Я перемешивала тушёные овощи, когда услышала, как хлопнула входная дверь. По тяжёлым шагам поняла – Олег вернулся с работы. Обычно он кричал с порога: «Я дома!», но сегодня в прихожей стояла тишина. Выключив газ, я вытерла руки о фартук и выглянула из кухни.
Олег стоял, прислонившись к стене, и смотрел в пол. На его лице застыло странное выражение – как у нашкодившего ребёнка, который знает, что сейчас его будут ругать.
– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как внутри зарождается тревога.
Он неловко переступил с ноги на ногу.
– Алин, нам надо поговорить.
В голове тут же пронеслось: «Что я натворила?» Когда муж начинает с таких слов, обычно ничем хорошим это не заканчивается.
– Давай на кухню, – махнула я рукой. – Там ужин почти готов.
Олег прошёл следом, тяжело опустился на стул и потёр виски.
– У мамы начали ремонт в квартире. Там пыль, грохот… сама понимаешь. Она спрашивает, можно ли пожить у нас недельку-другую.
Я замерла с половником в руке. Моя свекровь, Тамара Васильевна, была женщиной с характером. К ней у меня всегда были сложные чувства. С одной стороны – мать мужа, с другой… Каждая её улыбка казалась мне натянутой, каждый комплимент – с двойным дном.
– А предупредить заранее никак нельзя было? – я постаралась, чтобы голос звучал ровно.
– Она позвонила только сегодня, – Олег развёл руками. – Я сам только узнал. Понимаю, что неожиданно…
– Неожиданно? Ты считаешь это просто «неожиданно»? – я повысила голос, но тут же осеклась. Не хотелось начинать вечер со скандала. – Когда она приедет?
Олег виновато посмотрел на часы.
– Вообще-то… она уже едет. Будет через полчаса, максимум.
Я уронила половник, и томатный соус брызнул на кафельный пол.
– Олег! Ты шутишь? У нас бардак, я не готова к гостям! И вообще, мы хоть обсудить это могли как нормальные люди?
– Алин, ну куда ей деваться? Это же моя мама.
Я молча вытерла соус, глубоко вдохнула, пытаясь усмирить раздражение. Всего пара недель. Мы взрослые люди, как-нибудь справимся.
– Хорошо, – наконец произнесла я. – Только в гостиной спать придётся, у нас же нет второй спальни.
– Конечно, диван раскладной, вполне удобный.
Звонок в дверь раздался через двадцать минут. Я едва успела прибраться в ванной и застелить диван. На пороге стояла Тамара Васильевна с огромным чемоданом и двумя сумками. Для «недельки-другой» багажа было явно многовато.
– Алиночка, здравствуй, дорогая! – она чмокнула меня в щёку. От неё пахло сладкими приторными духами. – Олежек, сынок, забери вещи, они тяжёлые.
Олег подхватил чемодан и сумки. Свекровь уверенно прошла внутрь, на ходу снимая пальто.
– Ой, а у вас тут так… по-своему, – она окинула прихожую оценивающим взглядом. – Ничего, обживёмся.
Это «обживёмся» резануло слух, но я промолчала. Тамара Васильевна, не дожидаясь приглашения, прошла на кухню, заглянула в кастрюлю.
– Овощное рагу? Олежек его не особо жалует. Он с детства любит котлетки с пюре. Завтра я тебе покажу, как готовить, чтобы ему нравилось.
Я закусила губу. Мы женаты пять лет, и я прекрасно знаю вкусы своего мужа.
– Мам, Алина готовит замечательно, – вступился Олег, но как-то неуверенно.
– Конечно-конечно, – отмахнулась Тамара Васильевна и, достав из сумки домашние тапочки, уверенно прошла в ванную. – Я быстро приму душ, устала с дороги.
– Всего пара недель, – шепнул мне Олег, обнимая за плечи.
Я кивнула, но внутри что-то подсказывало – с этого дня наша жизнь изменится. И не факт, что к лучшему.
Ночью, лёжа в постели, я слышала, как свекровь ходит по квартире. Её шаги были уверенными – не как у гостьи, а как у хозяйки. Завтра нужно расставить границы, иначе… иначе будет поздно.
Я повернулась к Олегу. Он уже спал, посапывая в подушку. Коснулась его руки и вздохнула. Интересно, он хоть понимает, что втянул нас в ситуацию, которая может всё разрушить?
Перестановка
Прошла неделя. Всего семь дней, а мне казалось – вечность. Каждое утро я просыпалась с надеждой, что сегодня Тамара Васильевна скажет: «Ну, спасибо за приют, пора и честь знать». Но нет. Она, похоже, всерьёз обосновалась в нашей квартире.
В тот день я вернулась с работы пораньше – начальник отпустил из-за сбоя в системе. Открыв дверь своим ключом, я застыла на пороге. В прихожей что-то изменилось. Наша вешалка стояла не у стены, а у двери в ванную. Зеркало переехало на другую стену. Даже коврик лежал не там, где обычно.
Я прошла в гостиную и ахнула. Диван, на котором спала свекровь, теперь стоял у окна, а журнальный столик сдвинули к телевизору. Книжная полка развернулась на девяносто градусов, загораживая доступ к нашему шкафу.
– Что здесь… – начала я, но осеклась, услышав голоса на кухне.
– Олежек, так намного удобнее, – ворковала свекровь. – Когда диван стоит у окна, утром не бьёт в глаза солнце. А книжный шкаф лучше развернуть, чтобы пыль меньше оседала на корешках.
– Но мам, Алина всё расставляла со смыслом. Она расстроится.
– Ой, брось! Взрослые люди должны уметь принимать перемены. Не будет же она закатывать истерику из-за какой-то мебели.
Я сжала кулаки. Спокойно, Алина. Дыши.
– Добрый день, – сказала я, входя на кухню.
Олег вздрогнул, на его лице отразилась паника. Тамара Васильевна, напротив, безмятежно улыбнулась.
– Алиночка! Ты сегодня рано. Мы тут кое-что поменяли в квартире, надеюсь, ты не против.
– Вообще-то против, – я старалась говорить ровно. – Могли бы хотя бы спросить.
– Так спонтанно получилось, – свекровь развела руками. – Я начала протирать пыль, и как-то само собой…
– Само собой передвинулся диван и развернулся книжный шкаф?
Олег нервно кашлянул.
– Алин, ну не заводись. Мама правда хотела как лучше.
Я посмотрела на мужа. Предатель. Ещё и выставляет меня истеричкой.
– Олег, нам нужно поговорить. Наедине.
– Вы говорите, а я пойду полежу, – Тамара Васильевна поднялась из-за стола. – Что-то голова разболелась от всех этих… эмоций.
Она удалилась в гостиную, аккуратно прикрыв за собой дверь. Но я была уверена – она слушает.
– Какого чёрта? – прошипела я. – Это наша квартира. Наша с тобой. Почему ты позволяешь ей командовать?
– Никто не командует, – Олег отвёл глаза. – Просто мама привыкла всё делать по-своему.
– И до каких пор это будет продолжаться? Она сказала – пара недель. Прошла уже неделя, а о ремонте ни слова.
– Ну… там затянулось немного. Рабочие что-то напутали с материалами.
– Ты хоть сам-то веришь в эту чушь? – я скрестила руки на груди. – Значит так. Сегодня же верните всё на свои места. И спроси у матери, когда она планирует съехать.
– Тебе так сложно побыть гостеприимной? – в голосе Олега появились обиженные нотки. – Это ведь моя мать.
– При чём тут гостеприимство? Речь о границах, которые она постоянно нарушает.
Дверь скрипнула, и свекровь просунула голову.
– Дети, я всё верну как было, – в её голосе звучала плохо скрываемая обида. – Не хотела никого расстраивать.
И вот так всегда. Я выгляжу злой мегерой, а она – несчастной пожилой женщиной, которую невестка затирает. Идеальная манипуляция.
Вечером мебель вернулась на место, но атмосфера была испорчена. Олег молчал, а Тамара Васильевна периодически вздыхала, держась за сердце.
Перед сном, когда я чистила зубы, в ванную постучалась свекровь.
– Алина, можно тебя на минутку?
Я сполоснула рот и открыла дверь.
– Слушаю.
– Ты не сердись на старуху, – она приложила руку к груди. – Просто, знаешь… когда живёшь одна столько лет, привыкаешь к своим правилам. Мне просто хотелось немного уюта.
– А у нас, значит, не уютно, – я не спрашивала, а утверждала.
– Что ты, что ты! У вас замечательно, – она покачала головой. – Просто… по-другому. Ты на меня не серчай, я скоро вернусь домой, обещаю.
Но что-то в её глазах подсказывало – это неправда. Она не собиралась никуда уходить. По крайней мере, не так быстро, как обещала.
– Конечно, Тамара Васильевна, – я натянуто улыбнулась. – Спокойной ночи.
– И тебе, доченька.
От этого «доченька» у меня внутри всё перевернулось. Я зашла в спальню и прикрыла дверь. Олег уже лежал, отвернувшись к стене.
Завтра, решила я. Завтра обязательно нужно серьёзно поговорить. Иначе мы все рискуем задохнуться в этой липкой паутине из недомолвок, манипуляций и затаённых обид.
Хозяйка на кухне
Раньше кухня была моим убежищем. Я любила по выходным встать пораньше, заварить кофе и неспешно готовить что-нибудь вкусное. Звуки шипящего масла, запах свежей выпечки, тишина – всё это было частью моего личного ритуала.
Теперь по утрам на кухне хозяйничала Тамара Васильевна. Десять дней она жила у нас, и с каждым днём чувствовала себя всё увереннее.
Проснувшись в субботу, я услышала звон посуды. Часы показывали семь утра – мое обычное время для готовки. Накинув халат, я прошлёпала на кухню. Свекровь в фартуке (моём фартуке!) месила тесто. На столе стояла миска с фаршем, а в духовке уже что-то пеклось.
– Доброе утро, – я постаралась улыбнуться. – Вы рано.
– Не спится на новом месте, – Тамара Васильевна ловко раскатывала тесто. – Решила приготовить Олежеку его любимые пирожки с мясом. Он с детства их обожает.
– Знаю. Я иногда тоже их делаю.
– Ой, правда? – она посмотрела с искренним удивлением. – А он не говорил. Наверно, не хотел обидеть. У меня особый рецепт – бабушкин.
Я прикусила язык. Мои пирожки Олег всегда хвалил. Да и рецепт у меня был вполне традиционный – с теми же ингредиентами, что сейчас использовала свекровь.
– Можно мне кофе сварить? – спросила я, хотя вообще-то это моя кухня, и спрашивать разрешения я не должна.
– Конечно, милая. Только аккуратнее, не опрокинь тесто.
Кухня у нас небольшая. Раньше мне хватало места, но сейчас, с Тамарой Васильевной, казалось, что я постоянно кому-то мешаю. Свекровь раскатывала тесто, нарезала начинку, что-то перекладывала из миски в миску, и везде была она, её локти, её движения.
Кое-как сварив кофе, я отошла в угол, чтобы просто выпить его в тишине.
– Ты что же, даже не поможешь? – свекровь бросила на меня укоризненный взгляд.
– Вы сами начали, я думала…
– Глупости. Женщины на кухне всегда друг другу помогают.
Я поставила чашку и нехотя подошла.
– Что нужно делать?
– Лепи пирожки. Вот так, видишь? – она показала, как защипывать края. – Только аккуратнее, у тебя руки какие-то… невнимательные.
Полчаса мы молча работали. Точнее, я лепила, а Тамара Васильевна комментировала каждое моё движение. Мои пирожки были то слишком большими, то кривыми, то недостаточно защипнутыми.
Когда на кухню зашёл заспанный Олег, свекровь просияла.
– Олежек, смотри, что мы с Алиночкой для тебя приготовили! Твои любимые пирожки.
– Вау, супер, – муж потянулся за горячим пирожком. – Мам, ты неподражаема.
– Мы вместе готовили, – напомнила я.
– Конечно-конечно, – Тамара Васильевна похлопала меня по плечу. – Алиночка очень старалась.
Вот так. Похвала досталась ей, а мне – снисходительное поощрение, как ребёнку, который пытался помочь взрослым.
Олег с аппетитом уплетал пирожки.
– Мам, твои пирожки – это что-то особенное. Не знаю, что ты добавляешь, но они всегда получаются…
– Особый рецепт, – подмигнула свекровь. – Передается из поколения в поколение. Вот Алиночка научится – тоже будет так готовить.
– Алина и так отлично готовит, – заметил Олег с набитым ртом.
– Конечно, милый, конечно, – свекровь засуетилась у плиты. – Кому чай налить?
Весь день кухня оставалась её территорией. После пирожков она взялась за обед – наваристый борщ и котлеты. Потом был полдник с блинчиками. К вечеру она замариновала мясо для шашлыка, который планировала жарить завтра.
– Тамара Васильевна, может, хватит? – не выдержала я. – Вы весь день на ногах.
– Что ты, дорогая! Мне в радость. Я же вижу, что ты с работой замотана, когда тебе готовить? А мне всё равно делать нечего. Пока ремонт идёт…
Ах да, ремонт. О котором ни слова за десять дней. Даже фотографий этого мифического ремонта никто не видел.
Вечером мы с Олегом сидели в спальне. Точнее, я сидела, а он лежал на кровати, поглаживая свой округлившийся после маминой готовки живот.
– Может, поговоришь с мамой насчёт ремонта? – осторожно начала я. – Когда она планирует вернуться домой?
– Да ладно тебе, – отмахнулся Олег. – Разве плохо, когда дома всегда есть вкусная еда? И вообще, ты стала меньше уставать.
– Потому что меня выдавили из собственной кухни!
– Ты преувеличиваешь. Мама просто хочет быть полезной.
Спорить было бесполезно. Олег видел ситуацию совсем не так, как я.
Ночью я долго не могла заснуть. В голове крутились недобрые мысли. Чувствовала – это только начало. Свекровь методично захватывала территорию, а Олег, похоже, совсем не против. Ещё немного, и в этой квартире для меня совсем не останется места.
Ночной разговор
Третья неделя подходила к концу. О ремонте в квартире свекрови никто уже не вспоминал – ни она сама, ни Олег. Тамара Васильевна обосновалась в нашей гостиной как полноправная хозяйка. Диван, на котором она спала, теперь был застелен её привезёнными из дома покрывалами. На журнальном столике появились её статуэтки. Даже занавески она поменяла – «временно, чтобы постирать ваши».
Я смирилась. Точнее, сделала вид, что смирилась. Внутри всё кипело, но я молчала. Зачем спорить, если муж всё равно на стороне матери?
В ту ночь я проснулась от жажды. Часы показывали половину третьего. Стараясь не шуметь, я встала с кровати и направилась на кухню. В коридоре заметила полоску света из-под двери гостиной. Свекровь не спала.
Проходя мимо, я услышала приглушённый голос. Тамара Васильевна с кем-то разговаривала по телефону.
– Да, Нин. Обживаюсь потихоньку… Нет, не возражают. Алина, конечно, фыркает иногда, но это мелочи… Да, представляешь, эта квартира всего одна у них, больше ничего нет. А у меня и дача, и квартира. Только вот квартиру-то одну продавать придётся – на лекарства деньги нужны…
Я застыла у двери. Что значит «продавать»? Какие лекарства?
– …Да и вообще, считаю, молодым надо отдельно жить. Олег – мой единственный сын, ему по праву эта квартира принадлежит. Вот только невестка… Цепкая она. Но ничего, я уже почти договорилась с сыном…
Я прижала руку ко рту, чтобы не выдать себя. Так вот в чём дело! Никакого ремонта нет. Она просто решила занять нашу квартиру.
Тихо, на цыпочках я вернулась в спальню. Сердце колотилось как сумасшедшее. Разбудить Олега? Рассказать? Но поверит ли он? И вообще, что я слышала на самом деле? Может, всё не так страшно?
Я проворочалась до утра, но так и не придумала, что делать. Решила пока понаблюдать и собрать больше информации.
День прошёл как обычно. Тамара Васильевна хлопотала по хозяйству, я работала. Вечером, когда мы все сидели в гостиной и смотрели телевизор, раздался звонок в дверь.
– Я открою, – свекровь вскочила с места.
На пороге стоял невысокий лысеющий мужчина с портфелем.
– Тамара Васильевна? – он протянул руку. – Павел Николаевич, риелтор. Мы договаривались.
– Ой, Павел Николаевич, давайте перенесём, – засуетилась свекровь, пытаясь вытолкнуть его за дверь. – Я вам позвоню…
– Риелтор? – переспросила я, подойдя ближе. – Зачем нам риелтор?
Тамара Васильевна побледнела.
– Это по поводу моей квартиры. Думаю продать её, – она нервно теребила край блузки.
– Так зачем ему приходить сюда? – я прищурилась.
– Просто обсудить детали, – свекровь повернулась к мужчине. – Давайте в другой раз, хорошо?
Когда он ушёл, в прихожей повисла тяжёлая тишина. Из гостиной выглянул Олег.
– Кто это был?
– Да так, ошиблись дверью, – махнула рукой Тамара Васильевна. – Пойдёмте ужинать, я борщ разогрела.
За ужином свекровь была непривычно молчалива. Я тоже не горела желанием разговаривать. Олег пытался шутить, но его шутки повисали в воздухе.
Когда муж ушёл в душ, Тамара Васильевна прикрыла дверь кухни и подсела ко мне.
– Алина, нам надо поговорить.
Я отложила вилку.
– Внимательно слушаю.
– Ты, наверное, догадываешься… – она вздохнула. – У меня сложная ситуация. Врачи нашли… ну, ничего страшного, но лечение дорогое.
– Сочувствую, – я старалась, чтобы голос звучал искренне.
– Думаю продать квартиру. А на что жить? К Олегу переехать – самый логичный вариант. Всё-таки сын, родная кровь.
Вот оно. Теперь всё встало на свои места.
– А как же мы? Эта квартира и так небольшая.
– Вы молодые, можете и съёмное жильё поискать, – она развела руками. – Или ипотеку взять. А мне куда в моём возрасте? Да и квартира… ну, если честно, её же мы с отцом Олега покупали. По справедливости она нашему сыну и принадлежит.
– Мы с Олегом женаты пять лет. Это наша общая квартира.
– Бумаги – одно, а родственные связи – другое, – отрезала свекровь. – Я уже с сыном поговорила, он понимает.
Внутри всё оборвалось. Значит, Олег в курсе? И молчал?
– Когда поговорили? – тихо спросила я.
– Да сегодня, пока тебя на работе не было. Он ещё подумает, конечно, – Тамара Васильевна поднялась со стула. – Но я уверена, он примет правильное решение. Всё-таки я его мать.
Она вышла, оставив меня в оцепенении. Предательство Олега ударило больнее, чем все манипуляции свекрови.
Когда муж вернулся из ванной, я молча протянула ему телефон с открытым приложением для бронирования отелей.
– Ты что? – нахмурился он.
– Выбираю, куда нам с тобой переехать. Раз уж ты решил отдать квартиру маме.
Олег покраснел.
– Я ничего такого не решал! Она сказала, что ей нужно на лечение…
– И ты поверил?
– А почему нет? – он развёл руками. – Маме нужна помощь.
– Очень удобная болезнь, – я скрестила руки на груди. – Появилась именно тогда, когда ей захотелось отнять у нас квартиру.
– Ты сейчас перегибаешь, – Олег повысил голос. – Мама никогда…
– Никогда что? Не манипулировала тобой? Не врала? Не пыталась всё контролировать?
Он молча смотрел в пол. Я видела – сомнение закралось в его душу. Но достаточно ли этого?
– Знаешь, мы все взрослые люди, – сказала я тише. – Давай завтра сядем втроём и честно поговорим. Без манипуляций и обвинений.
Олег кивнул, но как-то неуверенно. В его глазах я видела страх – страх человека, который всю жизнь боялся противостоять собственной матери.
Закрытая дверь
У меня был тяжёлый день. Проект, над которым я работала месяц, едва не сорвался из-за ошибки смежного отдела. Домой я ехала разбитая, мечтая только о горячем душе и чашке чая.
Поднявшись на свой этаж, я по привычке достала ключи. Вставила в замочную скважину… ключ не поворачивался.
Странно. Может, заел? Попробовала ещё раз – ничего. Начала звонить в дверь. Долго, настойчиво. Никакой реакции. Достала телефон – звонок Олегу. Длинные гудки. Не отвечает.
Прождала ещё минут пятнадцать. Начала названивать Олегу – он не брал трубку. Уже собиралась ехать к подруге, когда телефон наконец зазвонил.
– Алин, привет, – голос мужа звучал напряжённо. – Я… я сейчас в магазине. Скоро буду, подожди немного.
– Что случилось с замком?
– Поговорим, когда приеду.
Он сбросил вызов, а я осталась стоять в пустом подъезде. Неужели они правда сменили замки?
Шаги на лестнице. Но не Олег – Тамара Васильевна. Она поднималась медленно, с тяжёлой сумкой в руках. Увидев меня, замерла на мгновение.
– Здравствуйте, Алина, – поравнявшись со мной, сказала она спокойно. – Что же вы на лестнице сидите?
– Мой ключ не работает, – я поднялась, глядя ей прямо в глаза. – Вы не знаете, почему?
– Ах да, замок… Олежек должен был тебе сообщить, – она достала из сумки связку ключей. – Вчера замок заменили. Старый барахлил, помнишь?
Наш замок всегда работал идеально.
Тамара Васильевна вставила ключ, и дверь легко открылась. На её лице играла еле заметная улыбка. Улыбка победителя.
Зайдя в квартиру, я замерла. Пахло чужими духами. Тапочки свекрови стояли там, где всегда стояли мои. Мои вещи были аккуратно сдвинуты в угол.
Я прошла в гостиную и заметила на журнальном столике какие-то бумаги. Взяла верхний лист и похолодела. Это было свидетельство о праве собственности. На нашу квартиру. Но в графе владельца стояло имя… Тамары Васильевны.
– Что это? – я повернулась к вошедшей свекрови.
– Ах, эти бумаги… Не стоило тебе их видеть раньше времени. Олежек сам хотел всё объяснить.
Дверь хлопнула. В прихожей показался Олег с пакетами.
– Алина! – он выглядел испуганным. – Ты уже дома.
– Если это ещё мой дом, – я протянула ему документы. – Что это такое?
– Мы собирались тебе всё объяснить…
– О, так вы заодно? Может, объяснишь мне сейчас?
– Мама болеет. Ей нужны деньги на лечение. Мы решили… я решил… что будет правильно помочь ей. Она отдаёт нам свою квартиру, а мы – ей нашу.
– «Отдаёт»? Олег, нам не нужна её квартира. У нас есть своя! Какое право ты имел решать такое без меня?
– Всё не так просто, – вступила Тамара Васильевна. – Моя квартира в ипотеке. А эту я продам, расплачусь с кредитом, ещё и на лечение останется.
Вся конструкция лжи начала разваливаться.
– Но ведь вы говорили, что продадите свою квартиру из-за болезни. Теперь выясняется, что у вас ипотека?
– Девочка, ты слишком много думаешь. Олежек всё решил, бумаги подписаны. Сделка завершена.
– Что? – я повернулась к мужу. – Ты подписал документы без меня?
Олег отвёл глаза.
– Так получилось… Мама сказала, это срочно.
– И ты ни разу не усомнился? Не подумал обсудить это со своей женой?
– Не смей так говорить! – вскинулась Тамара Васильевна. – Это неблагодарность. Я вам помогла разъехаться, пока не родились дети. А то потом развестись сложнее будет.
– Какой развод? – Олег вскинул голову. – Мы с Алиной не собираемся разводиться!
– Алина, никто не хотел тебя обидеть. Но это наша семейная квартира. Переезжайте к нам, поживите немного. А потом и своё жильё найдёте.
В этот момент Олег, кажется, начал осознавать масштаб произошедшего.
– Я никуда не переезжаю, – твёрдо сказала я. – Эта квартира – моя и Олега. Брачное имущество. И я буду бороться за неё всеми законными способами.
– Бумаги уже подписаны, милочка, – Тамара Васильевна снисходительно улыбнулась. – Поздно.
– Я позвоню юристу, – я достала телефон. – Прямо сейчас.
– Звони, – свекровь была абсолютно спокойна. – Я квартиру продавать не собираюсь. Просто буду здесь жить. А вы, дети, поезжайте-ка в мою. Ключи на тумбочке.
– Олег, – я посмотрела мужу в глаза. – Или мы вместе идём к юристу, или я иду одна. Выбирай.
Борьба за дом и семью
На следующее утро я позвонила своей давней подруге Кате из юридической фирмы. Она порекомендовала толкового юриста, и к обеду я уже сидела в кабинете Константина Аркадьевича.
– Нехорошо вышло, но не всё потеряно, – сказал он, изучив документы. – Хотя квартира добрачное имущество мужа, вы там прописаны, и выписать вас без согласия почти невозможно.
– Это что-то меняет?
– Многое. Но главный козырь — если ваш муж подтвердит, что подписал бумаги под психологическим давлением, сделка может быть признана недействительной.
Я невесело усмехнулась:
– Он с детства боится ей слово поперёк сказать.
– Знаете, – юрист снял очки, – когда речь о крыше над головой, люди часто находят в себе неожиданную храбрость.
Вечером мы с Олегом сидели на кухне в квартире свекрови. Я рассказала о встрече с юристом. Муж молча слушал, крутя в руках чашку.
– Он правда считает, что у нас есть шанс? – наконец спросил он.
– Если ты найдёшь силы признать, что мама тобой манипулировала.
– Ты не понимаешь… Это как предательство.
– А подписать дарственную, не посоветовавшись со мной – это как называется?
Олег вздрогнул, будто я его ударила.
– Знаешь, – тихо сказала я, – если ты сейчас не найдёшь в себе силы встать на нашу сторону – нам, наверное, правда лучше расстаться.
Он поднял на меня испуганные глаза:
– Нет! Я не хочу… Я люблю тебя.
– Тогда докажи это. Не ради квартиры. Ради нас.
Следующие месяцы превратились в настоящую войну. Свекровь наняла адвоката, притащила задним числом справки о болезнях. На суде она рыдала, рассказывая, как жертвовала собой ради сына.
Но Олег держался. Впервые в жизни он не поддался на мамины слёзы и твёрдо заявил, что подписал документы под давлением.
– Мама угрожала, что если я не помогу ей, она наложит на себя руки. Сказала, что всё равно скоро умрёт от болезни.
Суд длился полгода. Всё это время мы жили в квартире свекрови, а она – в нашей. Олег менялся на глазах: становился увереннее, словно учился жить без оков материнского контроля.
И вот решение суда: сделка признана недействительной. Когда мы выходили из зала, Тамара Васильевна преградила нам путь.
– Ты предал меня, – прошипела она сыну. – После всего, что я для тебя сделала!
– Нет, мама, – голос Олега звучал спокойно. – Я просто перестал позволять тебе управлять моей жизнью. Алина – моя семья. И это мой выбор.
Дома нас встретил запах чужих духов и полумрак задёрнутых штор. Мебель стояла по-другому, наши вещи были свалены в углу.
– Боже мой, что она тут устроила?
– Неважно, – Олег крепко сжал мою руку. – Мы всё вернём как было.
Мы работали до ночи – отмывали, чистили, расставляли мебель. Следующие недели занимались ремонтом: поклеили новые обои, сменили шторы, купили диван. Хотелось стереть любые следы её присутствия.
Свекровь объявилась через несколько месяцев – пригласила на свой день рождения. Голос звучал непривычно тихо:
– Пожалуйста. Я хочу всё исправить.
В воскресенье мы пришли к ней с букетом и тортом. За обедом говорили о пустяках, пока она вдруг не отложила вилку:
– Я хочу перед вами извиниться. Особенно перед тобой, Алина. Мне казалось, что я защищаю сына, но на самом деле просто боялась остаться одна. С тех пор как ушёл его отец, Олег был всей моей жизнью.
– Вы испугались, что он забудет о вас, – закончила я за неё.
– Да. Глупо, правда? Но страх – плохой советчик.
– Нам всем нужно время, – сказал Олег. – Но если ты действительно готова изменить отношения…
– Я постараюсь, – она впервые за вечер прямо взглянула на нас. – Очень постараюсь.
Дома Олег обнял меня:
– Спасибо, что не сдалась. Что заставила меня бороться. Что любишь меня – даже когда я этого не заслуживаю.
– Ты заслуживаешь, – улыбнулась я. – Ты сильнее, чем думаешь.
– Обещаю, что больше никогда…
– Шшш. Не обещай. Просто будь рядом. И мы справимся со всем, что жизнь подбросит.
Той ночью я думала о том, каким испытанием стала для нас эта история. И как странно, что именно благодаря ей мы стали настоящей семьёй – командой, прошедшей через огонь и воду. Впереди ещё много работы, но сегодня я счастлива просто слушать дыхание спящего рядом мужа и знать, что завтра мы проснёмся в нашем доме, который больше никто не сможет у нас отнять.
