— Она же некрасива!, — сплетничали придворные.
Даже когда она была подростком, многие говорили, что её «не назовёшь красавицей», но она с лихвой компенсировала это умением держаться, говорить колкости и смеяться над своими внешними «недостатками».
В английской истории эпохи Реставрации мало столь противоречивых фигур, как Кэтрин Седли, графиня Дорчестер. В родословных книгах она фигурирует под нейтральным титулом, но в памяти современников осталась дерзкой и остроумной женщиной, которая, не обладая классической красотой, сумела заворожить будущего короля Якова II.
Она родилась 21 декабря 1657 года. Её отцом был сэр Чарльз Седли – остроязычный поэт, участник в буйных компаниях знати и друг придворных театралов. Дом её отца, переполненный поэтическими вечерами и спорами о модных литературных тенденциях, сформировал у Кэтрин неукротимый характер и выдающуюся способность к саркастическим репликам.
Даже когда она была подростком, многие говорили, что её «не назовёшь красавицей», но она с лихвой компенсировала это умением держаться, говорить колкости и смеяться над своими внешними «недостатками».
При дворе короля Карла II остроумие Кэтрин быстро привлекло внимание: она смело шутила над богатыми, насмехалась над теми, кто преувеличивал своё влияние, и не стеснялась поддеть даже высокородных вельмож. Её откровенная манера речи поражала: в эпоху, когда женщине приписывали роль декора, Кэтрин умела ответить придворным одной едкой репликой.
Она вовсе не стремилась к «приличному» браку и покорной жизни жены. Когда в конце 1670-х годов вокруг принца Якова, герцога Йоркского, брата Карла II, стало меньше фавориток, Кэтрин заняла место одной из них.
По слухам, она не была самой красивой: у неё были прямые, но не очень изящные черты лица, небольшой рост, и сама она насмешливо говорила, что унаследовала грубоватую внешность от отца. Но всем её «неидеалам» не мешало то, что, по словам одного из придворных, «настоящий магнетизм живёт в её умной голове и остроумных устах».
Яков, к тому времени уже католик и наследник бездетного Карла II, попал под её чары. Самое удивительное, что двор Якова считали предельно религиозным и сдержанным. Его первая жена, Анна Хайд, умерла, оставив его вдовцом с многочисленными детьми. Окружение полагало, что герцог никогда не возьмёт в фаворитки «распущенную женщину с острым языком», но всё вышло наоборот.
Кэтрин Седли официально стала фавориткой герцога Йоркского. Циничные наблюдатели говорили, что она «слишком свободна в речи, чтобы быть королевской возлюбленной», а сама Кэтрин отвечала: «Если бы у меня было прекрасное лицо, я бы молчала и улыбалась, а раз у меня острый язык, то пусть хоть он приносит мне пользу».
Когда в 1685 году на престол вступил Яков II, скандал разгорелся с новой силой: у католического монарха, окружённого ревнителями нравственности, официальной фавориткой стала женщина, известная своими светскими выходками и насмешками над религиозными предписаниями.
Кэтрин мгновенно стала целью критики со стороны Якова: он, видимо, хотел «спастись» от упрёков, поэтому попытался избавиться от неё при дворе.
Одним из способов было дать ей титул, выдав её замуж. Так она и стала графиней Дорчестер – что некоторые назвали «награда за грех», ведь сам король жаловал ей этот титул по собственной воле и без одобрения советников. Подобная щедрость вызвала резкий протест среди придворных, ведь получать графское достоинство за связь с королём считалось слишком вызывающим.
Но сама Кэтрин использовала титул графини Дорчестер, чтобы укрепить собственные позиции. Связь с королём то прекращалась, то вновь возобновлялась, а её дети считались детьми Якова, хотя король этого не афишировал.
Когда в 1688 году Яков II потерял трон во время Славной революции, Кэтрин не пала вместе с ним. Она умудрилась сохранить состояние и относительную безопасность: может быть, потому что никогда не вмешивалась в высокую политику, не принимала участия в религиозных конфликтах и открыто не поддерживала курс короля на возвращение католицизма.
В общем, она оказалась гораздо умнее многих придворных вельмож.
Её дальнейшая жизнь также интересна. Она пыталась сблизиться с новой властью, а потом уехала в Европу и некоторое время путешествовала по Италии и Франции, вызывая сплетни своей непочтительностью к обрядам и насмешками над «показной набожностью» европейских королевских дворов.
Потом вернулась в Англию, уже при правлении Вильгельма III и Марии II, где со скепсисом говорила о новых порядках, но оставалась на хорошем счету при дворе – ведь она оставалась «женщиной с отличным языком и безупречными светскими манерами».
В конечном счёте Кэтрин Седли, графиня Дорчестер, осталась в истории как одна из самых необычных фавориток: не красотой и не тихим обаянием она покорила короля, а скорее «наглостью и способностью говорить, когда все молчат».
В старости, по слухам, она стала более спокойной и даже занималась благотворительностью, помогая нуждающимся вдовам. Она умерла 26 октября 1717 года и была похоронена со скромными почестями.
