Мать надела на неё синее платье с отложным воротничком, белые носочки и заплела волосы в косу. Именно так, по мнению мадам Бардо, следовало выглядеть девочке из приличной семьи, когда ту пригласили на премьеру в театр.
Брижит была взволнованна сверх меры, но собственный внешний вид приводил её в отчаянье: какая-то невероятная тусклая скромница. Поневоле. «Родители не догадывались, что нас с Вадимом связывает на самом деле», — напишет она позже в своих мемуарах.
Полторы недели Брижит провела на коленях – она умоляла отца разрешить ей встречаться с Вадимом. И тот, наконец, смягчился. Но поставил два условия: во-первых, свидания возможны лишь в присутствии посторонних, во-вторых, до восемнадцати лет и речи не может идти о женитьбе.
На самом деле, родители Брижит втайне надеялись, что «эта блажь» пройдет сама собой. Юноша из богемной среды, с непонятными перспективами и нестабильным заработком… Зачем он девушке, которая может сделать удачную партию?
Начались долгие и безуспешные попытки познакомить Брижит с «сыном лучшей подруги» и «племянником графа Б.». Для выходов в ресторан или в кино мать разрешала дочери надеть что-то из своего гардероба, и даже выдала ей чулки. Брижит особенно ликовала по этому поводу – это был признак взросления, наконец-то!
В то же время ей следовало вернуться ровно в полночь, как Золушке. Ни минутой позже. Когда Брижит однажды пришла в десять минут первого, отец легко перекинул ее через колено и отшлепал прямо при кавалере. Губы девушки дрожали от обиды: в шестнадцать лет – такое унижение! Отношения в семье и без того были сложными, а тут еще и это…
Родители всеми силами отталкивали ее, рушили мир, который она любила. Когда умерла бабушка, самое близкое к Брижит живое существо, мать и отец в кратчайшие сроки выкинули из ее дома старую мебель, шелковые абажуры, расшитые жемчугом, мраморные столики…
Все это было заменено на бездушный новый пластик, и прелестное имение в Лувесьене потеряло свой шарм. Мать опасалась воров и постоянно закрывала окна и ставни, так что в доме было невыносимо жарко и темно, как в погребе. «Потом я всю жизнь обожала раскрывать окна настежь», — говорила Брижит.
Она тянулась только к Вадиму. Только он воспринимал ее всерьез и был трогательно нежен с ней. И Брижит вела двойную жизнь: для родителей она была скромницей поневоле. Пила чай с кавалером в гостиной, прогуливалась с ним под окнами квартиры.
Но «настоящие» встречи происходили совсем в других местах. «Знали бы мои мама и папа, на какие ухищрения мы шли, чтобы хотя бы минутку побыть вместе!» — признавалась Брижит. И когда Вадим пригласил ее на театральную премьеру, мать постаралась, чтобы дочь выглядела самым непрезентабельным образом, словно школьница.
«Как это было грустно! – Вспоминала Брижит. – Войти в храм красоты в носочках и крахмальном воротничке!… После премьеры был ужин, во главе стола сидела мадам Симона Берьо, директор театра. Все смотрели на меня и задавались вопросом: откуда эта серая мышка?»
Мадам Берьо в огромной шляпе, решила пошутить над Брижит.
— Вы так очаровательны, моя прелесть, — прожурчала она. – Но рядом с вами Вадим. Неужели вы все еще – не сорванный цветок?
— Уже нет, мадам. – Звонко ответила Брижит. – А вы?
Глядя на то, как заливаются хохотом все гости за столом, Брижит почувствовала, что ее щеки заалели. Но она одержала победу. Над малышкой в носочках больше не хотели смеяться.
Настойчивость Вадима, то, как вцепилась в него Брижит, заставляли хмуриться месье и мадам Бардо. «Этот русский», ведь его звали Роже Вадим Племянников, не пропадал с горизонта их дочери. Летом 1951 года они предложили Брижит отправиться в морской круиз.
Но не только развеяться, а еще и выступить в спектакле, который ставил друг семьи. За поездку Брижит могла выручить 50 тысяч франков – небольшие в то время деньги, но полностью ей принадлежащие. Три недели пролетели в один миг, Брижит танцевала, пела, играла разные роли, но вернувшись, первым делом, побежала к Вадиму.
В ту пору журнал «Элль» предложил Брижит снова позировать для обложки.
«Не нужно трепать фамилию Бардо, — твердо сказал отец. – Возьми другую, Мюсель. Девичью фамилию твоей матери».
Подписав бумаги как «Брижит Мюсель», при выходе журнала девушка ахнула: Брижит Бардо! Так было написано на глянцевых страницах! Махнув рукой, больше она не предпринимала попыток сменить фамилию…
Её снова пригласили сниматься в кино, и снова для крошечного эпизода. Брижит появлялась на экране всего на тридцать секунд, и, когда её мама смотрела фильм в кинотеатре, на самом важном моменте громко чихнула. И пропустила выход дочери! Ей пришлось оставаться еще на один сеанс, чтобы увидеть Брижит… А вечером она вызвала врача – девушку буквально выворачивало наружу.
Осмотрев Брижит, седенький лекарь посоветовал соблюдать покой и просто переждать. Небольшое отравление, не более того, сказал он. Юная актриса смотрела на него круглыми от изумления глазами: она-то отлично знала, что с ней происходит. И несвежая рыба имела к этому самое отдаленное отношение.
Пришлось пойти на хитрость. Брижит упросила родителей дать ей возможность уехать в Межев, отдохнуть, а на самом деле, она одним днём съездила в Швейцарию. Во Франции 1950-х не все процедуры были разрешены, а в соседней стране — вполне. Становиться матерью в семнадцать лет Брижит не планировала.
Карьера балерины, о которой она грезила, отходила на второй план. Родители предлагали сдать экзамены и учиться дальше, но тройки Брижит не оставляли надежд на получение диплома. К тому же, одна за другой сыпались коротенькие кинороли, продолжались и съёмки в журналах. Деньги Брижит аккуратно складывала на счет – она панически боялась остаться без средств.
Вадим устроился корреспондентом в «Пари-Матч», и заветный час, когда они могли пожениться, приближался. И снова родители поставили условие: они примут в семью только доброго католика. Так что Вадиму пришлось спешно изучать катехизис, чтобы в декабре 1952 года повести Брижит к алтарю.
Подвенечное платье для Брижит – белое, очень простое, и при этом элегантное – шила подруга матери. Пресса написала об этом событии, многие восхищались красотой юной Брижит, и она просто светилась от счастья. Наконец-то! Период «скромницы поневоле» подошел к финалу.
Теперь они могут жить, ни от кого не скрываясь, в подаренной родителями квартире. Эту новую главу своей жизни Брижит Бардо начинала, веря только в лучшее.
