Парочка так увлеклась, что не заметила мастера под потолком. А он, краснеющий от увиденного, на сразу решился покашлять. Мужчина и женщина испуганно выбежали из гостиной – они пытались спасти остатки своей репутации.
Однако всё это было напрасно. Более того! При детальном рассмотрении, история становилась ещё более неприглядной.
Генерал Морган держал всю семью в ежовых рукавицах. Говорили, будто жена так боялась его, что падала в обморок при звуке его властного голоса. Дети тоже старались лишний раз не попадаться на глаза генералу – ведь трудно было предположить, в хорошем он настроении или нет.
А поводов сердиться у Моргана хватало: состояние было пущено по ветру его предшественниками, накопились долги, а содержание столичного дома обходилось в кругленькую сумму.
— Если бы только девочки сделали удачные партии. – задумчиво говорил он.
Элизабет была классической английской красавицей конца XVIII века – покатые плечи, золотистые кудри, ясный проникновенный взгляд.
В шестнадцать лет она вскружила голову сказочно богатому барону Клонкерри и тот незамедлительно сделал ей предложение. А потом милостиво согласился помочь Морганам… Всё произошло, как мечталось генералу.
Валентин Браун Лонлесс, 2-й барон Клонкерри, прославился как поэт и политик. Будучи католиком, он яростно отстаивал права своих братьев по вере: как известно, в Англии официальной религией считается англиканство. Поэтому католикам ограничивали допуск в парламент, их неохотно назначали на разные должности…
Но с бароном приходилось считаться – из-за его богатства. Правда, действовал тот иногда слишком открыто, яростно и горячо. Дошло до того, что Валентина посадили в Тауэр, и старик-отец не пережил этого заточения. Когда наследник покинул стены старой крепости, он узнал, что теперь сам носит баронский титул. Отца предали земле без его участия.
Красавица Элизабет, с которой он познакомился вскоре после этого, стала отрадой молодого барона. Валентин души не чаял в златокудрой супруге!
Он затеял грандиозный ремонт в Лайонс-хаусе, чтобы превратить семейную резиденцию в самый красивый, самый уютный семейный очаг… Если пересчитать на современные деньги то, сколько потратил барон на обустройство дома, получится… 15 миллионов евро!
— Мне хочется, чтобы это унылое место стало изящным. – как-то посетовала Элизабет.
Сказано – сделано! И вот уже из Италии привезли мастера Гаспаре Габриэлли, который умел великолепно копировать фрески эпохи Ренессанса. Сидя в своем доме, баронесса могла легко перенестись мыслями в Италию – настолько точно Габриэлли воспроизводил задумки великих мастеров…
Конечно, она выходила замуж из-за денег. Конечно, Валентин был не предметом её грёз – хотя и не самым плохим вариантом! Однако Элизабет… любила другого. С детских лет. Его звали сэр Джон Пирс и он был баронетом, но без грандиозного состояния Валентина.
— Ты слышала, милая, — как-то решила посплетничать сестра Элизабет, — наш милый Джон перевёз в свой дом актрису Элизабет Денни. Бедняжка! Он бы хотел жениться на тебе, но вынужден жить под одной крышей с какой-то простолюдинкой!
Сердце баронессы забилось сильнее. Ах, Джон! Он даже девушку себе выбрал с таким же именем, как у неё… Конечно, это признак сильного чувства. И Элизабет написала сэру Джону. В конце концов, они все принадлежали к одному кругу. Могут же старые знакомые иногда наведываться в гости?
Мужу Элизабет этот «старый друг» не слишком понравился. Не понравилось ему, что с той поры «привет из прошлого» стал регулярно появляться в их доме. Сэр Джон Пирс вёл себя безупречно – на глазах у мужа своей пассии. Но едва Валентин уходил…
И вот тогда чувство между Джоном и Элизабет вспыхивало с новой силой. И парочка потеряла бдительность.
Они напрочь забыли, что под потолком трудится итальянский мастер! И что он всё-всё видит! Когда художник закашлялся, леди едва не упала в обморок. Но нашла в себе силы, чтобы выбежать вон. Впрочем, это было уже не так важно.
Гаспар Габриэлли считал себя честным человеком. И поэтому сразу отправился к Валентину, когда тот вернулся домой. Леди заламывала руки, причитала, умоляла – но итальянец был непоколебим. Его воспитывали, что лгать нехорошо. А вот леди Элизабет, по всей видимости, с этим правилом не была знакома…
— Я прощаю вас. – звенящим тоном произнес Валентин, когда правда вскрылась. – Но вы покинете мой дом, а я подам на развод.
Не моргнув глазом, барон подал иск к… сэру Джону Пирсу. Он потребовал от него 20 тысяч фунтов за нанесенное оскорбление. Дрожащий от страха кавалер к тому времени уже спрятался на острове Мэн, и судебное заседание проходило без него. Кстати, свои 20 тысяч фунтов Валентин получил.
Но дальше было ещё любопытнее! Пока газетчики потешались над леди Элизабет, строчили статьи и рисовали карикатуры, выяснилось, что сэр Джон Пирс выиграл спор на женщину!
У него в доме нашли переписку с каким-то Джорджем (его имя установить не удалось), где мужчины договариваются поставить в неловкое положение супругу барона Клонкерри. Элизабет была раздавлена этим известием. Она-то считала, что давний приятель влюблён в неё!
В один миг она потеряла всё – доброе имя, детей (их было двое, и они остались с отцом), уютный дом, который перестраивали в угоду ей, положение в обществе… Женщину вернули к отцу, и не было никакой надежды, что однажды она сумеет выкарабкаться из этой ужасной ямы невезения.
И всё-таки Элизабет не пришлось сетовать на судьбу. В 1812 году она получила наследство от своего дяди, который с большим сочувствием относился к её злоключениям. А еще спустя семь лет, вышла замуж повторно – за большого ценителя искусства, сэра Джона Сэнфорда. В этом браке родилась дочь, Анна, которая успешно вышла замуж, когда выросла.
Элизабет скончалась в 1857 году, и до сих пор нет сведений – кто заключил тот самый спор на женщину, что погубил влюблённую баронессу.
Сэр Джон Пирс в итоге взял в жёны ту самую актрису, о которой рассказывали леди Элизабет. У них было семеро общих детей. Впрочем, впоследствии выяснилось, что для брачного союза не была получена лицензия, и его законность была оспорена. Леди Пирс заливалась слезами, но не могла доказать легитимность своего замужества.
А Валентин спокойно женился повторно в 1811-м, и прижил троих детей от своей новой супруги. Он провёл с ней тридцать самых счастливых лет в своей жизни, о чем не уставал писать в мемуарах и письмах.
