— Да чтоб ты… — Ксюша швырнула телефон на диван и с размаху хлопнула дверью комнаты.
Мобильник подпрыгнул, сполз между подушками и затих. Максим даже не дёрнулся его поднять. Стоял, молча уставившись в пол, руки в карманах джинсов. Сжал губы так, что побелели.
— Вечно ты заводишься с полуоборота, — процедил он, не поднимая головы. — Нельзя же нормально поговорить?
За дверью что-то с грохотом упало.
— Нормально? — Ксюша снова возникла на пороге, её тонкие пальцы сжимали дверную ручку так, будто хотели выломать её с корнем. — Ты предлагаешь мне продать квартиру, в которой я выросла. Квартиру, которую мне оставили родители. Просто потому, что твоей мамочке так захотелось. И это, по-твоему, нормальный разговор?
Пятнадцать лет назад Галина Петровна не приехала на их свадьбу. Сказалась больной, отправила телеграмму с поздравлением и скромный денежный перевод. Максим тогда страшно переживал, а Ксюша даже обрадовалась. Меньше проблем. Она видела свекровь всего дважды и оба раза ощущала на себе тяжёлый, оценивающий взгляд. Будто её взвешивали, измеряли и находили ниже ростом, чем требовалось.
— Мама стареет, — Максим устало потёр переносицу. — Ей тяжело одной в Нижневартовске.
— А нам здесь легко? — Ксюша отпустила многострадальную ручку и скрестила руки на груди. — Мы оба работаем как проклятые. Ярику в следующем году в школу. А ты хочешь, чтобы мы всё бросили и переехали туда, где у нас ни работы, ни перспектив, ни друзей.
Максим поднял глаза — серые, такие же, как у матери. Они встретились взглядами, и Ксюша физически ощутила стену между ними. Невидимую, но совершенно непробиваемую.
— Нет, я хочу, чтобы мы продали твою квартиру, на эти деньги купили жильё там и забрали маму сюда.
Ксюша расхохоталась. Громко, зло, почти истерично. Смех прорвался сквозь её плотно сжатые губы, как вода через трещину в плотине.
— Ты серьёзно? Мы живём в центре Москвы, а ты предлагаешь продать хорошую трёшку и купить, что? Однушку в Бирюлёво? Чтобы туда ещё и твоя мать въехала? А где будет жить Ярик? В шкафу?
— Не преувеличивай, — Максим раздражённо дёрнул плечом. — На деньги от твоей квартиры можно купить нормальную двушку, а маме снять отдельно. Тут недалеко.
— Моей квартиры, — Ксюша выделила это слово. — Моей. Именно. Квартиры. Поэтому я буду решать, что с ней делать. И продавать её я не собираюсь. Пусть твоя мамочка даже не рассчитывает.
— Господи, ну почему ты такая? — Максим сжал кулаки. — Сколько лет прошло, а ты всё не можешь простить маме какие-то старые обиды.
— Какие-то старые обиды? — Ксюша подошла ближе, почти вплотную. — Она говорила мне в лицо, что я не пара её сыну. Что я выскочка из провинции, которая хочет забраться повыше. Что из-за меня ты забросил учёбу. Она постоянно звонила тебе и ныла, что ты её бросил, вместо того чтобы радоваться, что у тебя всё хорошо. Это ты называешь «какие-то старые обиды»?
В прихожей раздался звон ключей, и через секунду дверь распахнулась. Ярик ворвался в квартиру как маленький ураган — ботинки в разные стороны, шапка на пол, рюкзак с глухим стуком приземлился у вешалки.
— Мам, пап, там такое было! — закричал он с порога и замер, увидев их лица. — Вы что, ругаетесь?
— Нет, — сказали они хором.
— Да, — добавила Ксюша после паузы и бросила на мужа тяжёлый взгляд. — Мы немного поспорили. Но уже всё.
— Не всё, — тихо возразил Максим. — Мы ещё вернёмся к этому разговору.
— Возвращайся сколько хочешь, — Ксюша отвернулась и пошла на кухню. — Мой ответ не изменится.
Когда через неделю Максим объявил, что берёт отпуск и едет в Нижневартовск, Ксюша только пожала плечами. Обычно они проводили отпуск вместе, но в этот раз она даже не стала возражать. Может, действительно стоило проветриться и остыть. После того разговора между ними повисло напряжение. Не ссора — они оба были слишком взрослыми для демонстративных обид — но какая-то недосказанность, словно между ними вклинился невидимый посторонний.
— Ты надолго? — спросила она, глядя, как муж методично складывает вещи в чемодан.
— Дней на десять, — Максим не поднимал глаз. — Хочу помочь маме с квартирой. Она собирается делать ремонт перед продажей.
Ксюша замерла.
— Так значит, она всё-таки решила переезжать?
— Да, — Максим наконец посмотрел ей в глаза. — А ты думала, это просто моя блажь? Мама стареет, у неё начались проблемы со здоровьем. Ей тяжело одной. Особенно зимой.
— Почему ты раньше не говорил?
— А ты бы стала слушать? — он печально усмехнулся. — Как только речь заходит о маме, ты включаешь режим глухой защиты.
Ксюша прикусила губу. В его словах была доля правды, но всё же…
— Я беспокоюсь за Ярика, — сказала она тихо. — Он привык к этой квартире, к своей школе. Здесь его друзья, его жизнь. И моя тоже.
— А как же я? — Максим захлопнул чемодан. — Моя жизнь и мои чувства тебя не волнуют?
— Волнуют, — Ксюша подошла и положила руку ему на плечо. — Просто… просто я не понимаю, почему твоя мать не может переехать сюда и снять квартиру. Зачем всё менять?
— На какие деньги ей снимать? — Максим раздражённо дёрнул плечом, сбрасывая её руку. — Её пенсии едва хватает на лекарства и коммуналку. Ты же знаешь, я помогаю ей каждый месяц. А если она продаст свою квартиру и мы — твою, то сможем купить что-то побольше и жить вместе. Это разумное решение.
— Разумное для кого? — Ксюша отступила на шаг. — Для тебя и твоей мамы? А я и Ярик — мы в этой схеме где?
Максим молчал, глядя мимо неё.
— Вот именно, — Ксюша развернулась и вышла из комнаты.
Вечером, проводив мужа, Ксюша с сыном сидели на кухне и ужинали. Ярик болтал о школе, размахивая вилкой, а она рассеянно кивала, погружённая в свои мысли.
— Мам, а ты меня не слушаешь, — обиженно протянул Ярик, заметив её отсутствующий взгляд.
— Прости, малыш, — Ксюша через силу улыбнулась. — Просто устала сегодня.
— Из-за того, что вы с папой поругались?
Ксюша вздрогнула. Шестилетние дети замечают куда больше, чем кажется взрослым.
— Мы не поругались, — она отложила вилку. — Просто обсуждали один сложный вопрос и не смогли прийти к согласию.
— Про бабушку Галю? — Ярик прищурился.
— Да, — Ксюша вздохнула. — Про бабушку Галю.
— А что с ней?
Ксюша на мгновение задумалась, как объяснить ситуацию ребёнку.
— Бабушка Галя теперь будет жить в Москве. И папа хочет, чтобы мы все жили вместе.
— Здорово! — Ярик просиял. — Она будет печь мне пироги, как бабушка Валя?
Ксюша невольно улыбнулась. Её мама, Валентина Сергеевна, умерла пять лет назад, но Ярик до сих пор вспоминал её стряпню.
— Не знаю, малыш. Но для того, чтобы бабушка Галя жила с нами, нам, возможно, придётся переехать в другую квартиру.
— А зачем? У нас же большая квартира.
— Да, но… — Ксюша запнулась. — Папа считает, что нужна ещё больше.
— Тогда пусть бабушка живёт в моей комнате, — великодушно предложил Ярик. — А я буду с вами.
Ксюша прикусила губу. Если бы всё было так просто.
— Посмотрим, — уклончиво ответила она. — Доедай и иди чистить зубы.
Позже, когда Ярик уже спал, Ксюша позвонила своей ближайшей подруге Марине.
— Представляешь, — начала она без предисловий, — Максим хочет, чтобы я продала квартиру.
— Зачем? — удивилась Марина. — У вас же вроде всё нормально с деньгами.
— Его мать решила переехать в Москву. И он придумал гениальную схему: я продаю квартиру, он — свою студию, мы покупаем одну большую и живём все вместе.
— Все вместе? — Марина присвистнула. — Ты и Галина Петровна под одной крышей? Да вы поубиваете друг друга через неделю.
— Вот и я о том же, — Ксюша горько усмехнулась. — Но Максим словно не видит очевидного. Он говорит, что его мать стареет, что ей нужна помощь. Что мы должны быть семьёй.
— А что говорит сама Галина Петровна?
Ксюша фыркнула.
— Со мной она не разговаривает лет десять. Даже по телефону. Только через Максима передаёт, что «невестка, наверное, занята своими важными делами».
— Ну и дела, — протянула Марина. — И что ты будешь делать?
— Не знаю, — честно призналась Ксюша. — Не хочу продавать квартиру. Это память о родителях. Здесь каждый угол… — она осеклась. — В общем, не хочу. Но Максим упёрся.
— А что если… — Марина замялась, — что если пойти на компромисс? Сдать твою квартиру, а на эти деньги снять что-то для Галины Петровны?
Ксюша задумалась.
— Не уверена, что она согласится. Максим говорит, она хочет продать свою квартиру в Нижневартовске.
— Тогда пусть продаёт и покупает здесь однушку. В спальном районе полно вариантов.
— Он говорит, денег не хватит.
— А сколько стоит её квартира?
— Понятия не имею, — Ксюша пожала плечами, хотя подруга не могла этого видеть. — Но это Нижневартовск, не Москва. Думаю, не так много.
— Слушай, а ты уверена, что это вообще её идея? — вдруг спросила Марина. — Может, это Максим всё придумал?
Ксюша застыла, обдумывая эту мысль.
— Не знаю, — медленно произнесла она. — Но зачем ему?
— Ну, например, чтобы решить квартирный вопрос раз и навсегда. Продать две квартиры, купить одну хорошую, большую, в центре. Всех собрать под одной крышей. В конце концов, его мать не вечна, а квартира останется.
— Марина! — возмутилась Ксюша. — Ты о чём вообще? Максим не может так думать.
— Почему нет? — хмыкнула подруга. — Он мужчина, мужчины мыслят практично. И потом, ты сама говорила, что он помогает матери деньгами. Может, он просто устал разрываться?
Ксюша задумалась. Раньше ей в голову не приходило взглянуть на ситуацию с этой стороны.
— Ладно, — сказала она наконец. — Я подумаю над твоими словами. Но квартиру продавать всё равно не собираюсь.
Максим вернулся через две недели, а не через десять дней, как обещал. Загорелый, словно успел позагорать на северном солнце, с подарками для Ярика и какой-то странной, напряжённой улыбкой.
— Всё хорошо? — спросила Ксюша, когда они остались одни. Сын уже ушёл спать, счастливый от привезённого отцом набора машинок.
— Да, — Максим кивнул, но взгляд его скользнул в сторону. — Всё отлично. Мама передаёт привет.
Ксюша приподняла брови.
— Правда?
— Ну, не совсем, — Максим усмехнулся. — Но я подумал, что так будет лучше начать разговор.
— И о чём ты хочешь поговорить? — Ксюша напряглась.
— О нашей ситуации, — Максим сел напротив, сложив руки на столе. — Я много думал, пока был там. И решил, что ты права.
— В чём именно? — осторожно спросила Ксюша.
— Нам не стоит продавать твою квартиру. Это память о твоих родителях, и я понимаю, что она для тебя значит.
Ксюша с подозрением посмотрела на мужа.
— А как же твоя мать? Она всё ещё переезжает?
— Да, — Максим вздохнул. — Я помог ей выставить квартиру на продажу. Но денег действительно мало. Хватит только на комнату где-нибудь на окраине.
— И что ты предлагаешь?
— Я думаю, мы могли бы сдать мою студию и на эти деньги снять что-то получше для мамы. Хотя бы первое время, пока она не освоится в городе.
Ксюша недоверчиво смотрела на мужа. Что-то здесь не сходилось.
— И твоя мать согласна жить одна?
— Не совсем, — Максим замялся. — Она хотела бы жить с нами. Но я объяснил ей, что это невозможно.
— И она поняла?
— Не сразу, — Максим невесело усмехнулся. — Была целая драма со слезами и обвинениями. Но в итоге, я думаю, она смирилась.
Ксюша молчала, обдумывая ситуацию. Что-то в голосе мужа, в его взгляде заставляло её насторожиться.
— Максим, — медленно произнесла она, — что ещё ты не договариваешь?
Он вздрогнул и посмотрел ей прямо в глаза.
— Ничего. Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я знаю тебя пятнадцать лет. И вижу, когда ты что-то скрываешь.
Максим отвёл взгляд и тяжело вздохнул.
— Хорошо, — сказал он после паузы. — Есть кое-что ещё. Мама… она очень больна, Ксюш. Гораздо серьёзнее, чем я думал.
Ксюша похолодела.
— Что с ней?
— Рак, — Максим с трудом выговорил это слово. — Поджелудочной. Четвёртая стадия. Ей осталось немного.
Ксюша замерла, не зная, что сказать. Она никогда не любила свекровь, но и такой судьбы ей не желала.
— Мне жаль, — наконец произнесла она. — Правда, жаль.
— Она не хотела, чтобы я тебе говорил, — продолжил Максим. — Не хотела, чтобы ты согласилась из жалости. Но я считаю, что ты должна знать.
— И что теперь? — тихо спросила Ксюша.
— Я всё ещё думаю, что нам стоит забрать её к себе, — Максим поднял на неё глаза. — Не навсегда. Но на то время, что ей осталось. Она хочет… — он запнулся, — она хочет увидеть, как растёт Ярик. Хоть немного.
Ксюша молчала, чувствуя, как внутри борются противоречивые эмоции. Жалость к умирающей женщине, старая обида, страх за своё пространство, чувство вины…
— Мне нужно подумать, — наконец сказала она. — Это… слишком серьёзно, чтобы решить сразу.
— Конечно, — Максим кивнул. — Я понимаю.
Ночью Ксюша не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, думая о разговоре с мужем. О Галине Петровне, которая, возможно, скоро умрёт. О Ярике, который практически не знает бабушку. О жизни, которая так быстро и непредсказуемо меняется.
Рядом мерно дышал Максим, но Ксюша чувствовала, что он тоже не спит.
— Ты не спишь? — наконец шёпотом спросила она.
— Нет, — так же тихо ответил он.
— Я всё думаю… — Ксюша запнулась. — Я думаю, твоя мать могла бы пожить у нас. Какое-то время.
Максим повернулся к ней.
— Правда? Ты согласна?
— Да, — Ксюша вздохнула. — В конце концов, она твоя мать. И Ярику было бы полезно… — она не договорила. «Полезно познакомиться с бабушкой перед её смертью» — звучало слишком жестоко.
— Спасибо, — Максим притянул её к себе. — Ты даже не представляешь, как это важно для меня.
Ксюша прижалась к его плечу, чувствуя, как её захлёстывает волна странной, болезненной нежности. Может, всё будет не так плохо. В конце концов, Галина Петровна не вечна. И они справятся.
— Когда она приедет? — спросила Ксюша.
— Думаю, через пару недель, — Максим поцеловал её в макушку. — Как только закончит с продажей квартиры.
Две недели пролетели незаметно. Ксюша освободила маленькую комнату, которая раньше использовалась как кабинет, и подготовила её для свекрови. Купила новое постельное бельё, повесила шторы, поставила вазу с цветами. Старалась, чтобы всё выглядело уютно и приветливо, хотя внутри грызло смутное беспокойство.
Максим ездил встречать мать на вокзал, а Ксюша с Яриком ждали дома. Сын был взбудоражен предстоящей встречей с бабушкой и без конца расспрашивал, какая она.
— Она строгая? А она умеет играть в приставку? А она любит мультики?
Ксюша отвечала как могла, хотя сама плохо представляла, какой человек Галина Петровна в быту. Их общение всегда было натянутым и формальным.
Когда в прихожей раздался звук открывающейся двери, Ксюша выпрямилась и глубоко вдохнула. Сейчас начнётся новая глава их жизни, и нужно постараться, чтобы она была не слишком болезненной.
— Мы дома! — крикнул Максим, и Ксюша с сыном вышли их встречать.
Первое, что бросилось в глаза — Галина Петровна совсем не выглядела больной. Она стояла прямо, высокая, худощавая, с идеально уложенными светлыми волосами и ярким макияжем. Её взгляд — цепкий, внимательный — скользнул по Ксюше и остановился на Ярике.
— А вот и мой внучок! — воскликнула она, раскрывая объятия. — Иди к бабушке, Ярослав!
Ярик неуверенно приблизился и позволил себя обнять. Галина Петровна крепко прижала его к себе, а потом отстранилась и посмотрела на Ксюшу.
— Здравствуй, Ксения, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Спасибо, что приняла меня в свой дом.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — Ксюша натянуто улыбнулась в ответ. — Проходите, я покажу вашу комнату.
Пока они шли по коридору, Ксюша почувствовала, как свекровь внимательно осматривает квартиру. Её взгляд скользил по стенам, мебели, картинам, словно оценивая и запоминая каждую деталь.
— Вот, — Ксюша открыла дверь в подготовленную комнату. — Надеюсь, вам будет удобно.
Галина Петровна окинула комнату быстрым взглядом и слегка поджала губы.
— Очень мило, — сказала она. — Но тесновато, конечно. Впрочем, мне не привыкать.
Ксюша почувствовала, как внутри поднимается раздражение, но усилием воли подавила его.
— Располагайтесь, — сказала она. — Я пока накрою на стол.
Ужин прошёл на удивление спокойно. Галина Петровна расспрашивала Ярика о школе, рассказывала какие-то истории из жизни Максима, когда тот был маленьким. Ксюша молча ела, наблюдая за свекровью. Что-то в её поведении, в её внешнем виде не вязалось с образом умирающей женщины.
После ужина, когда Ярик ушёл в свою комнату играть, а Максим отправился выносить мусор, Ксюша и Галина Петровна остались наедине.
— Я вижу, ты удивлена, — вдруг сказала свекровь, пристально глядя на Ксюшу. — Ожидала увидеть развалину на последнем издыхании?
Ксюша вздрогнула.
— Простите?
— Не притворяйся, — Галина Петровна усмехнулась. — Максим рассказал мне, что сказал тебе. Про рак и прочее. Конечно, это неправда.
Ксюша замерла, не веря своим ушам.
— Что?
— Ну что ты так смотришь? — Галина Петровна закатила глаза. — Мы с Максимом просто хотели, чтобы ты согласилась. Ты же такая упрямая. Прямо как он, — она кивнула в сторону двери, за которой скрылся Максим.
— Вы заставили его солгать мне? — Ксюша почувствовала, как кровь отливает от лица.
— Я никого не заставляла, — Галина Петровна пожала плечами. — Это была его идея. Он сказал, что ты ни за что не согласишься иначе.
Ксюша смотрела на неё, не в силах поверить в происходящее. Максим, её муж, человек, которому она доверяла пятнадцать лет, солгал ей. Причём солгал в чём-то настолько серьёзном.
— Не смотри на меня так, — Галина Петровна поморщилась. — Я ничего плохого не сделала. Просто хочу быть ближе к сыну и внуку. Это естественно для матери.
В этот момент дверь открылась, и в кухню вернулся Максим.
— О чём вы тут? — спросил он, переводя взгляд с матери на жену.
Ксюша медленно поднялась из-за стола. Её руки слегка дрожали, но голос был удивительно спокойным.
— Твоя мать только что сообщила мне интересную новость, — произнесла она. — Оказывается, у неё нет никакого рака. И никогда не было.
Максим побледнел и бросил быстрый взгляд на мать.
— Ксюш, я могу объяснить.
— Не нужно, — Ксюша подняла руку, останавливая его. — Я всё поняла. Вы с матерью решили меня обмануть, чтобы я согласилась. Потому что по-честному было слишком сложно, да?
— Дорогая, не преувеличивай, — вмешалась Галина Петровна. — Мы просто хотели…
— Я не с вами разговариваю, — отрезала Ксюша, не глядя на свекровь. — Я обращаюсь к своему мужу, который солгал мне.
Максим шагнул к ней, пытаясь взять за руку, но Ксюша отступила.
— Ксюш, послушай, — его голос дрогнул. — Я знал, что ты не согласишься иначе. А мама действительно не может жить одна…
— Почему? — Ксюша скрестила руки на груди. — Она выглядит абсолютно здоровой. Ей всего шестьдесят три. Тысячи людей её возраста живут самостоятельно.
— Но не в чужом городе, — возразил Максим. — Москва — это не Нижневартовск. Здесь всё по-другому. Ей нужна поддержка.
— И ради этой поддержки ты решил соврать мне о том, что твоя мать умирает? — Ксюша покачала головой. — Ты хоть понимаешь, насколько это… — она запнулась, подбирая слово, — насколько это отвратительно?
— Ксения, не драматизируй, — снова вмешалась Галина Петровна. — Подумаешь, маленькая ложь во спасение. Зато теперь мы все вместе, как одна семья.
Ксюша наконец повернулась к свекрови.
— Нет, Галина Петровна, мы не семья. Никогда ею не были. Вы с самого начала сделали всё, чтобы я чувствовала себя чужой. И сейчас вы продолжаете это делать.
— Мама, пожалуйста, — Максим бросил на мать предостерегающий взгляд. — Не усложняй.
— Я усложняю? — Галина Петровна фыркнула. — Это твоя жена всегда всё усложняет. С самого начала. Я просто хотела быть ближе к сыну и внуку. Что в этом плохого?
— Ничего, — спокойно ответила Ксюша. — Кроме того, что ради этого вы с Максимом решили поманипулировать мной, используя самый низкий приём — ложь о смертельной болезни.
Она повернулась к мужу.
— Знаешь, что самое ужасное? Я ведь поверила тебе. Я жалела её, — она кивнула в сторону свекрови. — Я готова была терпеть её в нашем доме, потому что думала, что ей недолго осталось. А вы… вы оба…
Ксюша не закончила фразу. Резко развернувшись, она вышла из кухни и направилась в спальню. Максим поспешил за ней.
— Ксюш, постой! — он догнал её в коридоре. — Давай поговорим.
— О чём? — Ксюша обернулась. — О том, как ещё ты меня обманывал? Или о том, что ты планируешь делать дальше?
— Я не планировал ничего такого, — Максим провёл рукой по волосам. — Просто мама действительно хотела переехать, а ты упёрлась. Я не знал, что делать.
— И решил соврать?
— Это была минутная слабость, — Максим опустил глаза. — Я сказал ей, что ты не соглашаешься, и она предложила этот вариант. Сначала я отказался, но потом подумал, что так будет проще для всех.
— Проще? — Ксюша горько усмехнулась. — Для кого проще, Максим? Для тебя? Для твоей матери? Уж точно не для меня и не для Ярика.
— Причём тут Ярик? — нахмурился Максим.
— А ты представь, что было бы, если бы мы рассказали ему, что бабушка скоро умрёт. Как бы он переживал, как бы страдал. А потом вдруг — сюрприз! Бабушка на самом деле здорова. Как думаешь, он бы понял? Или решил бы, что смерть — это такая шутка?
Максим молчал, глядя в пол.
— Я хочу, чтобы твоя мать ушла отсюда, — твёрдо сказала Ксюша. — Завтра же.
— Куда? — Максим поднял на неё глаза. — Она продала квартиру, Ксюш. Ей некуда идти.
— Это не моя проблема, — Ксюша покачала головой. — Вы оба её создали, вы оба её и решайте.
— Но она моя мать, — в голосе Максима появились умоляющие нотки. — Я не могу выгнать её на улицу.
— А я твоя жена, — Ксюша посмотрела ему прямо в глаза. — И ты не мог мне солгать. Но сделал это.
С этими словами она вошла в спальню и закрыла дверь.
Утром Ксюша проснулась раньше обычного. Максима рядом не было — видимо, ночевал в комнате сына. Она быстро собралась, разбудила Ярика, накормила его завтраком и увела из дома до того, как проснулись Максим и его мать.
Весь день она провела как в тумане. На работе делала всё механически, не вникая, отвечала невпопад. В обеденный перерыв позвонила Марине.
— Так я и знала, — сказала подруга, выслушав её историю. — Говорила же тебе, что тут что-то нечисто.
— Что мне теперь делать? — тихо спросила Ксюша.
— А что ты хочешь сделать?
Ксюша задумалась.
— Я не знаю, смогу ли простить его, — наконец сказала она. — Это не просто ложь. Это предательство.
— Согласна, — Марина вздохнула. — Использовать болезнь как предлог — это низко. Особенно такую болезнь.
— Дело даже не в этом, — Ксюша покачала головой. — А в том, что он выбрал её сторону. Против меня.
— И что теперь?
— Не знаю, — честно призналась Ксюша. — Не хочу возвращаться домой, пока она там.
— Приезжай ко мне, — предложила Марина. — Переночуешь у меня, а там видно будет.
Ксюша согласилась и после работы забрала Ярика из школы и отвезла к подруге. Сыну она объяснила, что у них с папой небольшая размолвка, и им нужно немного побыть отдельно.
— А бабушка Галя? — спросил Ярик. — Она останется с папой?
— Не знаю, малыш, — Ксюша вздохнула. — Возможно.
Вечером Максим звонил несколько раз, но Ксюша не брала трубку. Только написала ему сообщение, что они с Яриком у Марины и вернутся, когда его мать съедет из квартиры.
Ночью, лёжа на раскладном диване в гостиной Марины, Ксюша думала о том, как быстро может рухнуть то, что строилось годами. Пятнадцать лет брака, которые она считала если не идеальными, то вполне счастливыми. Общий ребёнок, общие планы, общие воспоминания. И всё это оказалось под угрозой из-за одной лжи. Или эта ложь просто вскрыла то, что всегда было под поверхностью?
Утром её разбудил звонок Максима. На этот раз Ксюша ответила.
— Я отвёз маму в гостиницу, — сказал он без предисловий. — На неделю. За это время мы должны найти ей жильё.
— Мы? — Ксюша приподняла бровь, хотя муж не мог этого видеть.
— Я, — поправился Максим. — Я найду ей жильё. Просто… возвращайтесь домой. Пожалуйста.
Ксюша молчала, обдумывая его слова.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Мы вернёмся сегодня вечером.
Дома Максим встретил их с виноватым видом. Он приготовил ужин, накрыл на стол, даже купил любимое вино Ксюши. Но она почти не притронулась к еде и не взяла бокал.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, когда Ярик ушёл спать. — Серьёзно поговорить.
— Я знаю, — Максим кивнул. — Я всё понимаю, Ксюш. Я поступил ужасно. И я готов сделать всё, чтобы ты простила меня.
— Дело не в прощении, — Ксюша покачала головой. — Дело в доверии. Я не уверена, что смогу снова тебе доверять.
— Ксюш, это была одна ошибка, — Максим попытался взять её за руку, но она отстранилась. — За пятнадцать лет — одна ошибка. Разве это не заслуживает второго шанса?
— Может, и заслуживает, — Ксюша пожала плечами. — Но сейчас я не готова его дать.
Мне нужно время.
— Сколько?
— Не знаю, — честно ответила она. — Может, неделя. Может, месяц. А может…
Она не договорила, но Максим понял.
— Ты хочешь развестись? — тихо спросил он.
— Я этого не говорила, — Ксюша вздохнула. — Я просто не знаю, что будет дальше.
— А как же Ярик?
— При чём тут Ярик? — Ксюша нахмурилась. — Ты думаешь, я брошу сына?
— Нет, конечно, — Максим покачал головой. — Просто ему будет тяжело, если мы разойдёмся.
— Ему будет тяжелее расти в семье, где нет доверия, — парировала Ксюша. — Где отец ставит бабушку выше матери.
— Я не ставлю! — возмутился Максим. — Просто пытаюсь заботиться о всех.
— Нет, — Ксюша покачала головой. — Ты пытаешься сделать так, как хочет твоя мать. Как всегда.
— Это несправедливо, — Максим сжал кулаки. — Я всегда был на твоей стороне.
— Правда? — Ксюша усмехнулась. — А мне кажется, ты всегда был между нами. И каждый раз, когда приходилось выбирать, ты в итоге выбирал её.
— Неправда, — Максим покачал головой. — Я женился на тебе против её воли. Переехал в Москву, хотя она была против. Я всегда выбирал тебя.
— А сейчас выбрал её, — Ксюша встала из-за стола. — И знаешь, что самое грустное? Я даже не удивлена. Глубоко внутри я всегда знала, что так и будет.
Она направилась к выходу из кухни, но Максим окликнул её:
— Ксюш, подожди. Давай всё-таки попробуем найти выход.
Ксюша обернулась, глядя на мужа долгим, усталым взглядом.
— Выход есть всегда, Максим. Просто иногда он ведёт не туда, куда мы хотели бы.
Через месяц Ксюша подала на развод. Максим не спорил и не сопротивлялся. Он снял квартиру недалеко от их дома, чтобы чаще видеться с Яриком. Галина Петровна, на деньги от продажи своей квартиры в Нижневартовске, купила маленькую студию в спальном районе Москвы. Максим часто навещал её и помогал обустроиться.
Иногда, глядя на Ярика, который скучал по отцу, Ксюша думала, что, возможно, слишком жёстко поступила. Может, стоило дать Максиму второй шанс? Но потом вспоминала его ложь, вспоминала триумфальную улыбку Галины Петровны, и понимала, что поступила правильно.
Их история, начавшаяся пятнадцать лет назад с большой любви, закончилась большим разочарованием. Но Ксюша не жалела. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Лучше быть одной, чем с человеком, который не видит в тебе равного партнёра. Лучше начать всё заново, чем продолжать жить в иллюзии.
И свою квартиру она так и не продала.
