— Опять задержишься? — Марк старается говорить спокойно, но голос предательски дрожит.
Вика застывает с сумкой в руках. Поворачивается медленно, будто выигрывает время.
— Да, проект горит. Шеф с ума сходит, все носятся.
— В субботу? Третью неделю подряд?
— Марк, ну что ты как маленький? Работа есть работа.
Она целует его в щеку — быстро, формально, как соседку в лифте. Пахнет не её духами. Чем-то детским, молочным. Марк морщится.
— Вик, может, поговорим?
— Вечером. Всё вечером, хорошо?
Дверь захлопывается. Марк стоит посреди прихожей, сжимая кулаки. Третья суббота. Третья проклятая суббота, когда жена уходит с утра и возвращается измотанная, молчаливая, чужая.
Он больше не может. Хватает ключи от машины.
Вика выходит из подъезда, оглядывается. Марк пригибается в машине — благо, припарковался за фургоном. Она садится в такси. Он заводит мотор.
Едут долго. Не в офис — это Марк понял сразу. В какой-то спальный район на другом конце города. Сердце колотится как бешеное. Сейчас увидит. Сейчас всё встанет на свои места.
Вика выходит у обшарпанной пятиэтажки. Марк паркуется поодаль, идёт следом. Она заходит в подъезд. Он ждёт, считает этажи по окнам. Третий. Окно налево.
Полчаса ничего не происходит. Потом Вика появляется снова. Но не одна.
С коляской.
Марк чуть не падает. Коляска? Ребёнок? У них нет детей, они только планируют, вернее, планировали, пока не начались эти субботы…
Ребёнок плачет. Вика качает коляску, что-то приговаривает. Выглядит растерянной, неумелой. Из подъезда выбегает девушка — Марк узнаёт младшую сестру Вики, Милу. Та самая безответственная Мила, которая в свои двадцать пять успела побывать замужем дважды и развестись столько же раз.
— Вик, спасибо! Я быстро, часа два максимум!
— Мила, ты же говорила час!
— Ну Вик, ну пожалуйста! Мне очень надо!
Мила убегает, оставив сестру с орущим младенцем. Вика беспомощно катает коляску туда-сюда.
Марк отходит за угол, прислоняется к стене. Значит, не любовник. Значит, племянник. Но почему тайно? Почему врёт?
Он возвращается к машине, гонит домой. Нужно успеть раньше Вики. Нужно подумать.
Дома Марк мечется по комнатам. Мог бы просто спросить. «Вика, где ты была?» Но она бы соврала — он знает. Как и он сам врёт.
Потому что у него тоже есть секрет.
Кристина. Секретарша из соседнего отдела. Ничего такого — просто разговоры после работы, кофе, иногда кино. Она слушает его рассказы о программировании, смеётся его шуткам, смотрит восхищённо. Как Вика смотрела раньше. До того, как их жизнь превратилась в «купи хлеб», «оплати квитанции», «опять носки разбросал».
С Кристиной легко. Она напоминает ему ту Вику, которую он полюбил семь лет назад. Весёлую, беззаботную, готовую часами слушать его бредни про код и алгоритмы.
Ключ в замке. Марк вздрагивает, хватает пульт, включает телевизор.
— Привет, — Вика заглядывает в комнату. — Ты что, весь день дома просидел?
— Ага. Лень было куда-то идти.
Она проходит на кухню. Марк слышит, как льётся вода, звякает посуда. Идёт за ней.
Вика стоит у раковины, трёт чашку. Плечи опущены, под глазами тени. На джинсах пятно — похоже на молочную смесь.
— Вик.
— Что?
— Ты устала.
Она оборачивается, смотрит удивлённо.
— Да. Устала.
— Может, поужинаем где-нибудь? В том итальянском, где были на годовщину?
— Марк, я правда вымоталась. Давай просто закажем пиццу?
Он кивает. Смотрит, как она достаёт телефон, ищет номер доставки. Руки дрожат.
— Вик, что происходит?
— В смысле?
— Ты какая-то… другая. Уже месяц.
Она замирает. Телефон выскальзывает из рук, падает на стол.
— Просто работа, Марк. Много работы.
— В субботу?
— Да! В субботу! Что ты пристал?
Срывается. Марк видит — вот-вот заплачет. Подходит, обнимает. Она напрягается, потом обмякает, утыкается лицом в плечо.
— Прости. Я просто очень устала.
От неё пахнет детской присыпкой и чем-то кислым — срыгнул малыш, наверное. Марк гладит её по спине, чувствует, как колотится её сердце.
— Вик, если что-то случилось, скажи. Я же не чужой.
Она отстраняется, вытирает глаза.
— Всё нормально. Правда. Просто тяжёлый период. Скоро всё наладится.
Пицца приезжает через сорок минут. Едят молча, не глядя друг на друга. Потом Вика уходит в душ, а Марк остаётся на кухне, разглядывая остывший кусок с ветчиной.
Он мог бы сказать. «Вика, я видел тебя с коляской. Это племянник?» Но тогда пришлось бы признаться, что следил. А потом она спросит: «А ты? Ты где проводишь вечера пятниц?»
И что он ответит? Что сидит в кафе с другой женщиной? Что рассказывает ей то, что давно не рассказывает жене? Что иногда думает: а что, если?..
Телефон вибрирует. СМС от Кристины: «Увидимся в понедельник? Хочу показать тот фильм, о котором говорила».
Марк удаляет сообщение. Нет. Не увидятся. Хватит.
Вика выходит из ванной в махровом халате, волосы мокрые, лицо распаренное. Садится рядом.
— Марк, давай завтра никуда не поедем. Просто побудем дома. Вдвоём.
— А работа?
— К чёрту работу.
Он улыбается. Когда она последний раз так говорила?
— Хорошо. Побудем дома.
Она берёт его за руку. Пальцы холодные, несмотря на горячий душ.
— Мы что-то потеряли, да?
— Что?
— Нас. Мы потеряли нас.
Марк сжимает её руку.
— Найдём.
Утром просыпаются поздно. Вика готовит блинчики — первый раз за последний год. Марк варит кофе, нарезает фрукты. Завтракают на балконе, хотя прохладно.
— Помнишь, как мы в Праге завтракали? — говорит Вика. — На той малюсенькой террасе?
— Где ты чуть не уронила чашку на голову прохожему?
— Я не чуть не уронила, я просто неудачно поставила!
Смеются. Как давно они не смеялись вместе?
День проходит странно. Будто играют в молодожёнов. Смотрят сериал, обнявшись на диване. Готовят вместе обед — Марк режет овощи, Вика колдует над соусом. Не говорят о работе, о деньгах, о планах. Только о том, что здесь и сейчас.
Вечером Вика засыпает у него на плече. Марк смотрит на её лицо — расслабленное, спокойное. Морщинка между бровей разгладилась. Похожа на ту девчонку, которая семь лет назад пролила кофе ему на рубашку в кафе. «Ой, простите! Давайте я оплачу химчистку! Или… или кофе вам куплю? Взамен?»
Он купил ей кофе. Потом ещё один. Потом ужин. Потом кольцо.
Вика вздрагивает во сне, что-то бормочет. Марк укрывает её пледом.
В понедельник он идёт к Кристине.
— Привет! Я думала, ты забыл про фильм…
— Крис, нам нужно поговорить.
Её лицо меняется. Умная девочка, всё понимает.
— Жена?
— Да. То есть нет. То есть… Я не могу больше так.
— Марк, между нами же ничего не было.
— Именно. И не будет. Прости.
Она кивает, отворачивается к монитору.
— Иди. Просто иди.
Он уходит. В груди одновременно тяжело и легко. Правильно сделал. Давно пора было.
Дома Вики нет. Записка на холодильнике: «Вернусь к семи. Ужин в духовке».
Марк греет еду, накрывает на стол. Вика приходит вовремя, но какая-то нервная.
— Марк, мне нужно тебе кое-что сказать.
Он замирает. Сейчас. Сейчас она расскажет.
— У Милы сын. Четыре месяца. Отец сбежал, как узнал. Она одна, работы нет, денег тоже. Я… я помогаю ей. Сижу с малышом, пока она на собеседования ходит. Или просто… просто чтобы она отдохнула. Прости, что не сказала. Думала, ты будешь против.
— Почему я буду против?
— Ну… мы же сами детей хотим. А я чужого нянчу. И деньги ей даю иногда. Из своей зарплаты, — торопливо добавляет она.
Марк встаёт, обходит стол, обнимает её.
— Дурочка. Конечно, помогай. Она же сестра.
Вика всхлипывает, утыкается ему в грудь.
— Я так устала врать. Так устала придумывать, куда иду.
— Всё. Не надо больше врать.
Он думает о Кристине. О своей лжи. Но нет, это другое. Это было ничего. Просто разговоры. Просто…
— Марк, а ты? У тебя есть секреты?
Сердце пропускает удар.
— Нет. То есть… Вик, я иногда задерживался не на работе. Сидел в баре с коллегами. Просто выпить пива, поболтать. Дома было… тоскливо.
Не вся правда. Но и не ложь. Кристина была среди тех коллег. Иногда.
— Тоскливо, — повторяет Вика. — Да. Я понимаю.
Они стоят, обнявшись, посреди кухни. Потом садятся ужинать. Говорят о племяннике — Тимошка, оказывается. О том, что Мила устроилась наконец продавцом. О том, что надо бы съездить к ним, познакомиться с малышом официально.
— А давай? — вдруг говорит Марк. — Давай заведём своего?
Вика поднимает на него глаза.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Хватит ждать идеального момента.
— Но мы же… мы совсем отдалились.
— Так сблизимся обратно. Вик, я люблю тебя. Ту весёлую девчонку с кофе. И эту уставшую тётю с племянником. Всякую люблю.
Она смеётся сквозь слёзы.
— Тётя! Сам ты дядя!
— И дядю тоже. Будем дядей и тётей. А потом мамой и папой.
Той ночью они впервые за долгое время не просто спят в одной кровати. Марк обнимает жену, вдыхает запах её волос — шампунь с ромашкой, как в самом начале. Вика сопит ему в плечо, иногда вздрагивает — снится что-то.
Утром она убегает пораньше — нужно успеть к Миле до работы. Марк провожает её до двери, целует — по-настоящему, не в щёку.
— Вечером ждёшь?
— Конечно.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
Дверь закрывается. Марк идёт на кухню, видит на столе термос.
«Кофе с собой. Чтобы не тратился в автомате. Твоя В.»
Улыбается. Мелочь, а приятно. Когда она последний раз оставляла ему кофе?
На работе Кристина старательно его избегает. И правильно. Так проще обоим. Марк погружается в код, дописывает проект, который висел две недели. Когда работаешь с чистой совестью, всё получается быстрее.
Вечером они с Викой идут в магазин. Вместе. Она выбирает продукты, он катит тележку. Как нормальная семейная пара. Как раньше.
— Может, вина купим? — предлагает Вика.
— Давай. Красного?
— Белого. К рыбе.
— У нас будет рыба?
— Будет. Я сёмгу видела хорошую.
Дома готовят вместе. Вика командует, Марк выполняет. Рыба получается чуть суховатой, но им всё равно. Пьют вино, болтают обо всём подряд. О работе — но без нытья. О Тимошке — Вика показывает фотографии в телефоне. О планах на отпуск — может, снова в Прагу?
— А знаешь, — говорит Вика, разливая остатки вина, — я думала, у тебя кто-то есть.
Марк давится глотком.
— Что? С чего ты?
— Ну… ты стал какой-то отстранённый. Вежливый такой. Как с соседкой. Я думала — всё, нашёл другую.
— Вик…
— Не оправдывайся. Я тоже хороша. Носилась со своими секретами, врала. Мы оба дураки.
— Согласен. Дураки.
— Но исправимые?
— Обязательно исправимые.
Чокаются. Допивают. Потом долго сидят на балконе, укутавшись в плед. Город внизу мигает огнями. Где-то там Мила укладывает Тимошку. Где-то там Кристина смотрит сериал в одиночестве. Где-то там тысячи людей врут друг другу, прячут секреты, строят стены.
А они сидят вдвоём. Молчат, но это не то тяжёлое молчание, что было раньше. Это молчание двух людей, которым не нужны слова.
Проходит месяц. Потом другой. Вика официально становится крёстной Тимошки. Марк иногда ездит с ней — малыш оказался славным. Орёт, правда, громко, но что поделать — возраст такой.
Мила устраивается на вторую работу, реже просит помощи. Но Вика всё равно приезжает — уже не тайно, а просто чтобы повидаться с племянником.
Марк больше не задерживается по пятницам. Идёт домой, к жене. Они готовят что-нибудь сложное — пробуют рецепты из интернета. Получается не всегда, зато весело.
А потом приходит день, когда Вика выходит из ванной с тестом в руках.
— Марк…
— Что?
Она молча протягивает полоску. Две черты.
— Это…
— Да.
Он подхватывает её на руки, кружит. Она визжит, смеётся, плачет одновременно.
— Осторожно! Теперь нас двое!
— Трое! Нас трое!
Ставит на пол, целует. Солёные губы — от слёз.
— Мы справимся? — спрашивает она.
— Конечно. Мы же исправимые дураки.
— Самые исправимые в мире.
Стоят, обнявшись, посреди ванной. Думают о будущем. О том, что будет сложно. Что придётся многое менять. Что снова будут ссоры, усталость, недопонимание.
Но теперь они знают главное — врать друг другу больше нельзя. Ни о племянниках, ни о коллегах, ни о чём. Потому что секреты разрушают то, что строилось годами.
А им ещё строить и строить. Втроём.
