Константин исподлобья взирал на трех очаровательных принцесс, сидевших за столом. Две старшие девочки смущались, а младшая беззаботно щебетала, в перерывах отправляя в рот лакомые кусочки.
-Кто из них тебе нравится? — тихо спросила Екатерина, придвинувшись к внуку.
Великий князь густо покраснел. Всегда уверенный с придворными или солдатами, он внезапно начал стесняться, когда для него привезли сестриц-принцесс из Кобурга. Прошло несколько дней, а он никак не мог перестать робеть.
-Я не знаю. Хочу еще подумать. — буркнул Константин, уставившись в тарелку.
-Думай, но не затягивай. — усмехнулась государыня.
6 октября 1795 года София, Антуанетта и Юлия Кобургские вместе с матерью, герцогиней Августой, прибыли в столицу Российской Империи. Герцогиня привезла дочерей в Петербург, чтобы внук императрицы Екатерины Великой выбрал себе невесту.
Константину тогда было шестнадцать лет. Никаких помыслов о женитьбе у него не было, но отказаться от планов бабушки великий князь не мог.
Немецкие принцессы были хороши собой, но облаченные в старомодные платья и растерявшиеся. Великолепие русского двора ошеломило их и они вели себя совсем скованно.
-Прошло две недели, пора определиться с выбором невесты. — настаивала Екатерина.
Погрустневший Константин нехотя ответил:
-Пусть будет младшая из них.
Не сказать, что Юлия очень ему понравилась, но в отличие от сестер она была более жизнерадостная, с ней могло быть весело.
Юлии было четырнадцать лет. Прибыв в Зимний дворец, она постаралась освоиться на новом месте и тут же начала искать себе подругу. Выбор принцессы пал на великую княгиню Елизавету Алексеевну, супругу Александра, брата Константина.
Подойдя к великой княгине на балу, Юлия прильнула к ней, ласково погладила ее по кончику уха и прощебетала на немецком:
-Какая вы душенька.
Шестнадцатилетняя Елизавета Алексеевна удивилась столь простодушному поступку гостьи и в тоже время ощутила к ней симпатию. С того момента между ними зародилась дружба.
А вот с Константином у Юлии общение шло туго. Она видела, что жених насупленный и сторонится ее, поэтому бесед с ним старалась не заводить.
Постепенно напряжение великого князя спало и он начал общаться с невестой. Он гулял с Юлией по дворцу, показывал ей картины, рассказывал историю своих предков и казался весьма интеллектуальным. Довольная герцогиня Кобургская писала мужу:
Константину на вид кажется не менее 23 лет, и видно, что он еще вырастет… У обоих братьев такие здоровые лица, такое крепкое, мускулистое телосложение, что они резко отличаются от всех придворных кавалеров; в ясном взгляде их видна чистая кровь и душа неиспорченная.
Константин, кажется, воин и душою, и телом, со всею военной ловкостью… У Константина более блеску в глазах и глаза красивее
Вскоре герцогиню ожидала умилительная сцена, совершенно растрогавшая ее материнское сердце.
Вечером 24 октября 1795 года Константин зашел к ней в покои и взволнованно произнес:
-Сударыня, я прошу руки вашей дочери Юлии.
Герцогиня хоть и ожидала со дня на день это предложение, разрыдалась. Смущенный великий князь подошел к ней и припал к ее руке.
-Сейчас я позову за Юлией. — всхлипнула расчувствовавшаяся дама и отдала приказ прислуге.
Когда Юлия зашла в комнату, то увидела раскрасневшуюся мать и великого князя с пылающими щеками. Константин молча подошел к ней и взяв ее руку, поцеловал.
-Великий князь попросил твоей руки, Юлия.
-Я постараюсь, чтобы со временем вы меня полюбили. — смущенно проговорил Константин.
Юлия, чувствуя, как бешено колотится ее девичье сердце, импульсивно воскликнула:
-Я хочу быть вашей женой и обязательно полюблю вас всем сердцем!
Все трое в тот момент искренне верили, что наблюдают счастливое зарождение будущей крепкой семьи.
После официального предложения поведение Константина резко изменилось. Если раньше он вел себя робко и местами даже заискивающе, то после полученного согласия, в нем появилась привычная уверенность в себе. Великий князь понял, что невеста уже почти что его собственность и расслабился.
Юлия заметила, что жених преобразился. Каждое утро Константин являлся в покои к своей невесте, чтобы вместе позавтракать. Вместе с завтраком прислуга по требованию великого князя приносила барабан и трубу. Когда завтрак завершался, Константин указывал Юлии на клавесин:
-Сыграйте нам что-нибудь военное, например, марш, а я буду вам аккомпанировать на трубе и барабане.
Великий князь думал, что военные марши сблизят его с невестой, но она, выполняя просьбу, совершенно не проникалась происходящим. Жених начал казаться ей со странностями, только признаться матери в этом она не могла.
Чувствуя, что Юлия начинает его побаиваться и совершенно не проявляет к нему обещанной любви, Константин начал демонстрировать жестокие стороны своего характера. Он мог заломить невесте руки или укусить ее, а она не понимала, как реагировать и что ей делать.
Уединяясь с великой княгиней Елизаветой Алексеевной, Юлия делилась с ней пережитым и та утешала подругу.
-Меня пугает мой жених. — дрожала от страха Юлия. — Я не знаю чего от него ожидать. У Константина неожиданно начинаются вспышки ярости.
-Потерпи, после свадьбы он должен образумиться.
-А если нет?
На это Елизавете Алексеевне ответить было нечего.
2 февраля 1796 года Юлия приняла православие и стала зваться Анной Фёдоровной. 3 числа произошло ее обручение с Константином. Венчание состоялось 15 февраля 1796 года.
Страх невесты оправдался. Жизнь в браке стала для Анны Федоровны настолько жуткой, что завершилась побегом из семьи.
О судьбах немецких принцесс хорошо написал Шарль Массой, бывший учитель математики великих князей:
Юные и трогательные жертвы, которых Германия посылает в дань России, как некогда Греция посылала своих девушек на сожрание Минотавру… Эта помпа, которая вас окружает, эти богатства, которыми вас покрывают, не ваши… Конечно, ваш жребий достоин слёз тех, кто вам завидует…
