было обязательств, сроков, редакционных заданий. Он мог делать что угодно, идти куда угодно.
Стас достал телефон и открыл последнее сообщение от главного редактора: «Твою рецензию на концерт поставили на первую полосу культурного раздела. Отличная работа, жаль, что последняя.»
Он улыбнулся и убрал телефон. В конце концов, это был не самый плохой способ завершить карьеру.
Впереди была неизвестность, пугающая и манящая одновременно. Стас крепче сжал коробку и пошёл вперёд, оставляя следы на свежевыпавшем снегу.
Андрей сидел в пустой квартире, глядя на часы. Прошло три дня с тех пор, как Ирина ушла, а он всё ещё ждал, что она вернётся. Звонил, писал сообщения, но получал только короткие ответы: «Со мной всё в порядке», «Мне нужно время», «Не надо приезжать».
На работе дела шли хуже некуда. Начальство осталось недовольно отчётом, над которым он провёл всю ту ночь. «Недостаточно детально», «Не тот подход», «Придётся переделать». Как будто вся его жертва была напрасной.
Телефон зазвонил, и Андрей схватил его с надеждой, но это был Павел.
— Привет, — сказал коллега. — Ты как?
— Нормально, — автоматически ответил Андрей.
— Слушай, тут такое дело… — голос Павла звучал неуверенно. — Начальство решило отдать твой проект мне. Сказали, что ты «эмоционально нестабилен» сейчас. Прости, я не просил об этом.
Андрей сжал телефон так сильно, что костяшки пальцев побелели:
— Я понял. Спасибо, что сказал.
Он положил трубку и откинулся на спинку дивана. Проект, ради которого он пропустил десятки семейных ужинов, концертов, даже годовщину свадьбы, теперь был у Павла. Три года работы, бессонные ночи, постоянное напряжение — и всё впустую.
Андрей встал и подошёл к окну. Город жил своей жизнью, люди спешили куда-то, не замечая его одиночества. Впервые за долгое время он понял, что не знает, что делать дальше. Вся его жизнь была распланирована: карьера, повышения, новые проекты. Он никогда не думал, что будет, если этот план рухнет.
Телефон снова зазвонил. На этот раз номер был незнакомым.
— Андрей Соколов? — спросил мужской голос.
— Да, — ответил он.
— Вас беспокоят из компании «Нева-Инвест». Нам порекомендовали вас как отличного специалиста. Не могли бы вы приехать на собеседование?
Андрей помолчал, глядя на фотографию с их свадьбы, стоящую на полке.
— Извините, — сказал он наконец. — Сейчас не самое подходящее время. Я свяжусь с вами позже.
Он положил трубку и сел за компьютер. Открыл поисковик и напечатал: «Как начать всё с начала?»
Ирина стояла на набережной Невы, фотографируя зимний город. Солнце пробивалось сквозь облака, подсвечивая купола соборов и превращая лёд на реке в сверкающую поверхность.
Телефон в кармане завибрировал — очередное сообщение от Андрея. Она не стала читать его сразу. Вместо этого сделала ещё несколько снимков, поймав момент, когда солнечный луч отразился от золотого шпиля Петропавловской крепости.
Только закончив съёмку, она достала телефон. «Я хочу всё исправить. Скажи, что мне сделать.»
Ирина долго смотрела на эти слова, потом медленно набрала ответ: «Это не ты должен что-то делать. Это я. И я уже сделала.»
Она отправила сообщение и убрала телефон. Потом достала визитку, которую сохранила, вопреки тому, что Андрей мог подумать. Она не порвала её тогда, лишь разыграла спектакль для себя самой.
Номер Стаса Воронцова. Человека, который напомнил ей, что музыка — это не только звуки, но и история, стоящая за ними. Она не собиралась звонить ему, по крайней мере, не сейчас. Но сам факт, что у неё был выбор, давал странное ощущение свободы.
Ирина сделала ещё один снимок — силуэт одинокого человека на мосту на фоне зимнего неба. Потом повернулась и пошла прочь от реки, оставляя следы на снегу, который, казалось, падал бесконечно, скрывая прошлое и создавая чистый холст для будущего.
