— Прощение? – с легкой улыбкой спросила Надя. – Конечно, проще всего сказать: «Прости!»
— Наденька, но он же… — произнесла Лариса Андреевна и осеклась.
— Хотите сказать, что он не виноват? – Нади усмехнулась больше нервно, чем весело. – А кто тогда?
Лариса Андреевна потупила взор.
— Я же к тебе по-хорошему пришла, — смотря в пол, произнесла свекровь.
— Впервые за пять лет, — заметила Надя.
Пауза затягивалась.
— Христом Богом тебя прошу, ну прости ты его! – взмолилась Лариса Андреевна.
— Только его? – спросила Надя. – А за собой вы вины не чувствуете?
— А в чем же я… — Лариса Андреевна хотела возмутиться, но прикусила себе язык.
Не то у нее было положение, чтобы возмущаться. Стороной она была просящей, и требовать ничего права не имела.
— Наденька, и меня прости! – совладав с собой, произнесла свекровь.
— Нет! – резко ответила Надя. – Не прощу! Помирать буду – не прощу! Ни вас, ни сына вашего!
— Но я же прощения попросила! – воскликнула Лариса Андреевна. – И Костя просит! Я была у него. Раскаивается он!
— А мне с ваших прощений и покаяний ни тепло, ни холодно! – бросила Надя.
— Не по-людски это, — проворчала Лариса Андреевна. – Добрее надо быть! А когда прощения просят, да еще и с покаянной головой, обязательно прощать надо!
— Что-то вы рано про человечность заговорили, — в глазах Нади стоял холод. – Понимаете, чем дело пахнет!
— Я ж мать, — сокрушенно ответила Лариса Андреевна. – Как же я своего ребенка защищать не буду? Буду! Хоть он тысячу раз неправ!
— Так и я, если вы забыли, своего ребенка защищаю! Вот от таких, как вы и сыночек ваш! – надменно ответила Надя. – И не надо мне тут плакать! Мне ваши слезы, что вода! И «спасибо» скажите, что я не стану над ними смеяться, как вы это делали!
— Наденька, доченька! – Лариса Андреевна рухнула перед девушкой на колени. – Прости ты нас грешных! Не святые мы, люди обычные! Ну, уже как вышло, так и вышло! Не губи ты судьбы наши!
Надя нервно сглотнула. Тяжело ей было себя сдерживать, чтобы не накричать в сердцах. А сказать было что. За пять лет в браке с ее сыном, Наде пришлось многое вынести и пережить.
Сама, после всего, удивлялась, а чего она столько терпела? Ждала, что все наладится? Думала, что все изменится? Свекровь подобреет, а муж снова станет добрым и ласковым, как до свадьбы?
— Нет! – повторила свой ответ Надя. – Не прощу!
Чувствовался в словах и характер, и сила. Жаль, что проклюнулись они намного позже, чем хотелось.
— Наденька, я ж за тебя Богу буду каждый день молиться! – рыдая, произнесла Лариса Андреевна.
— За сына своего помолитесь! – ответила Надя. – И за себя! Если вы уж так в Бога верите, так пусть он ваши грехи прощает! А я не буду! Не хочу! И права морального на это не имею!
— Наденька, а я же дом на тебя переписать могу! Тот, где вы с Костиком жили! – чуть улыбнулась Лариса Андреевна. – Он же на меня записан. А Костю я к себе заберу!
— Вот чего не надо, того не надо! Уж с чем, а с этим домом у меня связаны самые ужасные воспоминания в моей жизни! И единственное, чего я хочу, чтобы он горел синим пламенем! И вы с ним!
Злость, как Надя не старалась, прорывалась наружу.
И злость была обоснованная!
***
Когда папа Игорь узнал, за кого его дочка собралась замуж, чуть в обморок не упал. Точнее говоря, не за кого, а куда.
— Доча, мы в твои шестнадцать с таким трудом из деревни в город перебирались для того, чтобы ты опять в деревню уехала?
— Пап, ну, получилось так, — смущенно улыбаясь, отвечала Надя.
— Там дом продай, тут квартиру купи! Там с работы уволься, тут устройся! А пока обживались, да к жизни городской привыкали! – папа Игорь качал головой, вспоминая то веселое время. – Мы ж с матерью хотели тебе образование хорошее дать!
Из кожи вон лезли, чтобы и репетиторы, и институт приличный! Чтобы ты могла большим человеком стать!
— Так я и стала, — сказала Надя. – Бухгалтер-экономист! Везде нужны, всегда при работе!
— В деревне? – папа Игорь не находил себе места.
— Пап, хочешь в магазин, хочешь на ферму, хочешь, на заправку! С руками оторвут! Диплом же! – убеждала Надя.
— Вот именно! Диплом! Ты с этим дипломом в городе себе отличную работу найдешь, а в деревне ты и с курсами везде устроилась бы!
— Пап, ну люблю я его! – говорила Надя.
— Значит, бери его, и переезжайте в город! – твердо сказал папа Игорь.
— А жить мы, где будем? – спросила Надя. – Он гордый, в примаки не пойдет!
— Квартиру снимите! А мы с матерью еще работаем, поможем! А еще лучше, ипотеку берите! И тоже – поможем!
— Пап, у него в деревне отдельный дом!
— И что тебя туда тянет, — ворчал папа Игорь, уже осознав, что переубедить дочку не получится. – Огород, куры, утки, свиньи! Как вспомню, так вздрогну!
Надя рассмеялась:
— А ты уже совсем городским стал! Да и не будем мы живность заводить. А огород, разве что чуть-чуть. Да и то – не факт.
— Это тебе – не факт! А если он из деревни не уезжал, то очень даже факт!
— И ничего плохого в этом не вижу!
— А что же далеко-то так? – спросила, до этой поры молчавшая мама Маша. – День в дороге – и не навестишь! Только разве в отпуске…
— Мамочка, люблю я его! – ответила Надя.
Сказка молодой жены закончилась ровно на том моменте, когда ее беременность перевалила за середину положенного срока.
Лариса Андреевна посчитала, что теперь невестка никуда не денется. На аборт поздно, а в положении да по зиме никуда не рванет.
— И долго ты лежать собираешься? Время обеда, а ты все лежишь!
— Токсикоз замучил и спина разламывается, — честно ответила Надя.
— Глупости это все! Это в тебе лень говорит! А животом прикрываться нечего! И я беременная была, однако дом в чистоте держала, на всю семью готовила и мужа любить не забывала! – негодовала свекровь. – Разбаловалась ты в городе!
Но, раз Костя тебя в жены взял, вспоминай, что в деревне работать надо, а не перины пролеживать!
— Сейчас отпустит немного, — произнесла Надя, — и я все приготовлю.
— И сколько тебя ждать? – крикнула Лариса Андреевна. – Пол не метен, обеда нет, а Костя с работы скоро придет! Чем мужа кормить собираешься?
Своей больной спиной? Так для больной спины вожжи хорошо помогают! Заодно и все прочие болезни излечиваются! А уж как лень лечат, загляденье!
— Вы в своем уме? – ошарашено спросила Надя. – Я внука вашего ношу, а вы предлагаете меня бить?
— Не бить, а воспитывать! Если уж родители твои тебя не воспитали, так найдутся учителя и поспособнее!
Надя сгребла себя в кучку и пошла на кухню, где, еле передвигая ноги, приготовила обед.
Свекровь сразу пробу сняла, скривилась, но добро дала:
— А говорила, что болит, да сил нет! Все находится, было бы желание!
Когда Костя домой пришел, Надя рассказала, что его мать тут говорила, а он:
— Ну, правильно она говорит! У нас ни слуг, ни помощников нет! Все сами! Я на работе, а ты дома! Когда на работу пойдешь, тогда видно будет. А пока дома – весь дом на тебе! А хорошая жена еще бы и матери моей помогала!
— В смысле? – не поняла Надя.
— Три дома прошла, да у матери моей в доме порядок навела! Ты ж молодая, здоровая! Что тебе стоит? А там и приготовить можно, чтобы мать себя не утруждала!
— Костя, но она же еще даже не пенсионерка! – растерянно произнесла Надя.
— А ты уважение только к пенсионерам имеешь? А моей матери можно и грубостей наговорить?
— Не говорила я ей ничего!
— Попробуй только! Вожжей у меня нет, но я тебя и рукой воспитаю, что мало не покажется!
После рождения сына стало только хуже.
Свекровь, когда была не на работе, постоянно «гостила» у сына, поучая и ругая невестку. Костя и не думал заступаться за жену. Посмеивался да поддакивал наставлениям матери.
— Слушай и на ус мотай! Мать плохому не научит!
Кстати, угроза о том, чтобы Надя ходила к свекрови домой и там порядок наводила, стала пророчеством.
— Декрет – это не отпуск! – насел на Надю Костя. – Дома прибралась, поесть приготовила, огород прополола и бегом к моей матери! У нее тоже и огород, и дом, и кухня!
— Вообще-то я не обязана! – возмутилась Надя. – У меня сын маленький! За ним глаз да глаз нужен!
— Спеленала и с собой! – ответил Костя. – И хватит мне отговорки придумывать! Ты не на каникулах в деревне, а жена и хозяйка! Так что, руки в ноги и бегом! И с радостью!
— А много ты не хочешь? – нахмурившись, спросила Надя.
— Чего? – крикнул Костя. – Что-то язык у тебя длинноват! Так я и укоротить могу! А если он у тебя за зубами не помещается, так я и их проредить могу!
— Ты вообще знаешь, что за это по закону бывает? – крикнула Надя и плюхнулась на табурет.
Костя вскочил, на ходу выбил из-под Нади табурет, а потом склонился над упавшей женой и зло проговорил ей прямо в лицо:
— Не научишься слушать мужа, бить буду, что свет возненавидишь! А если жаловаться надумаешь, так у нас в деревне полиции нет!
Двадцать километров до ближайшего полицейского! Посоревнуемся в скорости и выносливости? – он оскалился. – А когда догоню, на себя пеняй, жалеть не буду!
И верила Надя, что ничем хорошим побег не закончится. Мало того, что сбежать не дадут, так и слова сказать нельзя.
Три года адского декрета подошли к концу, и Надя вышла на работу. Как и собиралась, на заправку бухгалтерию вести.
Лучше не становилось.
— Когда я прихожу домой я хочу ужин, а не твои бесконечные «Сейчас приготовлю!» — кричал Костя, бухая кулаком по столу.
— Костя, но я же тоже работаю, — оправдывалась Надя.
— И на кой черт мне твоя работа, если ты дома ничего не делаешь? Вообще уже обленилась! – Костя недовольно скинул со стола кружку. – Ты когда у моей матери была?
— Будет выходной, я к ней схожу, — проговорила Надя, суетясь возле плиты.
— Ужин приготовишь и сразу к ней! – крикнул Костя.
— Мне завтра в шесть утра на работу, — откликнулась Надя.
— Достала ты со своей работой! Сидит она там, понимаешь, в кабинетике, циферки считает!
А что у нас, что у матери – грязь, бардак и безобразие! На работу свою пойдешь сразу от матери!
И это, пойдешь, малого с собой забери! Я после работы отдыхать хочу, а он лезет вечно! А еще ноет!
— Костя! — воскликнула Надя. – Это же твой сын!
— Да, что б тебя! – Костя вскочил. – Когда ж ты научишься молчать?
Он схватил Надю за ворот и поволок в комнату. А там открыл погреб и скинул ее вниз.
— Тут посиди и подумай о своем поведении!
Следом закинул четырехлетнего Артема:
— А вот тебе и компания! – крикнул Костя, не слыша плача собственного сына.
Захлопнул крышку погреба, а сверху поставил диван.
— Не бойся, сыночек, — успокаивала сына Надя. – Все хорошо будет!
— Мамочка, тут совсем-совсем не страшно! – лепетал мальчик, колотясь всем телом. – Страшнее, когда папа по столу стукает!
Как поняла Надя, когда Костя уходил, он отключил котел. За первые сутки дом остыл. Надя, как могла, грела сына, содрав одеяла с хранившейся в погребе картошки. Вскрывала варенье и соленые огурцы и кормила Артема.
А Костя все не возвращался.
На вторые сутки Надя поняла, что выпускать их никто не собирается. Крышка погреба не поддавалась.
Вот тут ей пригодился опыт жизни в деревне.
Чтобы не носить овощи через дом, чтобы потом в погреб, был еще один ход снаружи дома. В последнее время им никто не пользовался, но дом был старым, а значит, был шанс.
Выход нашелся, но он был забит досками. Надя разбила банку и стеклом пилила подгнившие доски.
Еще сутки, и они с сыном выбрались на свободу. Даже в дом заходить не стала. Побежала на заправку, а оттуда вызвала полицию.
Пока ехал наряд, а это заняло четыре часа, был технический перерыв. Мало ли, Костя, не найдя жены и сына дома, придет на разборки.
Полиция, заявление, квартира Надиных родителей.
А Костю взяли в невменяемом состоянии в доме матери.
***
— Я ж не прошу его полностью прощать, — попыталась Лариса Андреевна еще раз. – Там уже раскрутились, не остановишь. А я со следователем говорила, так вот, если ты чуть иначе заявление напишешь, то ему много не дадут!
— Это вы намекаете, чтобы я написала угроза жизни и здоровью вместо покушения? – спросила Надя снисходительно.
— Да! – улыбнулась свекровь. – Тогда не до пятнадцати, а только до пяти!
— Нет, Лариса Андреевна, — твердо сказала Надя. – Сядет Костя по полной программе!
— Совести у тебя нет! Ты же ему всю жизнь поломаешь! – крикнула свекровь, поднимаясь с колен.
— Что вы говорите! – воскликнула Надя. – А то, что мы с сыном трое суток в погребе просидели – это нормально?
И вот интересно, а он вообще нас выпускать собирался? Если бы я сама выход не нашла, сколько нам еще там сидеть бы пришлось?
— Я бы тем же вечером его послала вас выпустить, — проворчала свекровь.
— То есть, вы знали, что я с Артемом трое суток в погребе сижу? – наклонив голову, спросила Надя.
Лариса Андреевна перепугалась и стремглав вылетела из квартиры.
А на следующий день Надя пошла в прокуратуру и написала еще одно заявление, что свекровь была в курсе издевательств Кости на ней и малолетним сыном. И про приход свекрови подробно написала, и разговор почти дословно.
А родители Нади подтвердили, потому что свидетелями были. Мама Маша висела на папе Игоре в соседней комнате, чтобы тот физически не донес сватье, в чем она не права.
Соучастницей Лариса Андреевна, к сожалению, не пошла, а вот за недоносительство ей дали год.
