«Не могу же я вечно утешать пожилую женщину на ложе?»- вопрошал Александр, в волнении расхаживая по комнате Дарьи. Молодая красавица слушала, и страх наполнял ее душу. Конечно, она любила Александра, хотела быть с ним, но вот только «пожилая женщина», о которой твердил ее возлюбленный, была ни кем иным, как Императрицей Всероссийской. Могла ли она, Дарья, бросить вызов самой государыне?
Александр прекратил мерить шагами комнату, бросился к Дарье, упал перед ней на колени, принялся покрывать руки девушки поцелуями.
«Сегодня, дорогая, сегодня, — шептал он. — Старуха не узнает».
29 апреля 1762 года княгиня Мария Александровна Щербатова, урожденная княжна Бекович-Черкасская, родила очаровательную дочурку. Отцом девочки был муж княгини, генерал-поручик князь Федор Федорович Щербатов, да вот только он категорически отказывался признать свое посильное участие в появлении Дарьи (так окрестили девочку), на свет.
Дело в том, что спустя восемь месяцев после свадьбы беременная Мария Александровна сбежала от супруга к своей матери княгине Софье Михайловне Бекович-Черкасской. Муж предпринимал всяческие усилия, чтобы воротить беглянку, обращался в Синод, отправлял письма на Высочайшее имя — тщетно.
Дарья родилась в доме своей бабушки в Москве. Федор Федорович дочку не признал, сославшись на то, что до родов его не допустили, а еще за три месяца до разрешения младенцем жена и теща уверяли его, что ребенок умер в утробе матери и был выкинут.
Живую девочку Дарью князь Щербатов считал подкидышем: по его мнению, подмену Бековичи-Черкасские совершили, чтобы заполучить его немалое наследство.
Роды, между тем, были очень тяжелыми. Мария Александровна стала часто хворать и в 1763 году скончалась, оставив годовалого младенца на попечении своих родителей.
Девочка росла в патриархальной и старомодной Москве. Дед и бабка были людьми пожилыми, часто хворали, дать внучке надлежащее воспитание они не могли. К счастью, судьбой Дарьи заинтересовалась ее тетка, княжна Дарья Александровна Черкасская, видная петербургская дама, близкая знакомая Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического.
В 1779 году, когда Дарье исполнилось 17 лет, Дарья Александровна забрала ее к себе в Петербург, где упросила князя Потёмкина принять участие в будущности ее племянницы.
Дарья выросла барышней высокой, стройной, красивой, с копною светлых волос, голубыми глазами и премилой улыбкой. Григорий Александрович мгновенно оценил потенциал красавицы и упросил государыню Екатерину II принять ее во дворец для воспитания.
Императрица поручила заботу о девушке 21-летней светской красавице баронессе Шарлотте Маргарете фон Мальтиц, дочери Егеря двора Екатерины Великой.
Шарлотта Маргарета была добра и терпелива к диковатой «провинциалке» Дарье. Под руководством баронессы княжна Щербатова обучилась светским манерам, научилась изъясняться по-французски и по-немецки. Но главное, она в полной мере овладела «наукой страсти нежной», столь необходимой при екатерининском дворе.
1 января 1787 года 25-летняя княжна Щербатова была наконец-то пожалована во фрейлины. Дарью стали приглашать в гости представители многих аристократических фамилий, в том числе, граф Иван Степанович Рибопьер. В доме Рибопьера молодая женщина и познакомилась с 29-летним графом Александр Матвеевичем Дмитриевым-Мамоновым.
Граф принадлежал к знатному роду, восходящему корнями к Рюриковичам. Также он находился в дальнем родстве с Потемкиным, который в 1784 году назначил Александра своим адъютантом.
В 1786 году страсть Потемкина и Екатерины II друг к другу сильно подугасла, и Светлейший князь, желавший, чтобы рядом с государыней находился верный ему человек, познакомил царицу с Дмитриевым-Мамоновым. Вскоре красавец-адъютант стала очередным фаворитом немолодой государыни.
Карьера Александра мгновенно пошла в гору: за год он проделал путь от капитана-поручика до генерал-майора и действительного камергера. В Зимнем дворце, неподалеку от опочивальни Екатерины Алексеевны, молодому графу были пожалованы огромные апартаменты.
С 1787 года влияние фаворита настолько возросло, что он стал принимать участие в государственных делах, встречаться от имени Екатерины с видными европейскими сановниками и послами.
Царица пожаловала возлюбленному поместья, приносившие более 63 тысяч рублей в год, в том числе, знаменитую подмосковную усадьбу Дубровицы, которую Екатерина специально выкупила у Потемкина, чтобы подарить Александру.
Казалось, что будущность графа Дмитриева-Мамонова полностью обеспечена, и недалек тот день, когда стране и миру будет явлен новый Потемкин. Но встреча у Рибопьера все погубила.
Александр Матвеевич был поражен красотой Дарьи Щербатовой. К тому времени отношения с пожилой императрицей стали тяготить графа, он желал побыть в отношениях мужчиной, а не «презренным рабом», как он иной раз именовал себя в письмах государыне.
Александр и Дарья стали обмениваться записками через лакеев, встречаться в саду у дома супругов Рибопьер, покровительствовавших влюбленным. Вскоре встречи переместились во дворец, в апартаменты фрейлины Щербатовой.
Так продолжалось два года. В 1789 году 60-летняя Екатерина II заметила охлаждение фаворита к ней. Один из друзей Александра писал:
«Граф считает свою жизнь тюрьмой, ему очень скучно, и предположительно после каждого публичного собрания, на котором присутствуют дамы, императрица привязывается к нему и ревнует».
По слухам, царицу Мамонов в кругу близких друзей называл «старухой» и жаловался, что роман с пожилой женщиной мешает ему ощутить всю прелесть «настоящей любви».
18 июня государыня вызвала Александра Матвеевича к себе и заявила, что он может «отойти с почетом», женившись на богатейшей невесте России, премиленькой юной фрейлине Екатерине Яковлевне Брюс.
Однако, к удивлению государыни, Мамонов отверг столь заманчивое предложение и признался Екатерине, что он уже два года влюблен в княжну Дарью Щербатову, которой «полгода как дал слово жениться».
Императрицу это признание потрясло до глубины души: оказалось, ее молодой фаворит все время встречался с другой женщиной, да еще такой, что во внучки Екатерине Алексеевне годилась.
Государыня прогнала Мамонова, но затем смягчилась, и на следующий же день заявила, что желает самолично обвенчать Александра Матвеевича и Дарью Федоровну.
Молодые люди еще не были готовы к свадьбе, но поделать против воли государыни ничего не могли. 20 июня 1789 года Екатерина Алексеевна обручила своего бывшего фаворита с фрейлиной, вручив каждому из них перстни ценою в 10 тысяч рублей каждый.
По свидетельству Александра Храповицкого:
«Молодые стоя на коленях плакали, просили прощенья и были прощены».
Венчание прошло 1 июля в Царскосельской придворной церкви. Екатерина на церемонию не явилась, ограничившись письменным благословением и щедрыми подарками.
Сразу после свадьбы молодожены выехали из Петербурга в Москву.
Сначала Мамоновы поселились в собственном доме на Тверской улице. Здесь в сентябре 1790 года Дарья Федоровна родила супругу первенца — сына Матвея.
Вскоре семейство переехало в великолепную усадьбу Дубровицы, где жило практически безвыездно.
Несмотря на рождение сына, брак оказался несчастливым. Любовь, которую Александр Матвеевич испытывал к супруге быстро прошла, сменившись досадой о «потерянных возможностях».
Уже в первый год совместной жизни с Дарьей Федоровной граф Мамонов начал писать слезные письма своей бывшей возлюбленной. Государыня Екатерина Алексеевна на эти послания не отвечала, но в своем дневнике давала выход своему торжествующему злорадству:
«Он не может быть счастлив. Разница ходить с кем по саду и видеться на четверть часа, или жить вместе. Да и что может быть хуже положения человека, одаренного умом и имеющего познания, как очутиться в тридцать лет в деревни с женой брюзгой и капризной, которую он ежедневно попрекает, что остался один с ней и для неё».
Екатерина оказалась права. Ситуация в Дубровицах усугублялась с каждым годом. В 1791 году, незадолго до своей смерти, Светлейший князь Потемкин писал императрице:
«Мамонов не счастлив, с ума сошел, дерется с женой, бранится с нею, его старики-родители невесткой недовольны».
Тем не менее, в 1794 году в Дубровицах у Мамоновых родился второй ребенок — дочка Марья.
Между тем, в свете начала ходить унизительная сплетня. Говорили, будто бы, узнав об измене Мамонова с княжной Щербатовой, разозленная Екатерина отправила к сопернице приставов, переодетых в женщин, которые высекли фрейлину на глазах у Александра Матвеевича. Государыня, надо полагать, знала об этой сплетне, но ничего не предпринимала, чтобы ее пресечь.
После смерти Екатерины 6 ноября 1796 года в возрасте 67 лет положение Мамоновых не изменилось: император Павел отказался вызвать графа с супругой ко двору.
Жизнь в Дубровицах текла по старому. Супруги ссорились, ругались, Александр Матвеевич поминутно упрекал Дарью Федоровну в том, что она погубила его карьеру, не дала возвыситься как Потемкину.
9 ноября 1801 года графиня Дарья Федоровна Дмитриева-Мамонова скончалась в возрасте 39 лет. Муж, столь недовольный ею ранее, вдруг понял, что он потерял. Похоронив супругу в Донском монастыре, Александр Матвеевич загрустил, впал в ипохондрию, начал часто болеть и 9 сентября 1803 года умер в возрасте 45 лет.
Не стали счастливыми и дети Мамоновых. Сын Матвей сошел с ума в молодом возрасте, да и дочка Марья отличалась большими странностями. Детей ни у Матвея, ни у Марьи не было, из-за чего эта линия рода Дмитриевых-Мамоновых пресеклась.
Так сложилась судьба женщины, которая увела возлюбленного у самой императрицы, но вот счастья так и не обрела.
