— Очень некрасивый, крайне нечистоплотный ребёнок с оливковым цветом кожи, а после перенесённой оспы, стала ещё некрасивее, потому что черты её совершенно обезобразились и всё лицо покрылось не оспинами, а рубцами, — Екатерина Алексеевна отложила перо и снова представила широкое лицо и неуклюжую фигуру толстой Лизы Воронцовой, только что получившей звание фрейлины при дворе.
Двадцатилетняя будущая императрица, давшая о юной новоиспеченной фрейлине такой нелицеприятный отзыв, никак не могла предположить, что описывает свою соперницу, которой суждено завоевать сердце ее супруга, императора Петра III. И это произойдет скоро, всего через каких-нибудь пять лет.
Стоял декабрь 1749 года, Лизе исполнилось десять лет. Для нее, оставшейся без матери шести лет от роду и воспитывающейся в доме дяди, вице-канцлера Михаила Воронцова, это был счастливый случай. И хотя окружающие брезгливо отдвигались от нее по причине внешнего безобразия девочки, Лиза росла смышленой и общительной.
Привыкшая довольствоваться обществом сестры и брата, которых вместе с Лизой родной отец отослал к своему брату, она не получила ни должного образования, ни хорошего воспитания. Однако этот недостаток вполне восполнялся ее природной добротой и непосредственностью.
Итак, Елизавета Воронцова взрослела при дворе, с детства наблюдая за нравами и обычаями придворных и царей. Лицемерие, нелюбовь, сложные взаимоотношения между венценосными супругами не были для нее тайной. Знала она и о том, как противоречива была связь между наследниками трона.
Елизавета Петровна, будучи достойной дочерью великого отца, всерьез заботилась о будущем России. Кому доверить власть, если прямого наследника нет, а племянник Петр Федорович никак не внушает доверия, увлеченный скорее играми в солдатики?
Разумная немецкая принцесса, которая была вызвана для замужества с ним и будущего правления, оправдала ее надежды. Императрица вскоре скончалась, власть перешла к Петру.
Вот теперь он мог полностью проявить свой странный и по-детски безудержный нрав! Влюбленный в Воронцову с ее пятнадцати лет, император поселяет ее в своих покоях рядом, возвышает как может, возведя в камер-фрейлины, и даже незаконно награждает орденом, который по уставу не положен фрейлине двора – екатерининской лентой.
До этого случая орден Святой Екатерины мог быть пожалован только особам королевских кровей.
Он стремится все свободное время проводить только с Воронцовой.
— Лизка! – кричит оживленный Петр, пробегая мимо нее, — Пошли стрелять в солдатиков!
И «Лизка» радостно бежит вслед.
— Романовна, идем-ка со мной, побеседовать надобно, — говорит в другой раз.
И «Романовна» снова с улыбкой следует за любимым государем. Абсолютно лишенная амбиций и духа стяжательства, она полна одним чувством – к нему, обиженному судьбой большому ребенку, для которого жена постыла, Россия непонятна, власть – нечто отдельное от его помыслов.
Петр стал невольником своего происхождения: оторван от любимой Голштинии, привезен в холодную Россию, чтобы быть женатым на чуждой по духу женщине, которая совершенно не нравилась ему. Да и рос он сиротой с тринадцати лет. Бесспорно, что доктора современности могли бы определить в его психике особенности, если уж не называть их отклонениями.
При этом главное в его натуре было то, что он был естественным: таков, какой есть! Абсолютная искренность поведения, отсутствие всякого притворства и потакания общественному мнению делали Петра Федоровича именно большим ребенком. И – беззащитным. Он верил каждому, даже собственной жене, о чем сама Екатерина говорила с удивлением.
А Елизавета Романовна Воронцова, она не такова ли? Полностью приняв Петра, она может играть с ним, участвовать в представлениях, даже напиваться за компанию. Простодушная до наивности, по-русски ленивая от природы, она совершенно естественна в своих чувствах и думать не думает о выгоде, притворных воздыханиях.
Так же ребячески непосредственна она по отношению к своей госпоже: немного высокомерна, немного дерзка, но Екатерина только посмеивается над этим жутковатым простодушием и не принимает соперницу всерьез. Было бы к кому ревновать!
Супруги давно определились в отношениях – свободны друг от друга. И когда Петр Федорович начинает говорить о своем разводе, чтобы сослать жену в монастырь и жениться на фаворитке, приближенные лишь усмехаются в сторону и пропускают его слова мимо ушей – детский ум не вразумишь… Никто не верит, что государь способен на такие большие дела, особенно страшные.
Истинно влюбленные поглощены друг другом, как бы об их чувствах не отзывались при дворе.
— Широкорожая Лизка, — называют Воронцову дамы за глаза.
— Она … не лишена ума и при случае смогла бы воспользоваться своим положением, если бы на то представилась хоть малейшая возможность, — пишет о ней французский посланник Л. Фавье.
— Очень прискорбный вкус, — вздыхают приближенные.
Однако напрасно считали Петра Федоровича глупым и неспособным к какому бы то ни было делу. За месяцы царствования он успел проявить себя весьма деятельным.
А сестра Елизаветы Воронцовой, Екатерина Романовна Дашкова, которая в дворцовом противостоянии была на стороне не сестры, а Екатерины Алексеевны, вспоминала, как он отозвал ее как-то в сторону:
— Дитя мое,- обратился он к ней, — вам бы не мешало помнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, подобными вашей сестре и мне, гораздо безопаснее, чем с теми великими умниками, которые выжмут из апельсина сок, а корки бросят под ноги.
Прозорливость «глупца» поражает.
Совсем немного времени, и вот уже расчетливая супруга по-настоящему возьмет его в плен, устроив дворцовый переворот, и сама взойдет на престол. Любовники будут арестованы ночью в Ораниенбауме, но Воронцову позже отправят в дом ее отца, запретив появляться в свете.
— Об одном прошу— оставьте Лизавету со мной, именем Господа Милосердного заклинаю! – умолял Петр канцлера Никиту Ивановича Панина
То же самое будет говорить рыдающая Елизавета Романовна, целуя руки Панину, не представляя своей жизни без любимого. Внезапная смерть Петра Федоровича, возможно, не была для нее неожиданностью, горе Воронцовой казалось безутешным.
Императрица в отличие от мужа все просчитывала и делала верно. Не в ее интересах было мстить бывшей любовнице Петра. Она хотела остаться в представлении подданных великой и милосердной, равно как и всемогущей. Распорядившись о высылке соперницы, через два года она отменит свое решение и даже покроет долги Воронцовой.
Начнет принимать участие в жизни Елизаветы Романовны, став крестной ее ребенка, рожденного в счастливом браке той с полковником Александром Ивановичем Полянским. Елизавете Воронцовой в конце жизни, в общем, повезет с хорошим человеком, каким оказался ее муж.
И все-таки история ее любви с Петром III останется тем, что в наши дни назвали бы встречей двух одиноких сердец…
